Мемуары 1942–1943, стр. 26
К вечеру несколько местных жителей пришли поприветствовать меня. Рыбак из Террачины прислал мне подарок. В общем, ничего в поведении местных жителей не говорило о «народном гневе», но тем не менее с прибытием большего числа полицейских режим был ужесточен и мне запретили всякие контакты с внешним миром.
На Понце я осознал всю низость заговора против меня, и теперь я был убежден, что все это приведет к капитуляции и выдаче меня врагу.
Дни на Понце тянулись. Прибыли новые офицеры – подполковник Меоли и младший лейтенант Элио ди Лоренцо, а также старший сержант Античи. Гарнизон укреплялся, еще и с учетом присутствия там итальянских депортированных и балканских интернированных. Мне дважды было разрешено искупаться в море, в месте, специально выбранном и хорошо охраняемом. Никаких газет. Только одна телеграмма – хотя и проникновенная – от Геринга! [87]
На Понце я проводил время в полном одиночестве, занимаясь переводом «Варварских од» Кардуччи на немецкий и читая «Жизнь Иисуса» Джузеппе Риччиотти, эту книгу я потом подарил священнику прихода [88].
Понцу, конечно, нельзя сравнить с Искьей, не говоря уже о Капри. Тем не менее он красив своей грубоватой деревенской красотой, у него есть своя история, даже история тюрьмы. Один историк, настоящий специалист по данному вопросу, рассказал мне, что с давних времен здесь в ссылке находились знаменитые люди – мать Нерона Агриппина, дочь Августа Юлия, святой Флавио Домитиллья, а в 538 году нашей эры святой мученик Сильвестр; несколько веков спустя – главный магистр масонов – Торриджани [89], генерал Бенчивенга [90], инженер Бордига [91] и, наконец, из самых последних – рас Имеру со своим незаменимым абиссинцем Деджазом [92].
Глава IX
От Понцы до Ла-Маддалены и Гран-Сассо
8 августа в час дня старший сержант Античи вбежал ко мне в комнату с криком: «Дуче! Нам грозит опасность! Мы должны уехать!»
Действительно, с раннего вечера почти беспрестанно с холма напротив были видны сигнальные огни, и можно было сделать вывод, что что-то происходит.
Я собрал свои вещи, которых у меня было немного, и в сопровождении вооруженного эскорта спустился на пляж, где меня ждал адмиральский катер. Вдали, на входе в залив отчетливо виднелись орудийные башни боевого корабля. Поднявшись на борт, я вновь, как и на «Персефоне», увидел адмирала Маугери. Как и раньше, я спустился в каюту адмирала, за мной последовали Меоли, ди Лоренцо и Античи. Это было судно под названием «Пантера», которое ранее принадлежало Франции. Ближе к рассвету мы подняли якорь. Весь экипаж находился на верхней палубе. Те, кто не стоял на вахте, спали. Около восьми часов начало штормить, но «Пантера» шла очень хорошо. Были объявлены две тревоги из-за появления вражеских самолетов, но все обошлось.
Я обменялся несколькими словами с заместителем командира, офицером из Специи, от которого я узнал, что Бадольо распустил партию.
Встреча с адмиралом Бривонези
Только после четырехчасового плавания я узнал, что целью нашей поездки был остров Ла-Маддалена. Немного позже сквозь туман мы смогли различить побережье Сардинии. Около двух часов дня я сошел с корабля и меня препоручили адмиралу Бруно Бривонези, командующему военно-морской базой. Адмирал (который был женат на англичанке) попал под расследование из-за гибели целого конвоя в составе трех боевых и семи торговых кораблей – необычайно важного конвоя, сопровождаемого целой дюжиной боевых кораблей (два из которых были «десятитысячниками») и затонувшего в течение нескольких минут после сражения с четырьмя легкими английскими крейсерами, которые не понесли ни малейшего ущерба [93]. Расследование, проведенное морскими чинами с очевидной небрежностью, завершилось всего лишь принятием дисциплинарных мер в отношении адмирала, который был непосредственно виновен в потере десяти кораблей и нескольких сотен людей [94]. Его сняли с должности, а спустя некоторое время назначили на командный пост на Ла-Маддалене.
Моя встреча с ним не была и не могла быть теплой. Предназначенный для меня дом находился за городом, он стоял на холме, среди густо растущих сосен. Вилла была построена англичанином, которого звали Веббер и который почему-то из всех возможных мест выбрал это, решив обосноваться на таком наиболее уединенном острове из всех находящихся к северу от Сардинии. Секретная служба? Вполне вероятно.
Я оставался на Ла-Маддалене довольно долго, и одиночество переносилось тяжело. На острове находились только военные. Все гражданское население было эвакуировано после майского налета, который нанес самой базе тяжелейший ущерб, а два морских судна среднего тоннажа были потоплены. Это был странный налет, когда нападавшим были известны точные цели. Все еще виднелись остовы затонувших кораблей.
С балкона дома открывался вид на гавань, на ровные пики Галлурских гор, которые немного напоминали Доломитовые Альпы. Мне разрешили писать. Я делал ежедневные записи философского, литературного и политического характера, но мне не удалось сохранить этот дневник [95].
Охрана на Ла-Маддалене была усилена. Целая сотня карабинеров и полицейских агентов наблюдали за домом Веббера днем и ночью, за домом, который я покинул лишь однажды, совершив короткую прогулку в сопровождении сержанта.
Опасения генерала Бассо
Потянулись монотонные знойные дни без каких-либо вестей извне. До 20 августа мне, как пленнику, не разрешалось слушать военные сводки из штаба базы. Изоляция была почти полной, но все еще недостаточной, как казалось генералу армии Антонио Бассо, главнокомандующему вооруженных сил на Сардинии, который 11 августа написал государственному секретарю – министру генералу Сориче следующее:
Я узнал о недавнем прибытии известной Вам высокой персоны на Ла-Маддалену.
Я хотел бы обратить Ваше внимание на тот факт, что в этом районе часто появляются многочисленные немецкие корабли (и совсем мало наших), используемые для транзитных перевозок на Корсику и для защиты немецкой базы снабжения в Палау.
Ввиду всего этого нельзя не учитывать возможность возникновения некоторых неудобств.
Я считаю, что было бы более правильным перевести эту персону куда-либо в другое место или, если его необходимо содержать на островах, в один из гористых районов в глубине Сардинии, где надзор может осуществляться более тщательно и строго.
На полях этого документа есть следующая пометка красным карандашом:
Хорошая мысль. Б.
Единственной приятной неожиданностью был подарок от фюрера – прекрасное полное собрание сочинений Ницше в двадцати четырех томах с дарственной надписью. Настоящее чудо немецкого книгопечатания.
Подарок фюрера
К подарку было приложено письмо от маршала Кессельринга, в котором говорилось:
Дуче!
По приказу фюрера, воспользовавшись любезностью Его Превосходительства маршала Бадолъо, я посылаю Вам подарок от фюрера по случаю Вашего дня рождения. Фюрер будет счастлив, если Вам, дуче, это величайшее произведение немецкой литературы доставит некоторое удовольствие, и он надеется, что Вы воспримете этот подарок как выражение личной привязанности к Вам фюрера.
87
Текст телеграммы приводится ниже в главе XV.
88
См. далее характерные пометки Муссолини к этой книге.
89
Бабушка (а не мать) Нерона была сослана в Вентотене, а не в Понцу, как и дочь Августа Юлия. Упоминаемый мученик – не Сильвестр (335 н.э.), а Сильвериус, который скончался в 537 г. н.э. Марчезе Домицио Торриджани (1877–1932). Отправлен в изгнание в 1925 г., когда масонское движение было подавлено фашистами.
90
Генерал Роберто Бенчивенга родился в 1878 г. Был депутатом от Кампании в 1924 г. и президентом Итальянской ассоциации прессы до момента ее роспуска фашистским правительством. Был арестован в 1927 г. и приговорен к ссылке. Освобожден после падения фашистского режима в августе 1943 г.; являлся руководителем подпольного движения сопротивления в Риме во время немецкой оккупации. После освобождения – представитель итальянских вооруженных сил в Риме до июля 1944 г.
91
Бордига – после Первой мировой войны один из ведущих деятелей социал-экстремистов, вышел из социалистической партии на конгрессе в Ливорно в 1921 г. и стал одним из основателей итальянской коммунистической партии. Подвергался нападкам со стороны фашистов, а также критиковался лидерами русских коммунистов (см.: Ленин В.И. Детская болезнь левизны в коммунизме).
92
Рас Имеру, двоюродный брат императора Абиссинии, воевал против итальянцев в течение всей абиссинской кампании и был взят в плен только в мае 1936 г. Его перевезли в Италию и держали в качестве заложника до освобождения союзниками в ноябре 1943 г.; когда он был отпущен на родину в Абиссинию. Деджаз – ахмарское слово, обозначающее племенного вождя и главу района (в итальянской армии соответствовало званию полковника), который мог быть адъютантом раса.
93
Это произошло в центральном Средиземноморье 8 ноября 1941 г. В коммюнике британского Адмиралтейства от 9 ноября 1941 г. утверждалось, что десять (не семь) торговых кораблей были повреждены, один эсминец затонул и еще один был серьезно поврежден. Британским кораблям, как и личному составу, не было нанесено никакого ущерба. Итальянское коммюнике № 526 от 10 ноября 1941 г. признавало факт нападения и утверждало, что «корабли (цифры не приводились. – Ред.), которым были нанесены повреждения, позднее затонули. Из числа сопровождающих эсминцев, которые отражали нападение торпедами, два были потоплены». Утверждалось, что британские крейсер и эсминец были торпедированы и что были сбиты три британских самолета.
94
Но см. утверждение Муссолини, которое приводится ниже: «Я убежден, что он сделал все возможное».
95
Однако ниже (глава XIV) Муссолини говорит: «В своего рода дневнике, который я вел в Ла-Маддалене и который, возможно, когда-нибудь увидит свет, я писал…» и далее – приводит значительные выдержки из этого дневника.