Мемуары 1942–1943, стр. 25
Его Превосходительству Кавалеру синьору Бенито Муссолини.
Нижеподписавшийся глава правительства желает проинформировать Ваше Превосходительство, что все предпринятое в отношении Вас сделано исключительно в Ваших личных интересах, поскольку мы располагаем достоверной информацией, полученной из нескольких источников, о серьезном заговоре, направленном против Вашей персоны. Глава правительства выражает сожаление по этому поводу и желает сообщить Вам о своей готовности отдать приказ относительно обеспечения Вашей безопасности во время препровождения Вас в любое место, которое Вам будет угодно выбрать.
Письмо, представляющее собой верх вероломства, было написано с целью убедить меня, что слово короля, дающее обещание моей личной безопасности, будет воспринято с уважением и что кризис власти будет разрешен в рамках фашистского режима, поскольку Бадольо слишком часто открыто и торжественно заявлял о своей преданности партии, членом которой был не только он, но и вся его семья, в том числе жена. Бадольо также слишком часто занимал высокие посты при режиме, выполняя исключительно важные политические и военные миссии; ему было оказано слишком много почестей, и он получал слишком большие деньги. Все можно было допустить, но невозможно было представить, что он замыслит такое предательство и в течение долгих месяцев, вероятно начиная с момента его смещения с поста начальника Генерального штаба, будет вести подготовку к его осуществлению. Он также согласился служить режиму в Национальном совете исследований, где он фактически ничего не делал за исключением того, что являлся каждое утро, чтобы ознакомиться с прессой.
С момента моего прибытия в казармы училища я был практически изолирован и не имел никаких известий извне. Мне лишь сообщили, что король обнародовал воззвание и еще одно опубликовал Бадольо, в которых они заявляли, что будут продолжать войну; мне также сказали, что в городе было спокойно и что люди думают, что мир теперь уже близок.
Прочитав послание Бадольо, я продиктовал следующие положения генералу Фероне, который записал их на листке бумаги:
26 июля 1943 года, 1 час ночи
1. Я хотел бы поблагодарить маршала Бадольо за внимание, которое он проявляет к моей персоне.
2. Единственная имеющаяся в моем распоряжении резиденция – Рокка делле Каминате, куда я готов отправиться в любой момент [82].
3. Я хочу заверить маршала Бадольо, что в память о той работе, которую мы проделали вместе в прошлом, я не только не буду чинить никаких препятствий, а, наоборот, буду оказывать всяческое содействие любым возможным образом.
4. Я рад, что принято решение продолжать войну вместе с нашими союзниками, как того требуют честь и интересы нашей страны в настоящее время, и хочу выразить искреннюю надежду на то, что увенчается успехом та серьезная задача, которая возложена на маршала Бадольо Его Величеством королем, чьим преданным слугой я являлся в течение двадцати одного года и останусь в дальнейшем. Да здравствует Италия!
Это сообщение было единственным, отправленным Бадольо. Я не послал ни слова, ни знака королю. Этим ответом, который Бадольо не осмелился опубликовать, ограничившись лишь устной передачей его искаженной версии своему окружению, я показал, что искренне верю, что Бадольо, изменив состав правительства, не намерен менять общую политику, диктуемую войной.
Когда генерал Фероне ушел, я удалился в свою комнату и до рассвета не сомкнул глаз.
Фарс вокруг резиденции
Втечение всего дня в понедельник продолжалось то, что можно было бы назвать фарсом вокруг резиденции. Несколько раз в течение дня ко мне приходили и говорили, что резиденция в Рокка делле Каминате лучше всего подходит с точки зрения моей «личной безопасности», что генерал карабинеров Болоньи уже осмотрел ее и подтвердил, что Рокка идеально подходит для обеспечения «безопасности» и что они готовы и ждут лишь приказа, чтобы организовать отъезд, возможно самолетом. И так прошел день, но новостей не было. Единственное, что мне сказали, что на Вилла Торлония было тихо, но это не соответствовало действительности.
Вечером майор Бонитатибус устроился на ночь в комнате полковника Табеллини, как обычно. Все утро вторника 27-го продолжался фарс под названием «скорый отъезд», который на самом деле так и не состоялся. Однако вокруг была заметна повышенная бдительность. В 7 часов вечера взвод карабинеров и отряд полиции прибыли на казарменный плац, в дальнем конце которого на стене огромными буквами был написан знаменитый призыв: «Верь, повинуйся, сражайся!» Ближе к 8 вечера на нескольких машинах прибыла группа офицеров.
В какой-то момент один из офицеров вышел в центр плаца и скомандовал, обращаясь к кадетам, которые столпились на парапете, привлеченные прибытием большого количества машин: «Все внутрь! Закрыть окна!»
Когда наступила ночь, в комнату вошел офицер и сообщил мне: «Прибыл приказ уезжать».
Я спустился вниз в сопровождении группы офицеров, с которыми попрощался у выхода, и уже собирался сесть в машину, когда ко мне подошел генерал и представился: «Бригадный генерал Полито, начальник военной полиции Верховного командования».
Я не задавал никаких вопросов, убежденный в том, что целью этой ночной поездки была Рокка делле Каминате. Занавески были опущены, но стекла не были подняты, и в щелочку я увидел, что мы проезжаем госпиталь Санто-Спирито [83]. Следовательно, мы двигались по направлению не к виа Фламиния, а к виа Аппия. На бесчисленных дорожных блокпостах карабинеры, заранее предупрежденные посыльным, ограничивались лишь тем, что заставляли нас слегка снизить скорость. Когда мы доехали до магистрали на Альбано, я спросил: «Куда мы едем?»
– На юг.
– Не в Рокка делле Каминате?
– Пришел другой приказ.
– А кто вы такой? Я был знаком с инспектором полиции по имени Полито.
– Это я и есть.
– Как вы стали генералом?
– Мне присвоили соответствующее армейское звание. Я хорошо знал инспектора Полито. В годы режима он осуществил несколько блестящих операций, таких, например, как захват Чезаре Росси в Кампионе [84] и ликвидация банды Пинтора в Сардинии. Во время поездки Полито сообщил много интересных и до той поры неизвестных подробностей об этих операциях. Неподалеку от Чистерны машина снизила скорость. Разговор прервался. Полито, который беспрестанно курил, опустил стеклянную перегородку и, обратившись к полковнику карабинеров Пелаги, спросил, где мы находимся.
– Около Гаэты, – ответил тот.
– Гаэта предполагается в качестве моей новой резиденции? – спросил я. – Не там ли находился в ссылке Мадзини? [85] Мне оказывают слишком большую честь. – Окончательно не решено, – ответил Полито. Когда мы доехали до пустующей Гаэты, навстречу машине вышел человек, сигналя фонарем. Мы остановилась, и подошедший морской офицер сказал: «На причал Чиано».
На острове Понца
На причале нас встретил адмирал Маугери, который проводил меня на корвет «Персефона» [86]. Чуть позже мы снялись с якоря. Занимался рассвет. Я спустился вниз в сопровождении офицеров. При свете дня корвет бросил якорь в виду острова Вентотене, и инспектор Полито отправился на берег, чтобы посмотреть, подходит ли остров для моего размещения. Немного позднее он вернулся, сказав, что об этом не может быть и речи. На острове находился немецкий гарнизон. Затем корвет пошел дальше, к острову Понца, и 28 июля в час дня встал там на рейд. Полито подошел ко мне и, показывая на зеленоватого цвета дом, наполовину скрытый большими перевернутыми рыбачьими лодками, сказал: «Это ваше временное пристанище». В это время неожиданно, словно повинуясь какому-то необъяснимому порыву, мужчины и женщины, вооруженные биноклями, появились в окнах и на балконах, откуда они внимательно наблюдали за приближением лодки. В одно мгновение весть о нашем прибытии облетела остров.
82
Рокка делле Каминате, где у Муссолини имелся загородный дом, – деревня в общине Мельдола, в 14 км от Форли, в его родной Романье.
83
Госпиталь Санто-Спирито находился на западном берегу реки Тибр, немного ниже по течению, чем замок Санто-Анджело, прямо по дороге от казарм.
84
Чезаре Росси был одним из наиболее близких сотрудников Муссолини в период становления фашистского режима. Он принимал участие в «походе на Рим» и был назначен впоследствии начальником фашистского пресс-бюро. Его подозревали в убийстве депутата-социалиста Маттеотти в 1924 г.; позже он отомстил Муссолини тем, что составил меморандум по этому делу, который послал королю и нескольким антифашистам. Росси сбежал во Францию, где опубликовал множество ядовитых статей и очерков, содержащих нападки на лидеров фашистского движения. В августе 1928 г., когда Росси находился в Лугано, фашистские агенты, выдававшие себя за туристов, заманили его в итальянский анклав Кампионе, где он был арестован полицией. За этим инцидентом последовал обмен нотами между швейцарским и итальянским правительствами, так как Швейцария посчитала, что была нарушена ее государственная граница. Самого Росси судили в Риме Особым трибуналом по защите государства и приговорили к тридцати годам заключения по обвинению в государственной измене. Хотя через десять лет Муссолини амнистировал его, Росси не был освобожден, а продолжал находиться в заключении на Понце (а также и в других местах). Его арестовали союзники после своей высадки на полуострове Сорренто. Позже он был освобожден, затем вновь арестован Итальянской комиссией по чистке в июле 1944 г. и содержался в римской тюрьме, ожидая суда за участие в убийстве Маттеотти. Он был признан виновным в фашистских преступлениях во время «похода на Рим». 8 июня 1945 года его приговорили к четырем годам и двум месяцам заключения, но 15 июня 1945 г. было удовлетворено прошение об отмене приговора. Однако его не освободили, а держали до второго суда по делу об убийстве Маттеотти. 4 апреля 1947 г. он был оправдан за отсутствием доказательств.
85
В середине августа 1870 г. Мадзини направлялся на Сицилию с целью осуществления последней попытки восстания против правительства, однако о передвижениях Мадзини было проинформировано шпионом. Когда он высадился в Палермо, его арестовали и на военном корабле отправили в крепость Гаэта. Когда в октябре 1870 г. Рим был присоединен к Королевству Италия, Мадзини находился в крепости и был освобожден по амнистии, объявленной по этому случаю.
86
С этого момента повествование Муссолини можно сверить с рассказом адмирала Маугери (см. далее).