100 великих заговоров и переворотов, стр. 155

Влияние китайской «семьи», прозванной впоследствии «бандой четырех», возрастало по мере угасания «великого кормчего». Она проводила идеологические кампании против оставшихся у Мао друзей, замышляла и осуществляла заговоры против ведущих военачальников, запросто тасовала колоду высших государственных чиновников. Правда, ее всевластие тоже имело границы. Местные руководители, набравшие обороты за годы смуты, не всегда выполняли «мудрые указания центра», все чаще саботировали «пожелания» Цзян Цин и ее соратников. К счастью для Китая, «банде четырех» не удалось ликвидировать сосланного на «трудовое перевоспитание» в южные провинции Дэн Сяопина. Прилетевшей из Пекина группе убийц из органов госбезопасности местные коллеги и военные даже не позволили выйти из самолета и отправили ее обратно.

Власть «банды четырех», особенно в Пекине, была поистине безграничной. Это позволило ей удержать власть даже после смерти Мао Цзэдуна в октябре 1976 года. Подобрав слабого и лишенного связей деятеля по имени Хуа Гофэн на место наследника Мао Цзэдуна, Цзян Цин и ее команда надеялись по китайской традиции «править из-за ширмы», готовить все важные политические и кадровые решения для «озвучивания» номинальным лидером. Но судьба распорядилась по-иному.

При жизни Мао его жена, несмотря на свой вздорный характер и неуживчивость, пользовалась большим авторитетом и даже уважением. Доктор Ли Чжисуй свидетельствует, что когда она приходила на заседание политбюро, все вставали и в зале воцарялась тишина. Ей предлагали самое лучшее место, ловили каждое ее слово. Но уже на первым заседании политбюро после смерти Мао уважения как не бывало. Когда она вошла, никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Когда Цзян Цин брала слово, ее никто не слушал. Обстановка в политбюро резко изменилась. К слову сказать, из его мемуаров мы узнаем, что у Цзян Цин на правой ноге было шесть пальцев — существенный психологический нюанс, позволяющий многое объяснить в ее поведении с точки зрения комплекса неполноценности.

Цзян Цин ощущала, как в политбюро нарастала к ней вражда. Она с возмущением говорила Хуа Гофэну: «Еще не успело остыть тело Председателя Мао, а Вы уже хотите вышвырнуть меня? Это так Вы благодарите Председателя за то, что он Вас выдвинул?» Хуа Гофэн на это отвечал: «Таких намерений у меня нет. Живите мирно у себя в доме. Вас никто не собирается выбрасывать оттуда». Однако вдова, явно переоценивая свои силы и возможности, не последовала этому достаточно прозрачно выраженному совету. А может быть, она уже не могла остановиться в своем стремлении к власти? Ее соратники деятельно готовились к возможным столкновениям.

Но и противники не дремали. По воспоминаниям Чжан Пинхуа, бывшего завотделом пропаганды ЦК КПК и «доверенного лица» Дэн Сяопина, идея устранения «банды четырех», то есть сторонников ультралевой политики, возникла у Дэна давно.

Для встречи с Дэн Сяопином в Гуандун выехал маршал Е. Цзяньин: договорились, что маршал поможет Дэну и его сторонникам установить контакт с группировкой Хуа Гофэна. В июле 1976 года в городе Цунхуа была созвана тайная вечеря, на которой помимо Дэн Сяопина присутствовали многие видные китайские начальники и партийные работники. Там и был намечен конкретный план устранения «банды четырех». Ответственные работники ЦК КПК были ознакомлены с планом переворота и согласились с ним.

В сентябре 1976 года Дэн Сэопин пребывает в Пекин для участия в похоронах Мао. За два дня до устранения «банды четырех» могущественный маршал Е. Цзяньин встретился с заместителем председателя партии Хуа Гофэном. Хуа был обещан пост председателя в случае участия в заговоре и при условии восстановления Дэн Сяопина во всех его должностях.

Хуа Гофэн, маршал Цзяньин и глава службы безопасности политбюро Ван Дунсин внимательно следили за действиями радикалов. Наконец, они приняли решение арестовать четверку вечером 6 октября.

В июле 1977 года Дэн Сяопин был восстановлен на посту заместителя премьера Госсовета КНР.

В ноябре 1980 года открылся судебный процесс над «бандой четырех». Реформаторы предполагали, что это будет последний гвоздь в крышку гроба Мао и его наследия. Официальное обвинение было выдвинуто против видных радикалов, десять из них находились на скамье подсудимых: «четверка» во главе с Цзян Цин, Чэнь Бода — бывший личный секретарь Мао и идеолог «культурной революции», а также пятеро бывших военачальников, сторонников Линь Бяо. Остальные обвинялись посмертно.

Для рассмотрения дела членов «контрреволюционных группировок Линь Бяо и Цэян Цин» были созданы специальная прокуратура при Верховной народной прокуратуре и специальный суд при Верховном народном суде. В специальном суде одна палата разбирала дела гражданских лиц, другая — военных. Заметим: на скамью подсудимых посадили рядом две в свое время жестоко враждовавшие между собой группировки. Их соединили искусственно. Цель — доказать, что они совершили в принципе одинаковые преступления, свалить одним махом на две «контрреволюционные группировки» все трагедии и беззакония времен Мао, обелив при этом «великого кормчего».

В ходе судебного разбирательства морально подкошенный Ван Хунвэнь почти ничего не отрицал. Он, войдя в состав маоцзэдуновского окружения, не делал политики. Он исполнял чужие приказы. В старика превратился властолюбивый Чжан Чуньцяо, который весь процесс молчал. Яо Вэньюань выглядел как затравленный зверь. Он тупо смотрел в одну точку.

И только Цзян Цин, одетая в черный пиджак и такого же цвета брюки, в матерчатых тапочках, шла к скамье подсудимых с гордо поднятой головой.

Подсудимым вменялось в вину преследование партийных и государственных руководителей, кадровых работников и народных масс, попытка свержения государственной власти, покушение на жизнь Мао Цзэдуна, подготовка вооруженного мятежа в Шанхае. В общей сложности их обвинили в совершении 48 преступлений. Это был беспрецедентный политический процесс за тридцатилетнюю историю КНР: из десяти обвиняемых — девять бывших членов Политбюро ЦК КПК!

Работа суда проходила при закрытых дверях, а китайская печать и телевидение передавали о нем лишь краткие репортажи, в которых многие существенные политические моменты из показаний подсудимых были изъяты. В частности, не включались эпизоды, доказывающие прямую ответственность Мао Цзэдуна за репрессии периода «культурной революции».

Два с лишним месяца длился суд над «десяткой» — активными руководителями «культурной революции». Цзян Цин и Чжан Чуньцяо приговорены к смертной казни с отсрочкой исполнения приговора на два года. Ван Хунвэнь приговорен к пожизненному тюремному заключению, Яо Вэньюань — к 20 годам тюремного заключения. Остальные приговорены к различным срокам заключения — от 16 до 18 лет.

ВОЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ ЗИЯ-УЛЬ-ХАКА

Подавляющее большинство зарубежных наблюдателей, как и многие пакистанцы, впервые услышали о генерале Мохаммаде Зия-уль-Хаке 5 июля 1977 года — в день, когда он, отстранив от власти правительство Зульфикара Али Бхутто, оповестил соотечественников о переводе страны на военное положение.

Из официальной биографической справки следовало, что родился он в 1924 году в Пенджабе, двадцатилетним юношей поступил на военную службу, в 1955 году окончил штабной колледж в Кветте, а позднее прошел переподготовку в Форт-Ливенуорте (США).

Многочисленные военные перевороты в Пакистане были своего рода политической школой для Зия-уль-Хака. Он упорно двигался к высшим военным чинам и ждал своего часа.

Военное поражение и отделение Восточного Пакистана привело к взрыву внутри страны: режим Яхья Хана был сметен. На всеобщих выборах победила Пакистанская народная партия (ПНП), которую возглавлял Зульфикар Али Бхутто.

В стране начали восстанавливаться демократические нормы и институты, было сформировано гражданское правительство. Оно взяло курс на развитие добрых отношений с соседними странами, на ликвидацию политической и экономической зависимости от США. В 1973 году Пакистан заявил о своем выходе из блока СЕАТО. Были предприняты усилия по ограничению некогда бесконтрольного хозяйничания в стране иностранных монополий. Все это не устраивало Запад.