Темная сторона медали, стр. 74
Война, в которой твои солдаты боятся победить, не может быть выиграна в принципе. Как бы ты ни извернулся, что бы ты ни сделал, ты проигрываешь при любом раскладе.
Знаменитый стратег будущего Майлз Форкосиган выстраивал свои действия так, чтобы к победе вел не один-единственный путь, но все пути. В моей ситуации все пути вели к поражению.
К смерти.
Не делай ничего, и тебя убьют.
Надень Корону Легионов Проклятых, и тебя тоже убьют, только чуть позже. А перед этим ты станешь ужасным монстром, который не найдет упокоения даже в смерти.
Что сделал бы в моей ситуации Майлз Форкосиган? Позволил бы себя убить, если бы его смерть могла принести какие-то очки его стороне.
Кто остался на моей стороне? Ланс и кучка полуживых орков? Как они могут выиграть от моей смерти?
Никак. Они тоже могут только умереть.
Когда война стала реальностью, которой невозможно было избежать, уже тогда я знал, что все мы умрем. Мы все знали. Против Империи были выставлены слишком большие войска, слишком могущественные силы желали нашей гибели.
Но мы были дураками и фаталистами. Мы не пытались бежать и переломить судьбу. Мы предпочли идти до конца по дороге, которую мы выбрали. Или которую выбрали за нас.
Этому миру нужна была большая война. И мы решили подарить ее этому миру.
Мы стали драться.
И погиб Хэмфри, первый из эльфов, кто открыто отказался от нейтралитета и встал на чью-то сторону. На нашу сторону.
И погиб граф, так и не назвавший мне своего имени, истинный вампир, который однажды дал слово и держал его тысячу лет.
И погиб Палыч, отказавшийся от своего истинного облика только потому, что я привык видеть его другим.
И погиб Киндаро, в неравном бою спасая мой замок от обрушившейся с небес смерти.
И погиб Повелитель зомби, принимавший любое мое решение и предпочитавший мертвое живому.
И погиб Хан орков, правитель народа, которому мое семейство принесло прогресс, цивилизацию и смерть.
И погибнет Ланс, который был слишком лоялен для наемника и слишком честен для победителя.
И погибла Илейн, которая… просто была.
Когда я просил Эрика и Делвина отпустить ее, наверное, я не просил подарить ей жизнь. Глубоко в подсознании я знал, что они все равно ее убьют, слишком хорошо изучил я стиль и методы Хранителей, чтобы надеяться на их милосердие. Но я не хотел видеть ее смерти. Я просил подарить мне иллюзию, последнее, что мне, возможно, было нужно в этой жизни.
Но я не получил даже этого. Ее убили. Жутко. Жестоко. Напоказ. Не пронзили мечом, не остановили сердце заклинанием. Милосердие чуждо магам и героям. Даже милосердие смерти.
Это была не просто смерть. Это было послание.
Жри, тварь.
Знай, что после тебя не останется ничего в этом мире. Все будет уничтожено, сожжено и затоптано в пыль.
Жри.
Кровь и смерть, боль и ужас – вот то, чего ты достоин.
Жри, тварь, жри.
И тут выяснилось, что я сыт по горло.
Я наклонился и поднял с пола Корону. Она была испачкана кровью, мои руки тоже были в крови. Наверное, так и должно быть.
Я вложил Призрак Ночи в ножны, собрал Семь мечей и связал их веревкой вместе, чтобы было удобно нести и чтобы ни один из так дорого доставшихся мне клинков не потерялся по дороге. В качестве Девятого Лорда выкурил свою последнюю сигарету и выпил свой последний бокал вина. Послушал крики в коридоре, которые становились все ближе. Взвалил связку с зачарованными клинками на одно плечо, статую своего последнего солдата на другое и ушел из Черной Цитадели порталом. Открыть его было очень сложно, присутствующие Семь мечей практически сводили на ноль силу Браслета.
В укромном и недоступном для человека, не владеющего магией, месте я оставил Ланса и Семь мечей.
Второй портал открыть было уже значительно легче. Им я прошел уже без клинков и без своего последнего солдата.
А потом водрузил себе на голову древний и могущественный артефакт, который должен был ввергнуть весь мир в пучины хаоса – Корону Легионов Проклятых.
И Бетрезен явился, как обещал.
Эпилог
ИГРА ДЕМОНА
Я сидел на уникальном троне, растущем прямо из земли, курил сигарету и стряхивал пепел на землю. Рядом с троном лежал труп какого-то эльфа. Или эльфийки. Со спины и в изрубленном состоянии все они похожи. Сложно определить пол эльфа по длинным светлым волосам и изуродованной спине.
Дворец эльфов, увиденный мною воочию, оказался совсем не так прекрасен, как о нем рассказывали, и воображения отнюдь не поражал. Либо врали слышанные мною баллады и сказания, либо полтора дня интенсивного штурма пагубно сказались на данном образчике архитектуры.
Да, штурм продолжался целых полтора дня. Эльфы, прекрасно понимавшие, что в свете последних событий пощады им от меня не дождаться, дрались отчаянно, показывали чудеса доблести и героизма и сумели продержаться тридцать с лишним часов.
Но сейчас все было кончено. Не было в этом мире силы, способной противостоять Легионам Проклятых бесконечно.
Легионам Проклятых и мне, их верховному главнокомандующему.
Пресветлого Короля ко мне на аудиенцию пришлось в буквальном смысле тащить. Эдвина, закованного в помятые и заляпанные кровью остатки брони, несли двое демонов. Они бросили его к моим ногам, отошли на пару шагов назад и замерли, как хорошо вышколенные собаки.
Эдвин выглядел паршиво. Правая рука была отрублена у локтя, а обрубок наспех замотан окровавленными тряпками. Лицо пересекали три глубокие раны от удара мечами, из бока торчал арбалетный болт, и было удивительно, что парень все еще жив. Вероятно, легенды о живучести эльфов несильно преувеличивают.
Эдвин дышал, а в глазах его, как ни странно, было осмысленное выражение, правда, несколько диковатое. Наверное, не привык он смотреть, да еще снизу вверх, как кто-то сидит на его троне.
– Здравствуй, Эдвин, – сказал я. – Вот мы и увиделись с тобой лицом к лицу, как я тебе и обещал.
– Будь ты проклят! – сказал он и добавил еще что-то на эльфийском, непонятно зачем. Я понимаю любые языки, а демонов ругательствами не удивить. Ну и черт с ним, пусть говорит по-эльфийски. Очень скоро эльфийский присоединится к компании мертвых языков.
– Я уже проклят, – сказал я Эдвину. – Причем довольно давно. Лучше скажи, как ты хочешь умереть? Быстро и безболезненно или долго и мучительно? Я чисто из академического интереса спрашиваю.
Он молчал.
– Понимаю, – сказал я. – Тебе уже все равно как умирать, и это правильно. Когда ты проиграл, нет никакой разницы между быстрой и медленной смертью. Как бы ни повернулась история, одни сделают из тебя мученика, а другие выставят глупцом, и от тебя тут уже ничего не зависит. Это факт, но это печально, ибо мне нужен стимул, который заставит тебя говорить.
Он молчал.
– Я вошел в твою обитель, – сказал я. – И убил всех, кто встретился мне на пути. Но я знаю, что на данный момент многие эльфы, среди которых подавляющее большинство составляют ваши женщины и дети, укрылись в глухой чаще за дворцом.
Он молчал.
– Они не знали, что лес окружен, – продолжал я, – и что мои солдаты уже готовят факелы. Только от тебя зависит, запылает ли этот лес или нет. Полминуты на размышление.
Граф убит.
Палыч убит.
Хэмфри убит.
Хан орков убит.
Повелитель зомби убит.
Деррик убит.
Киндаро убит.
Остатки орков ютятся по пещерам.
Хорошо, что никого из них сейчас нет рядом. Они были преданными слугами, но часто пытались оспаривать мое мнение и осмеливались иметь собственное. У Повелителя Хаоса не может быть таких слуг. У него должна быть армия, состоящая из солдат, а не единомышленников. Солдат, выполняющих любые приказы и не задающих вопросы.
Человечество считало всех моих предков демонами, и основная ошибка предыдущих Лордов состояла в том, что они демонами не были. Они были слишком похожи на людей.