Древнее китайское проклятие, стр. 46

– А ты?

– Убирайся, дурак! – крикнул Гермес, и его кадуцей вонзился Призраку в подбородок.

Хоть это было и не по-товарищески, но я бросил бога в беде, выполняя его наказ. В конце концов, он же бог, должен уметь о себе позаботиться.

Уже в машине, врубив передачу и выжимая газ, я вынул из кармана телефон и нажал кнопку. Гудков не было, но уже через секунду голос на том конце произнес заветную мантру:

– Алло.

– Мавзолей Ленина! – крикнул я в трубку. – Прямо сейчас!

Кем бы он ни был, этот неведомый охотник, он должен поторопиться.

Выруливая с Красной площади, я увидел в зеркале заднего вида ослепительную белую вспышку.

Глава двадцать третья. РЕПЕТИЦИЯ РАГНАРЕКА

Гермес

Рагнарек – это такой реальный факт из жизни суровых скандинавских парней, положивших конец папиной мечте о мировом господстве.

Рагнарек – это битва богов, закончившаяся их всеобщей гибелью.

В общем, случился день, и Хеймдалль протрубил в свой рог, созывая народ на битву. Кто не спрятался, я не виноват. И скандинавские боги встретились друг с другом на поле боя и благополучно извели самих себя под корень. Как-то так очень удачно, если со стороны посмотреть, и совсем неудачно, если встать на их точку зрения, получилось, что выживших в той битве не было.

Даже Одину с Тором по голове настучали, а любой из них мог моего воинственного братца Эниалия в бараний рог свернуть. А потом еще и развернуть и сушиться повесить.

Похоже, и я свой Рагнарек встретил.

Почему Призрак Красного не мог никакого вреда Герману причинить?

Бог, не вошедший в свою полную силу или частично утративший ее в результате уменьшения числа верующих, АБСОЛЮТНО НИЧЕГО не может сделать смертному, который в него не верит. То есть, если бы Герман был убежденным коммунистом, Красный и в нынешнем своем состоянии мог бы его по ветру развеять или каблуком в асфальт втоптать. Однако, поскольку Герман коммунистом не был, Красный против него был бессилен.

Другое дело – я.

Бог от бога укрыться не может. Мы ведь все одной природы, все, так сказать, из одного теста слеплены. Просто у кого-то силы больше, у кого-то меньше.

У Красного силы было больше. Гораздо больше, поэтому ничего хорошего я от нашей схватки не ждал.

Знаете, бывают такие ситуации, когда понимаешь, что с точки зрения твоего шкурного благополучия вписываться совсем не резон, а все равно приходится.

Потому что Красного надо было задержать, чтобы он не сел Герману на хвост, не проследил бы его путь до конечной точки и не навел бы на моего смертного друга своих последователей. Потому что мнилось мне, что сумка на плече у Германа ОЧЕНЬ большое значение для Красного имеет.

Врезал я ему кадуцеем в челюсть, так он только головой мотнул. Выхватил посох у меня из рук и об колено переломил. Одна из змей попыталась укусить Ирода в пятку, я аж пожалел бедняжку – вдруг отравится. Он наступил ей на голову и размозжил каблуком.

Кадуцей – фигня. Я его уже несколько раз ломал. Отремонтировать можно. Самому бы уцелеть.

– Странный ты тип, даже для пережитка рабовладельческого строя, – заявил Красный. – Куда ты лезешь? Мага своего недоделанного защищаешь? Все равно я до него доберусь.

Я не ответил. Мне не до разговоров было. Красный махнул своим пудовым кулачищем и врезал мне в ухо так, словно молния папина прямой наводкой попала. Упал я, пара булыжников подо мной треснула.

Красный неспешно подошел и пнул меня в бок. Я отлетел еще метров на десять. Блин, на Олимп хочу. В царство Аида. В пучины Посейдона. В Тартар. Куда угодно, лишь бы от этого психа подальше.

– Несознательные элементы, такие, как ты, не смогут помешать мне распространить свое влияние по всему миру. Пролетарии всех стран объединятся и железной рукой сорвут с себя оковы капитализма.

Эк его плющит, болезного. Были бы мы смертными, обоих бы нас отсюда увезли. Меня в Склиф, его – в Кащенко.

– Займемся магом, – сказал он, разворачиваясь с намерением покинуть поле боя и последовать за Германом.

Лежи, дурак, подсказал внутренний голос. Лежи и не рыпайся. Авось пронесет. Видишь, уже почти пронесло.

Я прыгнул Красному на спину.

Никогда не думал, что кремлевские стены такие жесткие. Я чуть не размазался по такой, как герой диснеевского мультфильма. По стене побежали трещины.

Превратившись в желе, я сполз на землю и обнял елочку. Да, братишка, это тебе не гигантов на Флеграх бить. Никакой Геракл не поможет.

Спина Красного удаляется. Машины Германа уже не видно. Может, хватит ему этого времени?

А если нет?

До спины я на этот раз не долетел. Свалился на камни в метре от Красного, успел только за ноги его схватить. Как дуб, он рухнул. Медленно, но верно. И тоже неплохо о мостовую приложился.

Кованый ботинок угодил мне в лоб. Красный снова возвышался надо мной, а у меня уже не было сил, чтобы даже пошевелиться.

Выворачивает из мостовой булыжник. Излюбленное оружие. Посмотри на атрибуты бога, и ты узнаешь о нем все.

Папа рубится статическим электричеством, Тор кувалдой помахать был большой мастак, ВАМп как факелом по башке даст, тоже мало не покажется. А Красный – он Красный и есть. Примитив.

Ни до чего более оригинального, чем кусок камня, додуматься не сумел.

«А ведь он меня сейчас убьет», – промелькнула в голове равнодушная мысль. И никакие остатки верующих не помогут. Фиг с ним. Мало ли что когда-то я рассчитывал жить вечно.

Пелопс тоже рассчитывал, но в суп попал.

Я закрыл глаза. Пусть так. Лучше, чем от гриппа и от простуд…

Но удара почему-то не последовало.

Я открыл глаза, когда мощная рука схватила меня за шиворот и подняла с мостовой. Рука принадлежала не Красному. Напротив, Красный был точно так же зажат в другой руке, и болтался в ней беспомощно, как котенок, которого взяли за шкирку. Или как Гермес.

Неужели Геракл?

Не слишком похож, хотя силы хоть отбавляй.

Высокий, мощный, короткая стрижка, на пузе золотая цепь с болтающимся на ней символом «мерседеса». Тоже золотым, разумеется. Что за чудо-юдо?

– Ай-яй-яй-яй-яй-яй, убили бога, – пропел он гнусавым голосом. – Ай-яй-яй-яй, замочили, суки, ни за что, ни про что.

– Пусти, – прошипел Красный.

– Шли бы вы домой, девочки, – сказал тип. – Вам обоим здесь делать больше нечего. Я ясно выражаюсь?

Он встряхнул нас, чтобы лучше дошло.

Я всегда был разумным богом.

– Лично мне ясно, – сказал я. – Я сюда больше ни ногой. Честное слово.

– А ты? – Тип посмотрел на Красного. Под его взглядом Красный съежился и поник.

– Посмотрим…

– Еще раз увижу – урою, – пообещал тип и выпустил нас обоих. Я метнулся за обломками кадуцея. Красный отошел в сторону и мрачно смотрел на пришельца.

Теперь-то уж Герман точно в безопасности.

– Я сейчас не понял, – сказал тип, глядя на Красного. – Команда была валить. Русским по черному. Нет у меня времени с вами возиться, – быстрый взгляд в сторону Мавзолея, – там парни мои сейчас рубятся не по-детски.

Красный, как ни странно, начал молча таять в воздухе. Я способен уйти гораздо быстрее, просто хотел посмотреть и проверить одну гипотезу.

– Наше дело правое! – выкрикнул Красный напоследок. – Мы победим!

Так и есть. Любит он за собой последнее слово оставлять,

– Ты еще здесь? – Свежерожденное божество из нового русского пантеона обратилось ко мне.

Я ушел молча. Даже не поблагодарил за спасение. Почему-то мне казалось, что он все равно этого не оценит.

Глава двадцать четвертая. ЖИВЕЕ ВСЕХ ЖИВЫХ Еще одно продолжение

Федот

Нет в жизни счастья.

Ночей не спишь, секретные операции разрабатываешь, никому ничего не рассказываешь, даже вслух подумать боишься, а тут на место приваливает целая толпа нежданных гостей.

И ладно Герман. Это я еще могу понять. Он маг, причем не самый слабый, мог от моего взора экранироваться. Хотя я, если честно, Красную площадь на скорую руку отсканировал. Не ожидал никаких подвохов.