100 великих авантюристов, стр. 206

Купюры эти были принесены течением сверху, с севера. Эксперты сверили их серийные номера с номерами на банкнотах, которые в свое время были выданы террористу. Никаких сомнений не осталось — найденные деньги оказались частью «добычи Купера».

Для многих эта находка стала доказательством того, что Купер действительно погиб во время прыжка с парашютом.

Случайная находка Ингрэмов послужила искрой для очередного взрыва интереса к деньгам Купера со стороны как местных жителей, так и приезжих, которые вновь потянулись в этот район в надежде разбогатеть.

И вновь их надеждам не суждено было сбыться. Больше никто никаких денег не нашел.

Однако в 1989 году некий водолаз-любитель в поисках следов «добычи Купера» нашел в реке, примерно на милю выше того места, где Ингрэмы обнаружили деньги, маленький парашют.

К великому разочарованию тех, кто взволновался в связи с этой находкой (несмотря на то, что прошло много лет, искателей удачи не стало меньше), было установлено, что парашют этот никакого отношения к Куперу не имеет.

Эрл Коссей, который укладывал парашюты для Купера, заявил, что найденный нельзя даже сравнивать с теми, что получил угонщик самолета. Скорее всего, сказал Коссей, этот парашют использовался при пуске осветительной ракеты. А может быть, это вообще детская игрушка.

Водолаза, который нашел парашют, нанял калифорнийский юрист, бывший агент ФБР Ричард Тосо. Вот уже десять лет каждый последний четверг ноября — День благодарения он проводил в поисках следов Купера.

Тосо, написавший книгу под названием «Д. Б. Купер, мертвый или живой», утверждает, что угонщик самолета утонул и его останки непременно должны были застрять между свай, которые вбиты в дно реки через каждые полмили на случай наводнения.

«Купер понятия не имел, где находится, когда выбрасывался с парашютом, — пишет Тосо. — Он упал в воду спиной с пачками денег, привязанными к поясу, и пошел ко дну. Он и сейчас где-то там, на дне. И остальные деньги тоже там, зацепившиеся за острый камень или занесенные илом».

Несмотря на ежегодно предпринимаемые поиски, Ричард Тосо, как и сотни других искателей кладов, так ничего и не нашел. Но отказываться от своей затеи не намерен.

Выжил ли Д. Б. Купер, куда девались остальные деньги — все это и сегодня остается такой же загадкой, как много лет назад.

И похоже, она не будет разгадана никогда.

Юрген Шнайдер

(XX век)

Юргену Шнайдеру когда-то принадлежали самые роскошные дома в Германии. Но вот уже несколько месяцев ему принадлежит только скромная камера в американской тюрьме. Ее он может обменять только на аналогичную — в тюрьме немецкой. Избавиться от этих неприятных «объектов недвижимости» господин Шнайдер мог бы, заплатив семь миллиардов марок, которых у него нет.

Когда две Германии превратились в одну, самым прибыльным бизнесом оказалась торговля недвижимостью.

Глубокомысленные западные эксперты постановили, что архитектура ГДР эстетически ужасна, идеологически чужда демократическому обществу и чрезвычайно вредна для здоровья, поскольку при строительстве зданий использовались сомнительные стройматериалы, например, асбест.

Восточная Германия пошла на снос. Или под реконструкцию Процесс получил двусмысленное название 'санирование" — оздоровление На месте социалистической архитектуры, которая по мании величия сильно превосходит московскую, воздвигаются современные западные строения — скромные, узкие, дешевые.

Счастливцы, въехавшие в только что отстроенное жилище, обнаруживают, что новая квартира «слегка жмет в плечах», а соседский телевизор слышен не хуже собственного.

Доктор Юрген Шнайдер, потомственный торговец недвижимостью, презирал дешевизну, экономию и поспешность. Он даже отказался называться маклером или торговцем недвижимостью, чтобы не ассоциироваться с бизнес-чернью, которая суетливо покупает, ремонтирует и перепродает — побыстрее и подешевле.

На визитных карточках Шнайдера значилось; «частный инвестор» Инвестиции его были чрезвычайно занимательны, хотя и не слишком разнообразны. Сначала Юрген Шнайдер разводил… такс. Доходы от этой деятельности позволили ему в короткий срок сколотить необходимый начальный капитал для самостоятельной торговли недвижимостью, тогда еще в Западной Германии.

Случилось это в 1981 году. Тогда же он стремительно сформировал собственный деловой стиль, которого неуклонно придерживался до самого финала своей карьеры: не гнаться за стремительными доходами, дорого покупать самые дорогие объекты в самых престижных местах, дорого реставрировать и дорого сдавать в аренду.

Образцово-показательную операцию такого рода Шнайдер осуществил в 1986–1991 годах, заработав пару сотен миллионов марок и несокрушимую репутацию Он купил отель "Риег51епНоГ' во Франкфурте (бывший под опекой Общества охраны памятников) за 40 миллионов марок. Вложил в реставрацию — слово «санирование» еще не вошло в обиход — 200 миллионов и перепродал японской фирме за 450 миллионов.

Он охотно признавался в своей слабости к старой архитектуре и не выносил современных штучек из стекла и бетона. Вся его деловая активность была, по его словам, вызвана исключительно заботой о сохранении исторического облика родины. Он любовно подбирал расцветки фасадов, форму окон и рисунок дверных ручек в соответствии с оригинальными проектами Если промышленность Германии не удовлетворяла его придирчивый вкус, заказы переправлялись в страны, которые производили строительные материалы лучшего качества. Например, в Бельгию и Великобританию.

В довольно стремительном темпе Шнайдер делал архитектурно-финансовую карьеру, приобретая один элитарный объект за другим в Берлине, Мюнхене, Франкфурте, Гамбурге… Отели, торговые центры, апартаменты-люкс. Разумеется, такая деятельность проводится только и исключительно в кредит. Он и брал кредиты — документально обосновывая размеры необходимых ему сумм. В кредитах ему не отказывали никогда. Во-первых, потому что его документация была неизменно безукоризненна и неопровержимо доказывала, что здание, под которое он берет кредит в долг пятьдесят миллионов марок, после сдачи в аренду принесет двести. Во-вторых, сам Шнайдер выглядел безукоризненно-консервативно в своем темном двубортном костюме, из нагрудного кармашка которого выглядывал со вкусом подобранный в тон$7.

После объединения Германии фирма Шнайдера развернулась по-настоящему. Он стал самым крупным инвестором в недвижимость ее восточной части, скупив, к примеру, в Лейпциге около шестидесяти процентов всех объектов, выставленных на продажу.

Дороже и роскошнее, чем Юрген Шнайдер, не строил никто. Самым эффектным из его приобретений был торговый пассаж «МаесИег» в центре Лейпцига с легендарным рестораном «Погребок Ауэрбаха». Именно в этом уютном заведении коварный черт по имени Мефистофель дурил головы беззаботным выпивохам. Черт всех и попутал.

31 марта 1994 года — в «зеленый четверг», день предпасхальной недели, доктор Юрген Шнайдер выплатил праздничные премиальные своим сотрудникам, распил с ними пару бутылочек шампанского и отбыл с женой на пасхальные каникулы в Тоскану. Пасхальные каникулы в солидных фирмах принято растягивать подольше. Поэтому, когда шеф не объявился к началу рабочей недели — 5 апреля, никто его не хватился. Хватились 7-го, когда было уже поздно.

7 апреля поверенный Шнайдера, по случайному совпадению тоже Шнайдер, передал в бюро фирмы и правлению «ОеШзспе Вапк» — главного кредитора Шнайдера — два экземпляра одного и того же письма. Стиль письма отличался изысканной вежливостью, а содержание — наглостью. «Неожиданно обнаружившиеся признаки тяжелого нездоровья мешают мне продолжать мою деловую активность Надеюсь, что „Оеи^сПе Вап1с“ будет наблюдать за завершением строительства начатых мною объектов Врачи рекомендуют мне избегать любых стрессов и в связи с этим не разглашать мое нынешнее местопребывание».