100 великих авантюристов, стр. 161

Однако особую популярность принесли культу Дивайна не эти собрания, а «священные причащения» — грандиозные банкеты, которые он давал ежемесячно для своих сторонников в одной из многочисленных резиденций. В них участвовало по нескольку сот человек. Считалось, что гости, получавшие приглашение откушать за одним столом с Дивайном, удостаивались особой чести. На таких «причащениях» подавались десятки самых разных блюд, много сладкого, мороженого, фруктов, соков и других безалкогольных напитков. Причем каждое блюдо, до его разноса, подносилось лично к Дивайну, который его благословлял и вкладывал в него ложку и вилку. На банкетах Дивайна все блестело и искрилось: приборы были из серебра, посуда — лучшего качества, скатерти и салфетки — накрахмалены. Сам Дивайн восседал в кресле, на высокой спинке которого золотыми буквами было начертано слово «Бог». Так как из-за малого роста его ноги не доставали до пола, ему клали под них подушечку. Во время банкета два женских хора — «Розы» и «Лилии» — и мужской — «Крестовики» — пели песни и гимны. Участники банкета свидетельствовали о чудесных исцелениях. К примеру, одна негритянка кричала: «Я была парализована. Не могла двигать ногами, но когда я Вас встретила, отец, Вы меня вылечили. Я Ваша навечно, Отец!» Затем свидетельствовала белая: «У меня была чахотка. Я кашляла дни и ночи напролет. Мне сказали, что я не жилец на этом свете. Потом Вы, отец, вошли в мою жизнь и моментально меня исцелили Я люблю Вас, отец, люблю искренне!» Наконец вступал неф: «В молодости я был вором, сидел в тюрьме. Я не признавался судье, но я знал, что я плохой человек. Я поджег машину моего соседа. Об этом впервые говорю открыто И только когда бог снизошел ко мне в лице отца Дивайна, я переменился к лучшему. Спасибо Вам, отец».

Перед подачей десерта Дивайн произносил громким, уверенным, хриплым голосом проповедь — туманную, но обнадеживающую Он начинал обычно такими словами: «Мир всем! Хорошего здоровья, доброты, приятного аппетита, хороших манер, хорошего поведения, всем успеха и благоденствия. Да здравствуют жизнь, свобода, подлинное счастье!» Его слова стенографировали 25 молоденьких белых и черных секретарш.

На этом банкет заканчивался. Сытые и довольные гости расходились.

Такие «причащения» пользовались, конечно, особым успехом среди последователей Дивайна.

Бульварная печать, как правило, весьма подробно их описывала, перечисляя многочисленные блюда и отмечая аппетит, с каким их поглощали.

Но были и те, кто открыто разоблачал этого авантюриста от церкви. Сент-Джон Вайн, бывший его компаньон по секте, высмеивал его претензии на святость. Это он сообщил печати, что подлинное имя Дивайна — Джордж Бэйкер. Епископ баптистской церкви Лавсон в Нью-Йорке на протяжении многих лет доказывал в своих проповедях, что Дивайн — нечистоплотный аферист. Некая Виола Уилсон, бывшая проститутка, алкоголичка и воровка, неоднократно сидевшая в тюрьме, была «обращена» Дивайном, вступила в его движение, где приняла имя Преданной Мэри. Она сделала молниеносную карьеру в секте: год спустя после вступления уже возглавляла все финансовые операции секты. Но старую волчицу тянуло в лес. Дивайн вскоре уличил ее в присвоении крупных сумм, снял с ответственного поста и отослал на кухню мыть посуду. Преданная Мэри взбунтовалась, покинула секту и основала свое собственное Универсальное движение «Светоч». Она не переставала обвинять Дивайна во всех смертных грехах, в частности в том, что он занимался вымогательством, присваивал деньги своих поклонников, бил жену Пенни, сожительствовал с другими женщинами. Газеты охотно печатали ее разоблачения. Но затем Преданная Мэри снова запила, попала в автомобильную катастрофу, раскаялась и стала умолять Дивайна простить ее и разрешить вернуться в секту. Когда она публично заявила, что клеветала и лгала на него, Дивайн проявил к ней снисхождение, и она вновь вернулась в движение, хотя и не занимала уже в нем ответственных постов.

Немало неприятностей причинила Дивайну и другая его последовательница — Веринда Браун. Прислуга по профессии, она вступила в секту, вручив Дивайну свои сбережения — 5 тысяч долларов Некоторое время спустя Веринда покинула движение, и когда Дивайн отказался вернуть ей деньги, она затребовала их через суд. На процессе в качестве свидетеля обвинения выступала Преданная Мэри. Суд присудил вернуть деньги Веринде, а также уплатить судебные издержки, но Дивайн наотрез отказался платить, хотя его адвокаты советовали ему не упрямиться. Дивайн, однако, стоял на своем и, чтобы избежать тюрьмы, перенес свою штаб-квартиру в Филадельфию, откуда наезжал в Нью-Йорк только по воскресеньям, когда по закону пристав не имел права вручить ему исполнительный лист.

И все же, несмотря на эти и многие другие скандалы и разоблачения, культ-бизнес Дивайна расширялся и процветал Банкеты его пользовались колоссальным успехом, политиканы благоволили к нему, его доходы росли Он даже приобрел личный самолет. Движение распространилось на 25 штатов, где у него имелось 175 «королевств». Он утверждал, что его секта располагала последователями также во многих зарубежных странах.

Дивайн хвастался, что никогда не болел и будет жить «вечно», но смерть пришла и к нему В 1965 году он скончался, согласно утверждениям его последователей, в возрасте 101 года, а по другим источникам, около 80 лет от роду. Он оставил многомиллионное состояние своей «Матери». Она пыталась продолжать дело своего «божественного супруга», однако не смогла заменить Дивайна. С его смертью прекратились банкеты, перестала выходить газета «Новый день», дивайнисты разбрелись по другим сектам. В изменившихся условиях учение Дивайна выглядело архаичным, старомодным. К тому же власть белой «Матери» после смерти Дивайна оспаривал Иисус Анна Эмануль (настоящая фамилия Роберт Гибсон), 60-летний негр, утверждавший, что он — старший из пяти детей, прижитых Дивайном с его первой женой Пенни, и поэтому пост руководителя секты принадлежит ему.

Некогда Дивайн утверждал, что у него 22 миллиона последователей. Возможно, в период наивысшей популярности секты у него было их несколько десятков тысяч. Из них три четверти — женщины и 10 процентов — белые. После смерти Дивайна число его приверженцев упало до нескольких сотен.

Георгий Гурджиев

(1877–1949)

Личность Гурджиева окружена тайной и легендами Согласно им Гурджиев — праведник, обладающий бессмертием, общавшийся с Христом, Александром Македонским, святой, наделенный сверхъестественным даром творить чудеса, обладавший завидными знаниями как в гуманитарных, так и в точных науках, ласковый и заботливый учитель.

Рождению легенд способствовал сам Гурджиев В поисках смысла жизни, рассказывал он в 1930-е годы своим последователям во Франции, он в течение многих лет путешествовал по Персии, Афганистану, Тибету, Индии. По его словам, во время странствий ему встречались обители, сохранившие религиозные и культурные традиции четырехтысячелетней давности. Ему посчастливилось общаться со старцами, прожившими на свете двести! и более лет, но сохранившими бодрость духа и тела, доводилось находить приют в пещерах йети, снежных людей. Добрался великий маг и до страны, населенной сверхъестественными существами — Махатмами, сразу жепонявшими, что он из их круга Гурджиев пытался соединить учения восточных магов с европейской наукой, что успешно сделал его ученик Петр) Успенский «Я увидел человека восточного типа, — рассказывал о своем знакомстве с Гурджиевым Успенский, — уже немолодого, с черными усами и пронзительными глазами, более всего он удивил меня тем, что производил впечатление переодетого человека, совершенно не соответствующего этому месту и его атмосфере. Я все еще был полон впечатлений Востока, и этот человек с лицом индийского раджи или арабского шейха, которого я сразу же представил себе в белом бурнусе или в тюрбане с золотым шитьем, сидел здесь, в этом крохотном кафе, где встречались мелкие дельцы и агенты-комиссионеры В своем черном пальто с бархатным воротником и черном котелке, он производил странное, неожиданное и почти пугающее впечатление плохо переодетого человека, вид которого смущает вас, потому что вы понимаете, что он — не тот, за кого себя выдает, а между тем вам приходится общаться с ним и вести себя так, как если бы вы это не замечали По-русски он говорил неправильно, с сильным кавказским акцентом, и самый этот акцент, с которым вы привыкли связывать все, что угодно, кроме философских идей, еще более усиливал необычность и неожиданность впечатления».