Борьба за Дарданеллы, стр. 56

Обо всем этом в штабе Гамильтона могли только догадываться. Однако от пленных, из данных авиаразведки и донесений агентов в Константинополе было известно, что на полуостров в больших количествах прибывают подкрепления, хотя невозможно было сказать, для атаки ли или для восполнения больших потерь. Кончился июль, и воцарилось ненадежное спокойствие, пока обе стороны мучились под тем же нудным солнцем, от тех же полчищ мух и от заразной пыли, от того же муравьиного существования под землей. Союзники ожидали, когда турки ринутся с гор, а турки ожидали, когда союзники начнут пробиваться вверх на встречу с ними. Все это было и очень старо, и очень ново: возрождение бесконечной осады в XX веке. В месте нахождения Трои посреди раскопок Шлимана турки прорыли окопы и установили пулеметное гнездо.

Глава 12

Солдаты в Галлиполи ошибались, считая, что их кампания заброшена и забыта в Лондоне. Как только было сформировано новое правительство, Черчилль разослал доклад кабинету министров, в котором утверждал, что в то время, пока у союзников нет ни войск, ни боеприпасов для нанесения решающего удара во Франции, сравнительно малая прибавка к группе Гамильтона могла бы оказаться очень существенной в Галлиполи [24]. «Представляется весьма срочным, — писал он, — попробовать добиться перелома и завершить кампанию приемлемым образом в кратчайшие сроки». Если бы армии удалось продвинуться в глубь полуострова на три-четыре мили, флот смог бы войти в Мраморное море, и были бы достигнуты все прежние цели: падение Османской империи, поддержка России, лояльность Балкан. На каких других военных театрах можно искать подобную победу в следующие три месяца?

Самому Китченеру понадобилось время, чтобы разобраться в этом подходе, и в июне он «созрел». Хорошо продвигались набор и подготовка его новой армии в Англии, но она еще не была готова для возобновления наступления во Франции. «Такая атака, — писал он, — без адекватного оснащения орудиями и бризантными снарядами приведет только к тяжелым потерям и взятию еще одного поля турнепса».

На новый подход указывало и то, что, как только был сформирован новый кабинет, Военный совет был реформирован и назван комитетом по Дарданеллам. Он собрался 7 июня, и между Китченером и Черчиллем не имелось трудностей в том, чтобы убедить членов комитета одобрить отправку еще трех дивизий в Галлиполи. К концу месяца добавились еще две дивизии, а для их транспортировки в Средиземное море были арендованы три самых больших трансокеанских лайнера: «Олимпик», «Мавритания» и «Аквитания». В начале июля Гамильтону сообщили, что он вот-вот получит боеприпасы, которые он так настойчиво требовал, а несколькими неделями спустя военное министерство написало: «Мы хотели бы услышать от вас после тщательного анализа, что мы могли бы прислать вам из личного состава, орудий и боеприпасов, поскольку мы страстно желаем дать вам все, что вы могли бы запросить и использовать».

Это было чуть ли не сменой благосклонности. На данный момент у Гамильтона либо в Галлиполи, либо на пути туда имелось тринадцать дивизий или примерно 120 000 боевых штыков. Тут уже не было отвлекающего, дешевого предприятия: это был фронт, на который возлагались основные британские надежды, и из Франции забирали людей и снаряды для нужд Галлиполи.

Адмиралтейство, в свою очередь, внесло большой вклад. На замену линкорам прибыли мониторы: необычные, плоскодонные корабли водоизмещением 6000 тонн, вооруженные 14-дюймовыми пушками американского производства. Их наиболее оригинальной особенностью были пластыри по бортам, призванные отражать взрывы торпед (моряки вскоре обнаружили, что эти пластыри отлично играют роль площадок для купания). Почти столь же важными были «битлы»: десантные баржи, сконструированные Фишером и ставшие предшественницами небольших кораблей, использовавшихся в Нормандии и на других плацдармах Второй мировой войны. Они могли перевезти пятьсот солдат или сорок лошадей и были оснащены бронированными пластинами, достаточно прочными, чтобы устоять под шрапнелью и пулеметным огнем. Их название связано с тем, что они были окрашены в черный цвет, а длинные десантные аппарели, выдвигавшиеся из носа, имели вид усиков.

На помощь в корректировке артиллерийского огня были присланы еще два воздушных шара, «Гектор» и «Каннинг», и, помимо этого, увеличилось количество тральщиков, вспомогательных госпитальных судов и другого оборудования. Этот флот был менее впечатляющ, нежели тот, что был первоначально послан в Дарданеллы весной, но он был многочисленнее и значительно лучше соответствовал требованиям десантных операций на узком морском пространстве.

Похожие изменения произошли и в авиации с прибытием новых кораблей-авиаматок и летчиков. Французы обосновались на Тенедос, а британцы — на Имбросе. Сейчас целых пятнадцать самолетов могли вылетать вместе на совместные ударные рейды на полуостров и на Нэрроуз.

Ближе к концу июля, когда на фронте опять установилось затишье, большая часть этих свежих войск была сконцентрирована на островах Эгейского моря, где их держали в секрете до того, как придет момент ввести их в бой. Явно требовалось осуществить новый десант, и вновь всплыли старые аргументы: Булаир слишком сильно укреплен, азиатский берег слишком удален от основных целей, и ни в одном из этих мест флот не мог бы оказать армии полную поддержку на берегу. Окончательно сформированный план был в большей части повторением 25 апреля, но имел одно очень важное отличие: акцент был перенесен с мыса Хеллес и Ачи-Баба на хребет Сари-Баир в центре полуострова. Бёдвуд несколько предыдущих недель ратовал за это направление, и во многих отношениях оно выглядело обещающим. Он предложил произвести ночью прорыв в северной части анзакского плацдарма и атаковать Чунук-Баир и гребни гор, нанося ложный удар в пункт на юге, именуемый Лоун-Пайн. Одновременно в заливе Сувла, сразу к северу от позиций АНЗАК, должен быть высажен новый десант, и предполагалось, что, как только горы будут взяты, объединенные силы ударят по Нэрроуз в четырех милях отсюда. Основная масса турецких войск будет закупорена на оконечности полуострова и окажется под мощным напором французов и англичан на мысе Хеллес. Отсюда возможно быстрое завершение кампании, во всяком случае там, где речь идет о Дарданеллах.

Чтобы держать Лимана в неопределенности, пока не разгорится главное сражение, намечалось высадить два отвлекающих десанта: в Булаире и с острова Митилена на азиатский берег. И опять неожиданность стала основным элементом плана. Опять флот должен был ждать, пока армия прорвется.

Залив Сувла прекрасно подходил для новой высадки. Там была безопасная якорная стоянка для флота, прибрежная часть слабо вздымалась, да и было известно, что он очень легко укреплен. Оказавшись на берегу, солдаты могли быстро воссоединиться с плацдармом АНЗАК и разгрузить стесненность на этом узком пространстве. Прямо за песчаным берегом Сувлы находилось соленое озеро в полторы мили шириной, но летом оно пересыхало, и Гамильтон в любом случае планировал обойти его, высадив первую волну десантников на узкую полосу береговой линии прямо к югу от самого залива. Все зависело от скорости, с которой солдаты пробьются по суше к горам так, чтобы они смогли помочь Бёдвуду, который будет вести главный бой на Сари-Баире. На этот раз не должно быть повторения катастроф «Ривер-Клайда» и Седд-эль-Бар, потому что войска должны десантироваться ночью и без артиллерийской подготовки.

В дополнение к «битлам» (которыми в первой волне атаки предстояло командовать капитану третьего ранга Унвину, Крест Виктории) в Эгейское море было прислано множество современной техники. Сразу после высадки десанта поперек входа в залив была установлена противолодочная сеть длиной свыше мили. На Имбросе был собран понтонный причал длиной 100 метров, и его подтащили на буксире к берегу. Также были доставлены пароходом «Крайни» четыре лихтера с 50 тоннами воды на каждом, а на борту самого парохода, помимо 200 тонн воды, находились насосы и шланги. В целях предосторожности снова были прочесаны египетские базары в поисках верблюжьих баков, молочных бидонов, шкур — то есть всего, что может держать воду.