Полюс Лорда, стр. 41

– Нет, спасибо.

Мы сидели рядом в креслах перед камином. Было хорошо и не хотелось говорить. Я медленно тянул коньяк, изредка вороша догорающие поленья. Вот остались только угли…

– Салли! – позвал я.

– Что, Алекс?

– Ты не сердишься на меня?

– Я никак не могу этому научиться.

Я взял ее за руку.

– Почему мне всегда так хорошо с тобой?

Она не отвечала, а я гладил ее руку, плечо, шею, затем поднялся и наклонился над ней.

– Какая ты хорошая! – шептал я, обхватив ее одной рукой за талию, а другой поворачивая ее голову. Губы у нее были мягкие и покорные… Она все-таки успела прошептать:

– Не надо, Алекс! Пожалуйста, не надо!

Я усадил ее к себе на колени, впитывая в себя тепло напряженного тела. В голове мутилось. Медленно стал расстегивать блузку, пуговицу за пуговицей… Она сделала еще попытку остановить меня, но это у нее вышло нерешительно, через силу; она обмякла и, закрыв глаза, уронила голову мне на плечо.

И вдруг, неожиданно, вспомнил, даже не знаю, откуда это пришло; быть может, случилось в тот момент, когда увидел светлую полоску под раскрывшейся блузкой – такую же светлую, как и у той… Воспоминание – острое, мучительное – всплыло и остановилось, придавив меня своей несоразмерностью. Что-то погасло во мне. Дрожащими руками я принялся застегивать ее блузку…

– Прости меня, я не должен был этого делать! – бормотал я.

Салли соскользнула с моих колен и, смущенно оправляясь, прошептала:

– Спасибо, Алекс! Ты хороший, спасибо! – И все же в ее голосе мне послышалось недоумение.

Я посмотрел на часы и поднялся.

– Ты, наверное, устала?

– Да, пора спать… Ты останешься?

Я рассмеялся.

– Ты трусиха, Салли! Конечно, останусь. Идем! – Я проводил ее до спальни и, поцеловав в щеку, пошел к себе.

В последнее время меня все чаще стала посещать одна беспокойная мысль. Правда, она возникла еще раньше, чуть ли не в самом начале моих отношений с Дорис. Но счастье, захватившее меня тогда, казалось мне таким зыбким, что я и думать не смел о большем, чем о том, как бы не спугнуть его неосторожным словом или поступком. Теперь же…

Эту мысль я уже как-то высказал – косвенным образом, – когда обмолвился о зонте. О, этот гадкий маленький зонт, схоронившись под которым наше блаженство обернулось робким неверным призраком! Как ненавидел я этот зонт, как хотелось закрыть его, бросить, растоптать! Но решиться на такой шаг я не мог. Что я мог себе позволить – а в этом и заключалась моя главная мысль, – это раскинуть зонт пошире и таким образом хоть частично нарушить нашу изоляцию.

Я стал обдумывать устройство дружеской вечеринки с участием Дорис. Это, полагал я, сразу покажет, на что я могу рассчитывать, да и ей поможет проверить свои силы.

Празднование новоселья было бы отличным для этого предлогом, если бы не ограниченные возможности моей квартиры. Мне хотелось собрать общество побольше, людей разных, на ком я и смог бы проверить прочность моей связи с Дорис.

Так я пришел к мысли устроить встречу на дому у Салли. Я не сомневался, что она одобрит мой план.

Поначалу я старался каждого намеченного гостя мысленно прощупать, взвесить, так сказать, его такт и добронамеренность, но вскоре убедился, что такая осмотрительность мне не по плечу: знакомства мои были ограничены. Конечно, это были те же Кестлер, Харри, Ветольди, Брауны, двое бывших сослуживцев, управляющий делами нашей фабрики Ханс с женой и еще двое наших служащих. Дополнительно я внес в список нескольких деловых знакомых – главным образом ради Брауна.

Когда план окончательно созрел, я позвонил Салли и рассказал ей о задуманном. Она оживилась.

– Это ты хорошо придумал, Алекс, – сказала она. – Это будет полезно и в смысле деловых контактов, не правда ли?

О том, что будет Дорис, я упомянул лишь под конец, причем с какой-то излишней, настороженной настойчивостью, будто ожидал возражений.

По-видимому, Салли была удивлена моим тоном, потому что я услышал в трубку:

– Конечно! Я давно хотела с ней познакомиться!… Дорис я еще ничего не успел сообщить: она улетела на целую неделю к тетке в Нью-Орлинс.

Как томительно тянулись дни – один, другой, третий…

Только в среду вечером Дорис вернулась. Я сразу помчался к ней. Привез с собой пирожных, шампанского и еще огромный букет ее любимых георгинов. При виде цветов Дорис воскликнула:

– Ты с ума сошел! Такому букету позавидовала бы и английская королева! У меня и вазы подходящей не найдется!

Я посмотрел на нее с восхищением.

– Бедная королева! Она охотно отдала бы и цветы и корону в придачу, чтобы увидеть в зеркале твое отражение.

Дорис рассмеялась:

– А я бы не прочь увидеть на себе ее корону!

– Она к тебе ничего не прибавит!

Болтая таким образом, мы уселись на диване. Я взял ее руки в свои.

– Ты больше не боишься меня? – спросил я.

– Нет!

– И на людях тоже… не побоишься?

– Я же сказала, что нет! Хочешь, поедем в ресторан… Сегодня?

Я молчал.

– Хочешь? – повторила Дорис.

Но я колебался – слишком неожиданно все это складывалось. Моя неуверенность, видимо, передалась ей, и она уже спокойней сказала:

– Если не сегодня, то завтра, – когда хочешь.

– Не сегодня и не завтра, а в субботу на следующей неделе, – отвечал я.

– Отлично, в субботу!

– И не в ресторане, – продолжал я, – а у нас на дому, в Нью-Джерси.

– Еще лучше!…Только что это – какая-нибудь оказия?

– Да, что-то вроде деловой вечеринки. Я давно об этом подумывал. И, конечно, будет Салли.

– Это хорошо; ты столько о ней рассказывал.

– Ты ее очень любишь?

– Ее все любят, она добрая.

Дорис помолчала, потом спросила шутливо:

– А ты бы женился на ней… ну, если бы меня не было?

Я невольно улыбнулся:

– Не знаю… Может быть, и женился бы…

Время шло, и по мере того как приближался назначенный день, мною все больше овладевало беспокойство. За чувство Дорис я не тревожился, но в силах ее и выдержке не был уверен. Ведь она, наверное, догадалась, зачем мне это понадобилось, и от этого ей может стать страшно. Тем более что не от нас одних все зависит; будут и другие, и тогда один необдуманный шаг, неосторожный взгляд, и все рухнет, все!

Думая об этом, я изо всех сил сжимал себе виски. Да, откопать клад я еще мог, а вот буду ли в силах поднять его?

ГЛАВА 19

Наступила наконец долгожданная суббота. Хоть я и заночевал накануне в Нью-Йорке, я не сказал об этом Дорис. Я даже не отзывался вечером на телефонные звонки, хотя не сомневался, что это была она. Знал, что довольно будет двух фраз, и я как на крыльях помчусь к ней или принужу ее приехать, и тогда… Нет, мне нужно было хорошенько подготовиться ко всему, что ждало меня завтра.

Я лег спать рано и рано поднялся. Солнце еще не взошло, но отсвет его сияния уже охватывал полнеба. День обещал быть погожим, и это придало мне бодрости. «Обойдется! – уверял я себя. – Все обойдется как нельзя лучше!»

Я приехал к Салли сразу после обеда, чтобы помочь ей в приготовлениях. Особых хлопот, собственно, не предвиделось: ужин должны были доставить из ресторана, да и гостей ожидалось не так уж много. Несмотря на это, Салли носилась как угорелая, всюду находя неполадки. Я смеялся:

– Ты хлопочешь так, будто у нас дипломатический прием!

Такой я ее давно не видал: возбужденная, с блестящими глазами, она была неузнаваема. И одета была с кокетливостью женщины, долгое время прятавшей естественные наклонности под личиной матроны. Длинное вечернее платье со смелым вырезом спереди, и еще более смелым – на спине, ничуть не скрывало изящных форм и мягких, чуть кошачьих, движений.