Меч на ладонях, стр. 119

Лицо старого мастера исказила гримаса:

– Это и я понял. Я спрашиваю, знаешь ли ты, кто взял моего сына в плен? Где его содержат?

Костя начал мямлить:

– Я всего лишь скромный монах обители Святого Марка. Я был в Ги в момент, когда туда привезли вашего сына. Рыцарь Артуро д'Кобос предложил мне сходить за выкупом за этого благородного молодого синьора. Я лишь должен отдать деньги за него в указанном месте человеку, который скажет тайное слово, и Бернардо выпустят из города. Это все.

Мастер всплеснул руками:

– Это все? – Он недобро прищурился: – А если я прикажу засунуть тебе, преподобный, в задницу раскаленную кочергу? Может, ты скажешь мне, кто этот тайный человек и где держат моего сына?

Стоявшие вокруг мастера работники и его сыновья начали сужать свободное пространство вокруг сгорбившегося монаха. У Малышева в горле пересохло. К такому повороту событий он готовился, но остаться спокойным было трудно.

– Боюсь, мастер, что тогда вам придется распрощаться с сыном, а обители – со мной. Ибо я не переживу раскаленной кочерги. А соглядатаи, которые шли за мной до вашего дома, сообщат, что я иду не один или что вообще не иду, и вашего сына казнят.

Работники не расходились. Костя старался казаться невозмутимым, но это давалось ему все тяжелее. Все-таки нелегкая работа – вымогать деньги за жизнь человека. Киднэппиннг в Средние века был распространенным явлением, а в годы войны и неплохим заработком для некоторых, но это не освобождало участников таких акций от мести родственников.

Денаро Миссаглия аж подпрыгнул на месте:

– Да что же это за сынок такой? – Он повернулся и схватил за шиворот одного из своих старших сыновей: – Вот ты, Томаззо, скажи мне, своему отцу: пошел бы воевать неизвестно против кого, неизвестно где, хрен знает за что? А?

Сын отрицательно замотал головой. Денаро повернулся ко второму сыну:

– А ты, Марко?

Тот вздохнул, но отец и не ждал от него ответа.

– Почему же этот чирей на моей заднице решил, что ему будет мало славы хорошего оружейника? Что ему надо в этой чертовой войне?

Мастер повернулся к монаху:

– Я бы оставил загнивать его на годик-другой в подземельях Ги. Может, это научит его уму. – Он вздохнул. – Но боюсь, это подорвет здоровье моей Аннет. А она в этом придурке души не чает.

Толстяк перевел дух. Напряжение вокруг монаха спало.

– Но триста солидов – это очень много.

Костя развел руками.

– Это не я назвал такую сумму, – соврал он.

Мастер отмахнулся:

– Да нет. За сына это, может, и не так много. Но я не смогу достать такие деньги до завтра.

Костя скривился, но оружейник был неумолим.

– Это очень много денег, и будут они у меня не раньше утра. – Он принял решение. – Так что прошу принять мое гостеприимство, преподобный, по крайней мере на ночь.

Костя понял, что спорить бесполезно. Решение было принято не им. Он, как и положено монаху, покорно склонил голову.

– Добрый вечер, синьор. – Служанка юрко протиснулась в приоткрытую дверь и начала споро прибирать со стола остатки вечерней трапезы. Новый гость хозяина очень не любил оставлять в комнате на ночь объедки ужина. Ишь ты, чистюля! Сам из простых, а повадки как у венецианского купца. Кроме такой странности за ним водились и другие: каждое утро он долго умывался, как будто собирался в этот день предстать перед Господом, очень мало спал, практически чуть ли не каждый вечер требовал, чтобы ему стирали рубашки и исподнее, вроде как из путешествия вернулся. Да что там стирать-то? Служанка еле заметно перекрестилась и ускорила уборку комнаты. Гость, казалось, даже не обращал на нее внимания, будучи занятым свитком, который читал у яркой масляной лампады.

Когда девушка наконец выпорхнула из комнаты, человек окинул взглядом результаты ее труда. Неряха! Под столом крошки, пятно со столешницы даже не потрудилась вытереть, кровать не заправила. Он быстро дочитал свиток и вышел из комнаты.

Владелец дома, как и обычно в это время, находился в курительной комнате, развалившись на недавно приобретенной лежанке в древнеримском стиле и покуривая кальян. Глаза его нездорово блестели, и гость в который раз отметил про себя, что так этот человек долго не протянет. Слишком уж втянулся в пагубную привычку, а врожденной устойчивости перед курением не имеет. А ведь еще совсем недавно поражал своих кураторов гибкостью ума, теперь же больше походит на мешок с песком.

– Что надо от меня посланнику? – лениво промычал хозяин, когда в заполненной клубами сладковатого дыма комнате он сумел различить силуэт своего гостя.

Тот выбрал себе кресло, скинул с него на пол дорогую гардариканскую накидку из невесомого меха и уселся.

– Я узнал, что городок с врагами богини не удалось взять? – Голос задавшего этот вопрос звучал слегка нараспев, как выговор иностранца, пробующего скрыть акцент.

Любитель кальяна только пожал плечами:

– Ну и что? – Он лениво перевернулся на бок и окинул взглядом собеседника. – Не взяли сегодня – возьмем завтра. Они от нас никуда не денутся. Зато мы точно знаем, что они там.

Поясняя свои последние слова, курильщик медленно процедил сквозь зубы:

– Они все-таки применили свое оружие. Ликоромаззи клянется, что, как только подойдут фрондиболы [163] и разборные тараны, он возьмет город. С колдунами или без!

Гость скривил губы:

– Это сильный недочет. – Он переспросил собеседника: – Вы уверены, что ваши люди справятся?

Хозяин дома отмахнулся от сомнений оппонента, как от назойливой мухи. Кальян он забил совсем недавно, и начавшийся эффект от азиатского порошка счастья делал его речь все более неразборчивой, а мысли бессвязными и отрывочными.

Гонец процедил сквозь зубы:

– Тогда, если вы так уверены, почему один из врагов богини сейчас в городе?

Курильщик поперхнулся:

– Ка-а-ак? Где? – На мгновение в его глазах даже проблеснули искорки сознания. – Откуда?

Выждав секунд десять и насладившись реакцией собеседника, капилар протянул прочитанный им с утра свиток:

– Один из наших осведомителей сообщил, что видел похожего по описанию человека у дома из оружейного квартала. Он проследил за ним.

Владелец дома неуверенно поднялся:

– Каких осведомителей?

Капилар задумчиво и красноречиво молчал. Наконец, курильщик переварил услышанное:

– Я пошлю туда стражу, бальи [164]. Его схватят.

Собеседник меланхолично перевел взгляд с прекрасной вазы из Кордовы, украшавшей столик, на лицо своего собеседника.

– Не стоит. Не надо стражи. За ним пойдут мои люди, куда бы он ни двинулся. А когда он встретится с остальными, мы их всех перебьем. – Он прервал возможные возражения: – Именно так, и никак иначе, мастер! А своему военачальнику, Платоний, скажи, чтобы поторапливался. Я не хочу использовать своего человека в городе, слишком дорого далось нам создать такую сеть, но, если они будут топтаться под стенами, придется вмешаться.

В глазах хозяина дома на долю секунды мелькнул гнев, он даже успел схватиться за резной подголовник ложа, но единственное недовольное движение собеседника – и все проявления непочтения исчезли. Человек склонил голову:

– Слушаюсь. – Он с усилием выдавил из себя: – Слушаюсь, капилар.

Глава 4

ЗАГАДКИ И РАЗГАДКИ

– Я всегда удивлялся им, смертным: до чего все-таки мелочный народ! – Сказавший эти слова высокий седой старик в нарядной византийской тоге лениво перекинул спелый марокканский апельсин из левой руки в правую. Вечернее солнце причудливо освещало залив, отбрасывая блики от легкой ряби на воде и пуская солнечных зайчиков, проникавших во все закоулки никогда не спящего порта.