За час до рассвета, стр. 4
Как обычно, прошла в штаб к ефрейтору, сняла пальто, кофточку, ботинки, приготовилась к работе.
Вручая Марии ведро и тряпку, ефрейтор обратил внимание на ее новое платье:
– О, какая ты сегодня красивая…
Он подошел к девушке и начал гладить ей руку…
Мария приветливо улыбалась…
Затем последовала проверка у офицера.
– Какая ты нарядная, – увидев девушку, одобрительно сказал офицер. – Иди убирать кабинет шефа. Чтоб все было чисто… А не то, – офицер показал рукой на потолок, – быстро там очутишься.
– Хорошо, я постараюсь, – ответила Мария.
– Иди.
Еле передвигая ноги, Мария пошла за офицером на второй этаж. Вот и кабинет генерала. Она начала уборку. Стала протирать подоконники. Одно окно, второе, третье. Куда поставить мину? Куда? Офицер время от времени заглядывает в открытую дверь, кричит:
– Шнель! Шнель! – и продолжает маршировать по коридору.
В центре кабинета – длинный стол, накрытый сукном.
Мария влезла под стол и, делая вид, будто протирает пол, вытащила мину… Приложила ее к железной обивке ящика и со страхом оторвала руку. Мина прикрепилась.
А из коридора опять:
– Шнель! Шнель!..
Наконец уборка закончена. Мария сбежала по лестнице, пошла к ефрейтору сдавать тряпку и ведро. Тот удивленно взглянул на нее:
– Что с тобой? Ты что, больна?
– Да, что-то голова болит… – еле выговорила Мария.
Надела пальто и, изо всех сил стараясь сохранять спокойный вид, вышла на улицу. Мина была поставлена без пятнадцати десять.
Мария забежала домой, захватила заранее приготовленные узелки с вещами и вместе с матерью ушла на окраину Мозыря. Там их ждали наши разведчики.
Без четверти двенадцать в центре города раздался сильный взрыв.
Вскоре во всех направлениях разошлись эсэсовские карательные отряды, но партизаны, принимавшие участие в операции, были готовы к этому – они заминировали дороги, устроили засады…
Через месяц мы захватили в плен одного офицера из штаба Зейса. На наш вопрос, как был уничтожен его шеф, он ответил:
– О, наш шеф капут! Наш шеф подскочил под потолок вместе со столом… В потолке была даже дырочка… Наш шеф капут, капут…
«Цап-царап…»
…Осень 1943 года. Из Центра поступил приказ: тщательно разведать районы городов Пинска, Давид-Городка, Лунинца, Турова. По данным, которыми располагало высшее командование, гитлеровцы строили здесь вторую линию обороны. Первой они считали Днепр.
Получив приказ, мы тут же приступили к работе. В Туров я послал Сидельникова, разведчика опытного и умного. У него там были свои связные.
Несколько раз побывал Николай в городе. Доставляемые им сведения мы тут же сообщали в Москву. Но однажды, когда Сидельников ночью попытался пройти в Туров, гитлеровцы обнаружили его, открыли огонь, и ему пришлось вернуться. Тогда мы направили в город партизана из соседнего села, снабдив его соответствующими документами на немецком языке. Маневр удался. Партизан встретился с нашей связной Олей Саевич. Она сообщила, что в Туров два дня назад прибыло около семисот эсэсовцев и пятьдесят полицейских. Гитлеровцы зачем-то стягивают в городок большие силы, что-то замышляют.
Даю радиограмму в Центр и получаю приказ: все разведать подробно и доложить.
Нам удалось установить, что немцы окопались на северной окраине Турова, огородились колючей проволокой, что в их распоряжении три бронетранспортера и минометы, но каковы их планы, выяснить опять не удалось.
Через несколько дней Оля Саевич сообщила, что в городе появился какой-то странный гебитскомиссар. Прибыл откуда-то из-под Берлина, ведет себя необычно: не зверствует, не лютует. Придет к нему женщина, попросит паек, он напишет записочку и спокойно, на чистом русском языке говорит: «Иди на склад, получи». В разговорах с жителями все интересуется, где находятся партизаны.
В том, что гитлеровец интересуется местопребыванием партизан, ничего удивительного не было. Ведь оккупанты боялись партизан пуще огня, но вот то, что он прибыл из-под Берлина, меня очень заинтересовало. Значит, он знает о войсках, находящихся в Германии, наверняка кое-что знает и о новинках в вооружении немецкой армии. Об этом гебитскомиссаре даю подробную радиограмму в Центр и вскоре получаю ответ: «Организуйте работу». На нашем разведывательном языке это означает: взять гебитскомиссара под наблюдение, поближе с ним познакомиться и попытаться заставить работать на нас.
Задача сложная.
Я пригласил Олю Саевич в партизанский лагерь и предложил ей пойти на прием к гебитскомиссару.
– Как это, товарищ командир? – не поняла Оля.
– Ну, пойдешь, попросишь паек: мол, оголодала очень. По тому, как он выглядит, как разговаривает, постарайся понять, что за тип…
Оля задумалась, долго молчала. Потом сказала:
– Хорошо, пойду.
…И вот Оля у входа в комендатуру. Ее окриком останавливает часовой.
Разведчица отступила и нарочно громко стала говорить, что ей нужен гебитскомиссар Зустель.
Открылась дверь, показался седой высокий офицер без фуражки.
– Ты ко мне? – спросил он по-русски.
– Мне нужно к господину Зустелю, гебитскомиссару…
– Я и есть Зустель. – Офицер велел часовым пропустить Олю.
Когда она вошла в кабинет, Зустель спросил:
– Зачем ты пришла?
– Я слышала, что вы помогаете женщинам, выписываете им пайки, – ответила Оля. – В городе нет продуктов, голодно… Вот я и пришла, чтобы вы помогли мне…
– Почему я должен помогать тебе? Как ты жила до сих пор?
– Были кое-какие тряпки, меняла их в селах на хлеб. Ничего больше не осталось…
– Где ты живешь?
– На улице Подгорной, в доме двадцать пять.
– С кем?
– Мать, братишка…
– А до войны что делала?
– Училась…
Немец расспрашивал Олю и что-то быстро записывал в блокнот. На столе два полевых телефона. Звонил то один, то другой. Отвечал Зустель по-немецки. Положив трубку, гебитскомиссар вдруг спросил:
– Как тебя зовут?
– Оля.
– Оля… Ну-ка, Оля, садись.
Он пристально посмотрел на девушку.
– Скажи, кто тебя прислал ко мне?..
Оля немного растерялась, но быстро овладела собой и ответила:
– Никто не присылал, сама пришла. Когда человек голодный, он на все готов… Знаете ли, голод не тетка. Люди, которым вы помогли, о вас хорошо говорят…
– Значит, ты пришла за пайком? – Зустель еще раз пристально посмотрел на Олю. – Ну что же, я тебе выпишу паек, – задумчиво сказал он.
И тут же написал записку.
– По этой бумажке получишь паек на складе.
Оля взяла записку, встала, хотела идти, но вдруг услышала:
– Подожди, сядь…
Немец прошелся по кабинету, посмотрел в окно, снова подошел к Оле:
– Значит, тебя никто ко мне не присылал?
– Никто.
– А скажи, ты что-нибудь о партизанах знаешь?
Оля лихорадочно соображала, что сказать. Решила: была не была!
– Да, говорят, господин гебитскомиссар, они часто приходят на окраину города…
– Как часто?
– А вот дней пять назад ходили утром по нашей улице.
– Как? Днем, на улице?
– Да…
Офицер быстрее заходил по кабинету, явно нервничая, поднял телефонную трубку. О чем-то говорил, но слова «партизаны» не упоминал.
– Значит, партизаны бывают? – обратился он снова к девушке.
– Бывают.
– Ай, ай! И говорят, их много в лесу?
– Говорят, много.
– Оля, я вижу, ты девушка хорошая. Если тебе понадобится помощь, может, опять нужен будет паек, приходи ко мне, я все сделаю. Но и у меня к тебе просьба: когда на вашей улице появятся партизаны, сообщи мне.
Оля вскочила:
– Господин Зустель, что вы! Спасибо, что помогли, а чтобы сообщать, я не могу… Партизаны – люди жестокие, сразу расстреляют меня за это…
Но немец не отступал.
Оля долго отнекивалась, он настаивал. Наконец девушка согласилась:
– Господин гебитскомиссар, только для вас это сделаю, вы так добры ко мне…