Хроники Заводной Птицы, стр. 149
Я по-прежнему хранил молчание.
– Ну, Окада-сан, несмотря ни на что, очень интересно было с вами встретиться. Вы для меня – загадочная личность. Буду писать автобиографию – посвящу вам отдельную главу. Жаль, не придется, наверное. Что ж, давайте расстанемся с добрыми чувствами.
Усикава устало откинулся на спинку кресла и медленно покачал головой:
– Заболтался я что-то. Извините, может, и за мой кофе заплатите? Что ни говори, а я все-таки безработный. Вы ведь тоже безработным были. Ну, чтобы у нас все было. Желаю счастья. Пожелайте мне тоже удачи, если будет настроение.
Усикава поднялся, свернул к выходу и вышел из кафе.
32. Хвост Мальты Кано
•
Борис Живодер
Во сне (хотя, конечно, я не подозревал, что это сон) мы сидели за чаем с Мальтой Кано друг против друга. Прямоугольный зал был так велик – и в ширину, и в длину, – что я не мог охватить его взглядом из конца в конец. Вокруг тянулись ровные ряды квадратных столиков – штук пятьсот, а то и больше. Мы сидели за столом в самой середине, одни – кроме нас, в зале никого не было. По высокому, как в буддистском храме, потолку тянулось бесчисленное множество толстых деревянных балок, с которых наподобие растений в горшках свешивалось нечто вроде париков. Но приглядевшись, я понял, что это совсем не парики, а настоящие человеческие скальпы. Понял, когда заметил запекшуюся на них изнутри черную кровь. Видимо, скальпы сняли совсем недавно и развесили по балкам сушиться. Я с дрожью ждал, как бы еще не высохшая кровь не накапала к нам в чай. Кап! кап! кап! – кровь сочилась с потолка, как капли дождя, и звуки этой капели наполняли гулкое пространство зала неожиданно громким эхом. Но скальпы, висевшие над нашим столом, похоже, уже высохли, и на нас ничего не капало.
Чай был горячий, как кипяток. На блюдечках рядом с ложками лежали по три кубика сахара ярко-зеленого цвета. Мальта Кано положила два кусочка в свою чашку, помешала чай ложечкой, но сахар никак не хотел растворяться. Откуда ни возьмись, появилась собака и уселась рядом с нашим столиком. У нее была голова Усикавы. Туловище большой черной собаки – плотное, крепкое, но от шеи начинался Усикава. Правда, на его голове и лице росла лохматая, короткая черная шерсть – такая же покрывала и туловище.
– Ой! Окада-сан! – промолвил собакоподобный Усикава. – Посмотрите, какая шерсть у меня на голове! В один момент выросла, как только я превратился в собаку. Вот здорово! Какие у меня теперь большие яйца, и желудок совсем не болит. Ни очки не нужны, ни одежда. Какая радость! Как же я раньше об этом не думал? Давно надо было стать собакой. А что, Окада-сан? Может, и вы попробуете?
Тут Мальта схватила оставшийся зеленый кусочек и изо всех сил запустила им в голову собаке. Сахар стукнулся о голову Усикавы, из рассеченного лба пошла кровь и словно черными чернилами залила ему лицо. Впрочем, особой боли, похоже, ему это не причинило. Глумливо улыбаясь, пес поднял хвост и без слов удалился куда-то. Его кобелиное достоинство и вправду оказалось непропорциональной величины.
На Мальте было теплое полупальто, и хотя она плотно запахнула воротник, по едва уловимому аромату обнаженного тела я понял, что под пальто у нее ничего нет. Голову, разумеется, венчала красная клеенчатая шляпа. Я отпил из чашки, но вкуса не почувствовал. Обычный горячий чай, и больше ничего.
– Как хорошо, что вы пришли! – приветливо начала Мальта. Я давно не слышал ее голос, и после долгого перерыва он показался мне более жизнерадостным. – Эти дни я столько раз вам звонила и никак не могла застать. Уже начала беспокоиться, не случилось ли чего. Самое главное – что с вами все в порядке. Услышала ваш голос и успокоилась. Извините, что надолго пропала. Как я жила это время, подробно рассказывать не стану. Длинная история получится, да и не телефонный это разговор. Если коротко – я долго путешествовала. Вернулась всего неделю назад. Окада-сан! Алло! Вы слышите меня?
– Слышу! Алло? – Тут только я заметил, что держу возле уха телефонную трубку. Мальта сидела напротив за столиком тоже с трубкой в руке. Ее голос по телефону доносился как будто издалека. Так бывает, когда говоришь с заграницей и связь не очень хорошая.
– Все это время я жила за границей, на острове Мальта в Средиземном море. В один прекрасный день мне вдруг пришла в голову мысль: «Да! Нужно снова ехать на Мальту и припасть к этому источнику. Время пришло». Это случилось после нашего последнего телефонного разговора, Окада-сан. Помните? Я разыскивала тогда Криту и позвонила вам. Вообще-то я не собиралась уезжать так надолго. Думала, вернусь недели через две, потому и не позвонила вам перед отъездом. Почти никому не сказав, в чем была, села в самолет и улетела. Но приехав туда, поняла, что не могу вернуться. Вы когда-нибудь бывали на Мальте?
– Нет, – ответил я и вспомнил, что когда-то мы уже с ней об этом говорили.
– Алло? – послышался ее голос.
– Да-да, – отозвался я и подумал, что должен ей что-то сказать, но никак не могу вспомнить, что именно. Напряг извилины – и все-таки вспомнил. Я переложил трубку в другую руку. – Вот что! Давно собирался вам позвонить: кот вернулся.
Помолчав несколько секунд, Мальта спросила:
– Вернулся?
– Да. Ведь мы с вами, в общем-то, из-за него познакомились. Я и подумал, что надо вам об этом сказать.
– Когда же?
– Весной. И с тех пор он все время дома.
– Внешне он все такой же? Каких-нибудь изменений вы в нем не заметили?
Изменений?
– Вроде у него хвост стал немножко не такой… Я его гладил, когда он появился, и вдруг подумал, что хвост загнут сильнее, чем раньше. Хотя, может, просто показалось. Все-таки его почти целый год не было…
– А вы уверены, что это ваш кот?
– Естественно. Он давно у меня живет. Сложно перепутать.
– Хорошо, – сказала Мальта. – Но… вы извините меня, конечно, но настоящий хвост вашего кота здесь. Вот он.
С этими словами она положила трубку на стол и легким движением сбросила с себя плащ. Никакой одежды под ним и в самом деле не оказалось. Ее груди и треугольник волос на лобке напомнили мне Криту. Свою клеенчатую шляпу она снимать не стала. Мальта повернулась спиной и… Прямо над ягодицами у нее я увидел кошачий хвост. Гораздо больше, чем те, что бывают у обычных кошек, он соответствовал размерам обладательницы, зато по форме это была точная копия хвоста Макрели. Он так же резко загибался на кончике и куда больше походил на настоящий, чем у Макрели.
– Посмотрите получше. Вот настоящий хвост того кота, который пропал. А то, что у него сейчас, – подделка. Потом приделали. С виду одинаковые, но если приглядеться, сразу заметно, что это не то.
Я собрался потрогать хвост, протянул было руку, но она, вильнув им, ускользнула от меня и, голая, вспрыгнула на один из столиков. На мою схватившую воздух ладонь с потолка капнула кровь – такая же алая, как шляпа Мальты Кано.
– Окада-сан! Ребенка Криты назвали Корсикой, – изрекла она со стола, резко махнув хвостом.
– Корсикой?
– «Человек – не остров в океане…» Помнишь? Вот какой ребеночек! – раздался откуда-то голос черного пса Усикавы.
Ребенок Криты?
Я проснулся весь мокрый от пота.
Уже давно я не видел ничего подобного. Сон – яркий, как наяву, долгий и связный. И очень странный. Даже освободившись от него, я долго не мог унять громко колотившееся в груди сердце. Захотелось принять горячий душ, сменить пижаму. Шел второй час ночи, но сон как рукой сняло. Чтобы успокоиться, я отыскал в кухонном шкафчике бутылку бренди, стоявшую там с незапамятных времен, налил в стакан и выпил.
Потом направился в спальню посмотреть, нет ли там Макрели. Кот, свернувшись клубком, беззаботно дрых под одеялом. Откинув одеяло, я внимательно ощупал кошачий хвост, силясь вспомнить, как он загибался раньше. Макрель с недовольным видом потянулся и снова уснул. Теперь я уже не мог с уверенностью сказать, какой хвост был у него в те времена, когда его звали Нобору Ватая, – этот же самый или какой-то другой. Зато хвост, который продемонстрировала мне во сне Мальта Кано, точь-в-точь походил на тот, что был у кота по кличке Нобору Ватая. Цвет, форма… все то же. Эта картина до сих пор стояла у меня перед глазами.