Зимний дворец. Люди и стены. История императорской резиденции. 1762-1917, стр. 29

Несмотря на то что с декабря 1895 г. Николай II вернул Зимнему дворцу статус главной жилой императорской резиденции, это не прервало поток экскурсантов. После переезда семьи императора в Александровский дворец поток туристов только увеличился. Например, в 1910 г. лейб-акушер Д.О. Отт, безусловно пользуясь своими связями, сумел организовать для делегатов проводимого им Международного конгресса акушеров и гинекологов осмотр Зимнего дворца, сопровождавшийся «дворцовым завтраком». С 1908 г. профессиональным фотографам позволили фотографировать залы Зимнего дворца [154].

Как это ни странно, мемориальность личных комнат царской семьи в разных ее поколениях сохранялась вплоть до конца 1920-х гг. Это в немалой степени поразило «профессионального монархиста», видного деятеля дореволюционной Государственной Думы и идеолога Белого движения В.В. Шульгина. В 1926 г. во время нелегального пребывания в Ленинграде он посетил Музей революции (1920–1941 гг.) – так тогда называлась та часть Зимнего дворца, где находились бывшие личные покои царствовавшей фамилии. Уплатив за билет 30 копеек, Шульгин оказался в комнатах, куда до 1917 г. даже он не имел доступа. Больше всего впечатлила Шульгина сохранность «исторических комнат». Он писал: «Здесь сохранились перья и ручки, которыми писал Николай II, это бювар Александры Федоровны, это коллекция пасхальных яиц, которые она получала в подарок».

К десятилетию Октября в 1927 г. мемориальные и жилые комнаты в западной части Зимнего дворца начали превращать в обычные выставочные залы, очищая их от всех «малоценных» и «безвкусных» вещей эпохи ампира, историзма и модерна. Переделки не коснулись тогда только комнат юго-западного ризалита Зимнего дворца, поскольку их определили «для проживания в них знатных иностранных гостей». Это были комнаты императрицы Марии Александровны. Собственно только поэтому и сохранилась ее Малиновая гостиная и другие парадные гостиные ее половины.

Последним высоким гостем, который жил в покоях императрицы Марии Александровны, стал афганский падишах Аманулла-хан. Он прожил в Зимнем дворце несколько дней в 1928 г.

Солдатики императоров

Личные увлечения императоров также приобретали мемориальное значение, отчасти передаваясь по наследству. Например, это касалось царских солдатиков.

Все мальчишки играют в солдатиков. По крайней мере играли, пока не появились компьютеры. Из записок Екатерины II хорошо известно об увлечении Петра III солдатиками, сделанными из папье-маше. Это увлечение он сохранил и во взрослые годы, заказывая для солдатиков драгоценные аксессуары придворному ювелиру Иеремии Позье. Очень по-женски Екатерина II считала это «сомнительное» увлечение признаком психической неполноценности и инфантилизма Петра III.

Николая I никто в инфантилизме упрекнуть не мог. Но, тем не менее, именно он вывел эту детскую забаву «на государственный уровень». У императора это была уже не детская забава, а некая системная коллекция конных и пеших фигурок в точных мундирных копиях. Фигурки с любовью расставлялись на шкафах в Военной библиотеке Зимнего дворца и на полушкафах в многочисленных рабочих кабинетах. От пыли фигурки были защищены стеклянными колпаками. Изображения этих фигурок хорошо просматриваются на различных акварелях.

Основную часть коллекции солдатиков для Николая I изготовил скульптор В. Газенбергер. Он оказался на виду у императора в 1829 г., когда художник А.И. Зауервейд представил Николаю I фигуры в 1/4 натуральной величины. Императору работы понравились, и мастер получил заказ на изготовление моделей всех полков русской армии.

Начало коллекции солдатиков в Зимнем дворце было положено в конце 1829 г., когда первые четыре фигуры (унтер-офицеры Кавалергардского, лейб-гвардии Конного, Подольского кирасирского и Орденского кирасирского полков) нашли свои «зимние квартиры» в кабинете Николая I [155]. Автором этих фигур был скульптор В. Газенбергер.

Э.П. Гау. Военная библиотека Александра II. 1871 г.

Сохранившие гардеробные счета Николая I дают основание полагать, что к началу 1830-х гг. у императора уже имелась внушительная коллекция солдатиков. По крайней мере, в ноябре 1833 г. он заплатил «Стекольному мастеру Штаудафу за изготовление 6 стеклянных колпаков на модели гвардейской конницы по 60 руб. – 360 руб. и за починку старых колпаков. Всего 395 руб…» [156].

За 1834 г. в его счетах трижды упоминается о солдатиках: в марте стекольщик Штаудар сделал 32 стеклянных чехла «на модели гвардейской конницы»; в августе стекольщик получил «за стеклянные колпаки под гвардейскую конницу» еще 300 руб. (т. е. еще пять колпаков), и, наконец, в декабре стекольщик изготовил 8 стеклянных колпаков для коллекции солдатиков в Царском Селе [157]. Таким образом, только по вышеуказанным счетам у царя имелась 51 фигурка, закрытая стеклянным колпаком.

Судя по счетам, коллекция солдатиков Николая I локализовалась в Зимнем дворце и Александровском дворце Царского Села. В последующие годы подобные счета периодически повторялись. В 1837 г. стекольный мастер Иен изготовил 6 стеклянных колпаков для солдатиков, отправленных в Царское Село. Фигурки солдатиков делали не только из папье-маше, но и из алебастра. Каждая такая фигурка обходилась императору в 100 руб. Со временем коллекция приобрела значительные размеры. Об этом свидетельствуют два заказа 1847 г., когда в апреле царь заказал сразу 70 стеклянных колпаков на кавалерийские фигуры. В ноябре стекольщик Верзикалов изготовил для императора еще 70 стеклянных колпаков. Таким образом, в распоряжении царя имелось по меньшей мере 150–200 фигурок солдат [158].

На это увлечение Николай I тратил свои деньги почти четверть века. Для того чтобы оценить денежные расходы царя, вспомним, что николаевская десятирублевая монета весила 9 граммов золота. Во времена Николая I 1300–1400 руб. – это годовое жалованье обер-офицера.

Последний раз его коллекция солдатиков в Зимнем дворце была пополнена в 1854 г., когда в его комнатах появился обер-офицер Кавалергардского полка и обер-офицер Конной гвардии.

Вопрос «А зачем ему это было надо?» не имеет смысла. Во-первых, все коллекционеры, по определению, зациклены на предмете своего увлечения. Во-вторых, у этой коллекции, видимо, имелась и некая утилитарная сторона. Дело в том, что каждый полк русской армии имел свою форму. А поскольку полков было много, то для того, чтобы различать навскидку форму того или иного полка, требовалась не только хорошая память, но и определенный навык. Николай I обладал действительно прекрасной памятью на лица, но это не значит, что подобная память имелась у него и на детали форменной одежды. Вполне возможно, что коллекция солдатиков служила утилитарной цели тренировки зрительной памяти на особенности формы тех или иных полков. Николай I сам заказывал те или иные фигурки, служившие для него своеобразным наглядным пособием. Таким же пособием, как знаменитый справочник В.К. Шенка.

Это предположение подтверждается тем, что после очередной перемены формы В. Газенбергер должен был «перерисовать» форменное облачение всех солдатиков в точном соответствии с уставом. Так, первая переделка формы относится к ноябрю 1840 г., когда В. Газенбергер сделал «переделку всех гвардейских кирасир по нынешней новой форме». Подобная операция проводилась в 1843 г. (лейб-гвардии Конно-Пионерный эскадрон), дважды в 1845 г. (лейб-гвардии Казачья Конно-артиллерийская батарея и лейб-гвардии Крымско-татарский конный эскадрон) и т. д. В 1855 г. мастер даже сам обратился с письмом, он писал, что «получил приказ делать две конные модели», но за время работы форма изменилась. «Делать по новой форме», – ответил император [159].