Зимний дворец. Люди и стены. История императорской резиденции. 1762-1917, стр. 105

К 1910 г. дошла очередь и до Зимнего дворца. В 1911 г. по проекту архитектора Н.И. Крамского в Черном проезде Зимнего дворца, в открытом дворике («западине»), ближайшем к Дворцовой площади, возвели из шлакоблоков довольно скромное здание гаража для автомобилей, обслуживающих царскую семью.

Как и все императорские гаражи, он был построен по последнему слову техники. Так, автомобили, заезжая в скромное здание гаража, почти лишенное архитектурных украшений, попадали на мойку, после чего они проезжали за остекленные ворота в дальнюю часть гаража на стоянку. В гараже по сей день сохранилось чугунное литое основание «бензиновой станции» для заправки автомобилей и стоки для воды, сообщающиеся с дворовой канализацией. Справа от гаража находилось подземное бензинохранилище «емкостью до 100 пудов бензина», над которым возвышалась бензораздаточная колонка. В задней стене находились выездные ворота.

В гараже было тепло и сухо, поэтому автомобилям императора не грозила коррозия. Они не промерзали и легко заводились. Кстати говоря, это «тепло и сухо» обеспечивалось тем, что в гараж постоянно подавался горячий воздух из специальной котельной, по воздуховодам, проложенным под брусчаткой дворика [643]. Удивительно, что гараж Зимнего дворца почти в неизменном виде сохраняется по сей день, и, как 100 лет назад, его помещения занимают автомобили Государственного Эрмитажа. После проведенной реставрации гараж окрасили в красный цвет, каким был в начале XX в. окрашен весь Зимний дворец.

Императорский гараж в западине Черного проезда

Эрмитажный гараж. Интерьер

Когда в период Первой русской революции в Зимнем дворце были вынуждены жить те, за кем охотились террористы, то они выезжали из Зимнего дворца исключительно на автомобилях. После того как П.А. Столыпин в 1906 г. начал проводить политику решительного подавления революционного движения, сопровождая ее подготовкой к аграрной реформе, он стал одной из главных целей террористов. После взрыва дачи на Аптекарском острове (12 августа 1906 г.) ему в качестве резиденции отвели одну из половин Зимнего дворца, охранявшуюся подразделениями государственной охраны. Эсеры пытались контролировать его перемещения, но охрана премьер-министра от МВД и Дворцовой полиции работала профессионально. По словам одного из наблюдателей-эсеров: «Сыщики реют по площади и буквально пожирают глазами каждого прохожего». От дворца одновременно от разных подъездов отъезжали и карета, и автомобиль, причем их очень плотно подгоняли к подъезду, и эсеровским наблюдателям было практически невозможно установить, на каком транспорте уехал из дворца премьер.

Автомобили фирмы «Рено» на фоне Зимнего дворца. 1910 г.

Еще один любопытный эпизод связан с попыткой переместить автомобиль императрицы Марии Федоровны из гаража Аничкова дворца в гараж Зимнего дворца в начале 1914 г.

Как это ни покажется странным, но вдовствующая императрица Мария Федоровна обзавелась собственным автомобилем на пять лет раньше своего старшего сына. При этом следует иметь в виду, что Марии Федоровне было тогда 55 лет.

Еще в 1902 г. императрица распорядилась приобрести для нее автомобиль, содержать который предполагалось «на Собственную Ея Величества сумму» [644]. Гараж для автомобиля устроили при Аничковом дворце, в котором с 1866 г. жила Мария Федоровна. Общее наблюдение за содержанием гаража императрицы возложили на флигель-адъютанта Александра III, генерал-адъютанта князя Николая Дмитриевича Оболенского. Судя по всему, автомобиль Марии Федоровны прослужил больше 10 лет, пока Николай II не приобрел ей новую машину. На Парижской автомобильной выставке в декабре 1913 г. для императрицы купили роскошный автомобиль марки «Brasier». Он был оснащен шестицилиндровым мотором (5341 см³, 24 л. с.), пневматическим стартером, электрическим освещением и кузовом типа «ландо-лимузин».

Автомобиль «Brasier» модификации 1908 г.

После смерти кн. Н.Д. Оболенского в феврале 1914 г. Мария Федоровна решила возложить управление ее гаражом на «Собственный Его Императорского Величества гараж». Казалось бы, что проблем на таком уровне возникнуть не может просто по определению. Однако, как это ни покажется странным, они возникли. Дело в том, что руководство «Собственного» гаража предложило содержать автомобиль императрицы в гараже Зимнего дворца и подавать его «по требованиям» в Аничков дворец. Мария Федоровна была категорически против и настаивала на том, чтобы гараж и автомобиль были сохранены, «по традиции прежних лет», в Аничковом дворце [645]. Ей так было удобнее.

Руководство «Собственного» гаража в лице начальника ПридворноКонюшенной части А. Гринвальда пыталось аргументировать свою позицию тем, что в Аничковом дворце невозможны полноценный ремонт автомобиля и технический контроль за его состоянием. Кроме этого, указывалось на то, что шофер Марии Федоровны «бывший унтер-офицер Железнодорожного батальона Проценко не удовлетворяет условиям царского шоффера ни по своим знаниям, ни по умению управляться с мотором», поэтому предлагалось приставить к автомобилю вдовствующей императрицы «более опытного шоффера». В конце своего письма А. Гринвальд решительно заявил, что «Ответственность за выезды Ея Величества на одном лишь моторе, с неопытным шоффером Собственный Его Величества Гараж ни 474 в каком случае принять на себя не может». При этом он подчеркивал, что в гараже Зимнего дворца имеется хорошая ремонтная база и после телефонного звонка в гараж гарантируется «подача авто» в Аничков дворец через 7–8 минут. Автомобильных пробок на Невском проспекте тогда не было.

Эта борьба, конечно, закончилась победой Марии Федоровны. В конце августа 1914 г., «Согласно выраженного Ея Величеством Государыней Императрицей Марией Федоровной желания, Собственному Его Величества Гаражу сообщено о принятии в его ведение автомобиля Ея Императорского Величества при оставлении в гараже Собственного Ея Величества Дворца» [646]. Проще говоря, автомобиль Марии Федоровны остался в ее гараже, как и ее «неквалифицированный» шофер Ефим Проценко, которому платили кроме жалованья в 710 руб. в год еще и «порционные» в 212 руб. при казенной квартире в Аничковом дворце.

Заключение

Общеизвестный снобизм «эрмитажников» понятен. Они каждый день бывают там, куда «остальные» заходят только в качестве посетителей или гостей. Для множества петербуржцев Государственный Эрмитаж, историческим «сердцем» которого является Зимний дворец, остается непостижимым и загадочным миром, раз за разом чуть-чуть приоткрывающим свои тайны.

Автор, впервые оказавшийся в Эрмитаже студентом истфака, до сих помнит потрясение, испытанное им и от Иорданской лестницы, и от «Моста Ватерлоо» Клода Моне. До сих пор, приходя в Эрмитаж, стараешься найти время для того, чтобы спокойно постоять у «своего» «Моста»… Думается, что у каждого из петербуржцев есть в Эрмитаже особо дорогое именно для него место, куда он стремится попасть вновь и вновь.

Открывают свой Эрмитаж…

«Своим» он был и для тех, кто в нем жил. Безжалостное время стерло следы обустраиваемых с такой любовью интерьеров, на фоне которых текла жизнь высочайших семейств, и сегодня, проходя через обезличенный зал № 181, трудно представить, что там когда-то был двухуровневый зимний сад, а затем кабинет Николая II с выходом на угловой балкон… В этой книге сделана попытка показать те старые стены, в которых прошла жизнь людей, во многом определивших судьбу нашей страны. Насколько интересна и удачна эта попытка, судить Вам, Читатель…