Человек семьи, стр. 95

– Тебе придется сначала ее убедить в том, что это нужно. Большую часть времени она сейчас посвящает молитвам и умственно отсталым детям.

Работавший заместителем по связям с общественностью на Рудера и Финна, Федеричи сохранил моложавый и энергичный вид. Его женитьба на еврейской студентке закончилась три года назад дружеским разводом, когда обнаружилось, что у Поли и Шэрон разные взгляды на сексуальную свободу – у Шэрон эти взгляды оказались шире.

Кроме давней дружбы к кампании Пата Поли привлекла глубокая озабоченность за своих троих детей, которые вместе с матерью жили на Сто третьей Западной улице, считавшейся самым опасным районом города.

Младший ребенок Поли страдал от редкой болезни – нарушения метаболизма, из-за чего его интеллект не развивался. Констанца посоветовала ему обратиться к сестре Мэри Теодор из школы Святой Колетты. Мэри занималась разработкой диеты для таких детей. К несчастью, было уже слишком поздно, но Федеричи был благодарен Конни за информацию, которая могла бы спасти его ребенка от болезни, если бы он узнал об этом раньше.

Федеричи знал, что сможет убедить Констанцу принять активное участие в кампании. Поли и Кони и сблизили долгие беседы об их несчастных детях и его советы но поводу сбора средств для различных целей.

– Если бы у меня была сестра, я бы хотел, чтобы она была такой, как ты, – сказал Поли как-то Констанце.

Поначалу, когда Федеричи заговорил об этом деле, Конни отнеслась к нему без энтузиазма.

– Я не занимаюсь политикой, Поли, – сказала она, – и, честно говоря, я предпочитаю как можно меньше касаться дел Пата.

– Это принесет большую пользу, Констанца, – убеждал Поли, взяв ее за руку. – Два пункта в программе Пата включают федеральное финансирование приходских школ и выделение средств на исследования умственной отсталости. Неважно, что между вами происходит, – мне лучше об этом не знать, – но подумай, сколько пользы ты могла бы принести.

Они сидели в доме Конте на кухне. Поли нежно держал руку Констанцы. Под столом их колени плотно соприкасались. Если в залитой солнцем комнате и возникла атмосфера возбуждения, то ни Поли, ни Конни этого не сознавали.

В конце концов Конни согласилась организовать женщин, если Поли будет помогать ей советами.

– Договорились!

Поли поцеловал ее в щеку.

– А теперь мне снова надо в центр. По пятницам у меня приемные дни.

Он достал игру, которую принес для Себастьяна. Игра состояла в том, чтобы забивать квадратные фишки в квадратные дыры, а круглые – в круглые.

– Да, – сказала Констанца. – Стоит попробовать. Учиться различать квадраты и круги – это хорошее упражнение. И треугольники тоже.

Она шутливо тряхнула темными волосами.

– Треугольники – само собой, – заметил Федеричи.

Глава 41

Опросы показывали, что Пат движется немного впереди конкурентов.

Винсент Руни, бывший сотрудник Десапио, а теперь приближенный мэра, предложил Пату пообедать в шикарной забегаловке делового района. Но Пат настоял на том, чтобы Руни приехал к нему в офис на Гранд-стрит в Малой Италии. Руни неохотно согласился, и в дождливый день сентября они встретились.

Пат провел Руни в заднюю "личную" комнату и предложил ему стул. Из старого холодильника он достал две бутылки пепси-колы.

– Выпьете колы? – спросил Пат. – Мы тут не располагаем особыми средствами, поэтому больше ничего не могу предложить.

Руни с отвращением взглянул на примороженную бутылку:

– Прекрасно. Это будет прекрасно.

– О чем же вы хотели со мной поговорить?

– Ну и показуху вы тут развели, – заметил Руни.

Пат широко открыл глаза:

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду вашу показную бедность. У вас денег больше, чем у всех ваших противников, вместе взятых.

– Серьезно? Возможно, вам известно больше, чем мне. Но не обсуждать же мои финансы вы пришли сюда. Может, вы хотите предложить пожертвование?

– Вы знаете, ваш соперник Брайан хорошо проводит свою кампанию. Он много времени потратил на встречи с вашими друзьями на Статен-Айленде и пришел к выводу, что они не настолько единодушны, как вы думаете.

– Так ли это?

Руни достал сложенный листок бумаги.

– Думаю, вы не откажетесь посмотреть на результаты нашего опроса. Как видите, вас признают шестьдесят процентов, а Брайана – восемьдесят, и, согласно этим цифрам, он должен обогнать вас с пятипроцентным преимуществом по голосам.

Пат равнодушно посмотрел на бумажку:

– Ну, исходя из этого, я должен снять свою кандидатуру, верно?

Руни впервые улыбнулся:

– В этом и состоит вся идея.

– Не понимаю, что мне это даст.

– Кое-что может дать.

– Как это?

– Ну, вы знаете, мэр уже давно недоволен работой Департамента полиции.

– Еще бы я этого не знал.

– Нам нужен человек, который сможет уменьшить преступность. На посту комиссара полиции нужен профессионал, но у нас всегда были политики на этом посту.

– Звучит неплохо. Я всегда выступал за это.

– Комиссар полиции – это важный человек в Нью-Йорке, и его работа распространяется на весь город, а не на один маленький район. О нем, по меньшей мере раз в неделю, пишут в газетах.

– Похоже, восхитительная работа.

– Мэр считает, что вы идеально подходите для этой работы.

– Я польщен, – ответил Пат. – Если я провалюсь на выборах, то, разумеется, рассмотрю предложение мэра.

– Оно сохраняется, только если вы не будете участвовать в выборах. К тому времени, когда они пройдут, мэр, конечно, уже найдет человека на это место.

– Понимаю, – сказал Пат. – Дайте мне подумать.

Он отпил пепси-колы:

– Ну, я подумал, и вы можете сказать мэру, чтобы он шел к чертям собачьим.

– Вы совершаете ошибку. У мэра еще достаточно власти. Если он решит на вас напереть, он вас раздавит.

– Он так не решит. Возможно, у него даже появится желание мне помочь. Он вряд ли захочет, чтобы запись нашего разговора, которую я только что сделал, была опубликована. Дело выглядит так, как будто бы он пытается меня подкупить, не так ли? До свидания.

Для начинающего политика Пат неплохо разбирался в политических играх.

В 11.30 вечера перед выборами Пату в Ривердейл позвонил Том Беркхолдер – теперь сержант-детектив Отдела убийств.

– Слушай, Пат, не знаю, интересует ли тебя это, но мы взяли типа, который убил эту Фогель в Вилледже. И он не черный, как мы думали, он белый. Какой-то псих. Он жил в одном доме с ней.

Пат молча переваривал информацию.

– Это тощий парень с той же площадки? – затем спросил он.

– Да, именно.

– Ты никому еще ничего не сообщал – ни в газеты, никому?

– Господи, нет! Мы его только что взяли. Он приставал к девочкам на игровой площадке, и мы привезли его сюда. Поговорили с ним немного. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да.

– И он сразу же завопил, что это он сделал все с Фогель. Я знал, что тебя это интересует, и позвонил тебе. Ведь я тебе кое-чем обязан.

– Ты уже подключил местного прокурора?

– Нет.

– Тогда хорошо. Пока ничего не делай. Задержи все на полчаса. Я тебе позвоню.

– Конечно. Он никуда не денется в таком виде.

– Ладно. Я позвоню.

Открыв ящик ночного столика, Пат достал черную записную книжку, с которой никогда не расставался. Он набрал номер, и ему ответил сонный голос.

– Привет. Это Арнольд? – спросил Пат.

– Да?

– Это Пат. Пат Конте.

Голос повеселел:

– А, да, Пат. Чем обязан?

– Ты знаешь круглосуточное кафе, где мы иногда встречаемся?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты шел туда и ждал. Я позвоню тебе туда через полчаса.

– Ладно. Дай мне хоть штаны надеть.

– Будь там через полчаса. Это важно.

Через полчаса Пат набрал номер из телефонной будки на Бродвее:

– Арни?

– Именно.

– Слушай. Отдел убийств нашел парня, который признался в убийстве Фогель.