Принц для особых поручений, стр. 16
— Они подготовят для вас комнаты и сумки поставят туда.
— Спасибо, — выдохнула Кэролайн.
Принц не спеша направился к двери, на первый взгляд ничем не отличающейся от остальных, только по бокам от нее стояла стража. Он переговорил с одним из стражников, который открыл ему дверь. Оттуда мгновенно выступил плотный человек в официальном черном сюртуке, поклонился Хэлу и произнес:
— Его величество хотел бы видеть вас, сир.
— Не сомневаюсь, Генри, — отозвался принц. — Я зайду к нему после обеда.
— Его величество желает видеть вас немедленно, сир, — сказал человек твердым голосом.
— Обед, — столь же твердо ответил Хэл. — Мои гости еще не ели.
— Его величество весьма обеспокоен…
— Значит, чем быстрей нас покормят, тем лучше. Потому что чем скорее мои гости смогут поесть, Генри, тем скорее я навещу отца.
— На самом деле я не так уж голодна, — заявила Кэролайн.
— Я тоже могу подождать, — поддакнула Эмили.
Генри одарил их легкой улыбкой. Хэл пожал плечами:
— Ладно, тогда пошли.
Девушки последовали за ним сквозь маленькую дверь в широкий коридор. Стены украшали изысканные картины и зеркала в резных золоченых рамах. Везде сновали служанки в форменных платьях, вытирая и полируя, и каждый раз, когда троица подходила к очередной двери, кто-нибудь открывал ее перед ними. Хэл вел девушек по длинному коридору, потом по следующему длинному коридору, минуя бессчетные вестибюли, где, сидя на обитых бархатом стульях, переговаривались между собой придворные.
— У вас уйма слуг, — заметила Кэролайн.
— Слишком много. Мы могли бы обойтись и половиной.
— Мы идем в тронный зал?
— Не совсем. Папа сейчас не занят рассмотрением петиций, значит, не сидит на троне. У него есть частный кабинет. Туда-то я и направляюсь.
— А нам что делать?
— Ничего. Подождите здесь. Я всего на минутку.
Принц ненадолго задержался в секретарской и переговорил с несколькими клерками. Быстро снарядили посыльного в «Бык и Барсук» с платой за меч и за ночлег. Затем Хэл привел Кэролайн и Эмили в небольшую приемную, где стоял диванчик, на котором девушки смогли уместиться, только сидя вплотную друг к другу. Сам он прошел к дальней стене комнатки, где виднелась дверка, выкрашенная под цвет обоев. Кэролайн и Эмили ни за что не заметили бы ее, не окажись она приоткрыта. Хэл подождал, пока девушки устроятся, толкнул дверь и исчез за ней.
Он очутился в длинном узком кабинете, почти коридоре. Принц стоял в темноте; маленькие окна в дальнем конце помещения освещали отцовский письменный стол. Вдоль стен тянулись высокие книжные стеллажи, отчего комната казалась еще темнее. Кабинет был задуман так, чтобы посетителю казалось, будто он погружается все глубже в сумрак, а затем выныривает перед окутанным мистическим светом королем. Хэл всегда считал этот трюк глупым. Он гадал, произвела ли обстановка ожидаемое впечатление хоть на одного лорда или аристократа, посещавших отца, и каждый раз с трудом подавлял желание скинуть по пути несколько книг с полок. Просто из желания разрушить мрачную атмосферу.
Он отбросил эту мысль, сочтя ее слишком ребяческой, и приблизился к отцовскому столу. Лучи света играли на седой голове монарха, одетого в камзол глубокого синего цвета. Его величество обмакнул перо в чернильницу и продолжал писать. Сбоку лежала небольшая стопка книг. Принц молча ждал. Он знал, что заставить людей стоять перед твоим столом — это способ показать свою власть, а еще он знал, что у двух стульев по бокам слегка спилены ножки. Ровно настолько, чтобы любой, севший на такой стул, смотрел на короля снизу вверх. Хэл недоумевал, кто первым додумался до таких глупостей. Он продолжал стоять. У принца не было настроения ругаться, а многолетний опыт научил его, что единственный способ избежать склоки с отцом — вообще с ним не разговаривать.
Наконец король поднял глаза и произнес:
— Ты достал его?
Хэл вынул из кармана мешочек с философским камнем и положил на стол. Король кивнул:
— Хорошо.
Вот и все. «Хорошо». Не «Поздравляю» или хотя бы «Спасибо». Не «Прекрасная работа, мой мальчик. Наши проблемы решены! Вся семья благодарна тебе». Хэл сказал себе, что не разочарован. Он не ожидал благодарности.
Он оперся руками о стол, наклонился вперед и посмотрел на книги. Одна оказалась сборником заклинаний. Другая — трудом по алхимии. Принц взглянул отцу в глаза. Лицо короля осталось бесстрастным.
Итак, он знал. Знал, что философский камень бесполезен. Знал, что отправил младшего сына красть артефакт, которым не мог воспользоваться. Знал, что сын провел семь недель в лягушачьей шкуре. Вероятно, он знал об этом давно. Быть может, сразу после того, как отправил Хэла со двора. Но одно юноша знал наверняка: ждать извинении или выражения озабоченности тем, какому риску он подвергался во время своего напрасного похода, совершенно бессмысленно. Только — «хорошо».
Хэл выпрямился, повернулся и направился к выходу. Он уже коснулся дверной ручки, когда позади раздался спокойный голос короля:
— Я еще не отпустил тебя.
Хэл заколебался, затем отпустил ручку и двинулся назад по узкому кабинету. На полпути он остановился перед стеллажом с книгами, как бы раздумывая, что выбрать. Не глядя на отца, принц наугад протянул руку и смахнул полдюжины томов на пол. Затем вышел вон.
6
Нередко при переезде из сельской местности в город человеку приходится испытывать разновидность разочарования, описываемую как феномен «маленькой лягушки в большом пруду». В качестве наглядного примера можно привести ситуацию, когда молодой человек является лучшим учеником в своей школе, выигрывает все призы, получает все награды, и у него складывается очень высокое мнение о собственной персоне. Он находит покровителя, согласного оплатить ему обучение в университете, заявляется в первый день на занятия — и обнаруживает, что все присутствующие тоже получали в своих школах высшие награды.
Или, например, молодую женщину провозглашают королевой окружной ярмарки. Она отправляется в город в надежде конвертировать свою внешность в богатство — и обнаруживает, что все лавки полны королев окружных ярмарок.
Итак, первая красавица родного городка, как правило, не является таковой в столице. Ибо чем больше толпа, тем сложнее из нее выделиться.
Кэролайн оказалась исключением из правил.
Кэролайн была, выражаясь языком деревенских поклонников, девка хоть куда. Природа наделила ее ярко-голубыми глазами, длинными мягкими ресницами, безупречной кожей и золотыми волосами до пояса без единого посекшегося кончика. Фигура заставляла некоторых мужчин не просто повернуть голову, но и вообще отвинтить ее от позвоночника. Улыбка ее — при наличии хорошего настроения — могла служить маяком кораблям в море. В печали Кэролайн имела, безусловно, очаровательную привычку не хмуриться, а надувать губки. Это к лицу скорее маленьким девочкам, молодая женщина может позволить себе такую выходку, только если она очень привлекательна. Кэролайн могла надуть целую бурю.
Когда Хэл вернулся, девушки по-прежнему сидели в приемной и хихикали. Он огляделся вокруг в поисках источника их веселья.
— Всевозможные молодые люди ходили мимо и кокетничали с нами, — пояснила Эмили.
— А-а, — откликнулся принц. — А вы кокетничали в ответ?
— Нет-нет.
— Нет, — добавила Кэролайн.
— Нет, — заверила Эмили.
— Не то чтобы.
— Верно, — согласилась дочь волшебницы. — Не то чтобы кокетничали.
— Может, немножко поулыбались.
— Улыбка — еще не кокетство. Это просто улыбка.
— Вот и все, — сказала Кэролайн.
— Разумеется, — согласился принц, который прекрасно знал, какие последствия может иметь улыбка соответствующей девушки.
— Ты отдал королю философский камень? — поинтересовалась Эмили.
— Да. Он сказал: «Спасибо». Оказывается, он уже знает, что им нельзя воспользоваться. Когда я вошел, у него на столе лежала пара книг по магии. Папа даже не прикоснулся к камню. Стало быть, знал.