Наука Управлять Людьми. Изложение Для Каждого, стр. 27

благосостояния, потом поднимем. По-моему, это незаслуживающие идеи".

Ни у кого из депутатов заявление генерального прокурора о переходе на службу к тем, кто наживет богатство неправедные, особого интереса не вызвало. Сразу после председателя с репликой к прокурору выступил депутат Ж.М.Абдильдин, академик, раньше, видимо, марксистко-ленинский философ, а нынче, как утверждают, мировая величина в области логики. Естественно, блеснул логикой.

«Абдильдин Ж.М.: Жемархан Айтбаевич! У меня следующие вопросы. Первый. В обществе создана тотальная атмосфера преступности. Что, по вашему мнению, надо делать, чтобы решительно покончить с этим делом? Второй вопрос. Вы сказали, привели примеры серьезных пороков в работе МВД. Почему вы не добиваетесь, чтобы руководство республики приняло по отношению к МВД решительные меры? Третий вопрос. Вчера председатель комитета национальной безопасности сказал, что нет правовой базы борьбы с коррупцией, организованной преступностью, рэкетом. Но почему этого нет? Почему это не разрабатывается в этом русле? Это же не так трудно. Вот что я хотел».

Пропустим два первых, по-детски наивных вопроса, академику можно. Посмотрите, депутат Абдильдин, именно тот, кто обязан сам, лично разработать правовую базу борьбы с коррупцией, организованной преступностью, рэкетом, упрекает в этом прокурора. Вы можете утверждать, что этот депутат, этот законодатель понимает, в чем его Дело?

Рассмотрим этот пример с позиций теории управления. Не требуем ли мы слишком многого от этого генерального прокурора? Разве он когда-нибудь занимался Делом, организацией службы, при которой никто в стране не нарушал законы? Разве он думал когда-нибудь об этом? Он всю жизнь исполнял команды сверху, подписывал то, что давал аппарат, читал написанные им доклады. Откуда ему знать, зачем государству нужен генеральный прокурор? Тем более, что начальник, Назарбаев, им вполне доволен.

Мы попали в ситуацию, когда нельзя делать то, что обычно называют критикой, то есть поднять какие-либо негативные факты и объявить, что их причиной является какой-то конкретный человек. Надо постараться понять, что дело не лично в Назарбаеве или Ту-як6аеве,они виноваты, но нужно понять в чем. А вина их в том, что они не думают над своим Делом сами, не думают и не хотят думать, полагая, что найдется кто-то в аппарате, кто за них подумает и принесет им решение на бездумную подпись. Они не понимают, что всаднику без головы никакой мудрый консультант не поможет.

Подытожим сказанное.

Если вы допустите ошибку при построении системы управления и выберете бюрократический вариант, то сначала вам придется создать возле себя огромный аппарат для помощи в даче огромного числа указаний и организации контроля за ними. Но этот аппарат сделает из вас в профессиональном плане тупого болвана и сам будет вами манипулировать. А поскольку другого единого центра не будет, то манипуляции будут случайные, не сообразные с Делом, наносящие ему и вам вред. Вы уже не будете руководителем, и вам останется только делать вид руководителя. Правда, делать этот вид вы будете старательно.

Некоторые особенности бюрократа

Устранившемуся от Дела бюрократу становится крайне важно, если не быть, то по крайней мере казаться этаким деловым, заботливым, «слугой царю, отцом солдатам». Показывать себя слугой царю нужно царю, но как показать, если ты не хочешь управлять Делом, не хочешь за него отвечать? Здесь главным становится отчет об исполнении мудрых указаний царя. Отчет становится самоцелью. Из приведенных выше примеров (особенно это видно на примерах различных контролеров) следует, что в основе мотивов, которые двигают бюрократом, лежит желание красиво отчитаться в своей полезности царю. А у людей, которые стоят при Деле и которые обязаны создать условия для красивого отчета, возникают условия, когда они обязаны делать все с точностью до наоборот. И это естественно.

Если устанавливают показатель, который исполнитель обязан повышать и за недовыполнение которого грозит наказанием, то исполнитель Дела для собственной безопасности обязан оставить себе резерв исполнения и добиваться от начальства и аппарата, доказывать им, что данный показатель надо немедленно снизить. Это понимает и вся лестница управления и она так же по возможности добивается ухудшения. Вот пример из заводской практики. Считается, что если начальник цеха недовыполнил на немного какой-то показатель (к примеру, его себестоимость продукции составила 100,1 %),то он плохо работает, не следит за затратами и прочее, поскольку такую величину, как 0,1— %, всегдаожно сэкономить, займись он ею хотя бы 29 числа. За это накажут. Но если он уменьшил затраты и себестоимость продукции составила всего 85 % заданной, то его, конечно, не накажут, но обругают и назовут дураком, так как он показывает начальству резерв, а его надо держать в тайне. Он будет вынужден делать бессмысленные траты, лишь бы выйти на 99,8 %. На практике заводские руководители не дают недовыполнять показатели, но и не дают перевыполнять их, хотя формально за этим может последовать награда. Однако резерв зачастую важнее награды.

Если бы не было указания сверху об этом показателе и начальство не заставляло его выполнять, промышленность, да и экономика в целом давно бы добились больших успехов. Отчет, как и любой контролер, губит Дело, но для подавляющей массы бюрократии он единственный способ заявить о себе.

Это одна сторона деятельности бюрократа — «слуга царю», но есть еще и другая показуха — «отец солдатам». Для этого бюрократ выезжает брататься с народом, идет в массы, показывает себя этаким простецким, заботливым дядькой. Это чистейшей воды рекламный трюк, типа Лени Голубкова, но на прессу он действует безотказно. Прессу ведь не интересует, что делается за кулисами, почему дезорганизуется работа всего управления и вообще работа на десятки километров вокруг начальника, в массах. Немного поговорим и об этом.

Скажем, премьер-министр Казахстана (а сейчас и просто министр) прибывает в областной центр. При этом парализуется работа аэропорта, задерживаются рейсы, вся милиция на улицах, движение на магистралях перекрывается за много часов до возможного проезда кортежа, тысячи людей не могут вовремя попасть к месту, тысячи матюков сыпятся на голову благодетеля, решившего «лично посетить».

А вот другой образец бюрократического шоу. Биограф наркома металлургии Тевосяна пишет, что нарком, посещая заводы, любил стать к печи на место сталевара и провести плавку. Вот, дескать, насколько простой был мужик, специалист, тонко чувствовал и знал металлургию! Но здесь есть и другая сторона: если министр в городе, то рядом с ним должны быть руководители города и области, директор завода, главный инженер, начальник цеха и еще масса людей, чьи пояснения, возможно, потребуются министру. Эти люди, бросив свою работу, обязаны стоять 4—5 часов в цехе, не приспособленном для такой толпы, и смотреть, как министр развлекается у печи. Тут же стоит и сталевар, которому и деньги платят, и работать не дают. Министр не работает — устраивает шоу, а масса высокооплачиваемых и занятых специалистов вынуждена изображать перед министром зрителей.

А вот еще пример, может, несколько более сложный. В декабре 1989 года землетрясением был разрушен город Спитак. Оставим в стороне трагическую сущность события и обратимся к деловой, поскольку только деловая активность системы управления СССР могла уменьшить масштабы трагедии. В самом факте разрушения города не было ничего, что могло бы стать неожиданностью. Советский Союз непрерывно готовился к ядерной войне, в результате которой появились бы тысячи разрушенных городов. Для спасения людей существовала служба гражданской обороны страны с множеством генералов во главе. По идее, для этой службы землетрясение должно было бы стать незначительным происшествием. Казалось бы, эти генералы уже до тонкостей обдумали технологию спасения людей из разрушенных зданий. О какой технологии идет речь? Когда здание разрушается, часть обломков осыпается внутрь его периметра, а часть падает рядом со стенами, образуя у остатков стен откосы. В, этих откосах живых людей быть не могло, они уже были раздавлены падающими обломками. Живые могли находиться только в центре завала, в первых этажах, которые меньше всего разрушаются. Но накрытые сверху и со стороны окон и дверей обломками эти люди были, как в склепе. Возник чисто инженерный вопрос: как побыстрей до них добраться? Можно сверху, снимая подъемными кранами обломок за обломком. Но здесь имеются минусы. Нельзя поставить на спасение людей сразу много рабочих: один-два стропальщика на кран, да сварщик перерезать арматуру и варить петли. Это очень медленный процесс. Кроме этого, любой подъемный кран берет тем больше груза, чем ближе этот груз к крану. Чтобы снимать большие плиты, крану нужно подъехать к самой стене, но… мешают обломки откосов. Следовательно, обычные автомобильные краны типа «Ивановен» — оказались малопригодными, требовались дефицитные краны типа японских «Като». Но был и другой способ: быстро отодвинуть обломки от стен мощными бульдозерами, освободив двери и окна, и пустить внутрь специалистов, способных работать в таких условиях (горных спасателей и шахтеров). Этот способ безжалостен к мертвым, но позволяет максимально быстро добраться до живых. Извлечением трупов можно было бы заняться позже.