Алый Пимпернель. Дьявол верхом, стр. 89

Должна признаться, что с удовольствием стала участвовать в заговоре с платьями. Эта история, по крайней мере, делала Марго счастливой. Роясь в своем гардеробе и заставляя меня по очереди примерять свои туалеты, она забывала о будущем.

Мы нашли простое голубое платье.

– Как раз твой цвет, – заявила Марго.

Платье было из прозрачного газа и с низким вырезом. Золотые и серебряные узелки сверкали на нем, как звездочки.

– Мне оно никогда не нравилось, – сказала Марго. – Но если его немного подновить, тебе оно будет к лицу. Правда, для бального платья оно простовато. Давай позовем Аннетт и спросим, что можно сделать.

Вошла Аннетт, внимательно осмотрела меня в предложенном платье и опустилась на колени с булавками во рту.

– Коротковато и слишком широко в поясе, – вынесла они приговор, покачав головой.

– Но ты же все можешь, Аннетт! – умоляюще воскликнула Марго.

– Не думаю, чтобы это было возможно переделать.

– Мы всегда называли ее Аннетт Pas-Possible [155], – сказала Марго. – Она сначала говорит, что это невозможно, а потом все делает как надо.

– Едва ли так будет на сей раз, мадемуазель, – лицо Аннетт выражало скорбь.

– Спусти-ка его с плеч, Аннетт, – посоветовала Марго. – У мадемуазель Мэддокс такие красивые покатые плечи, что их стоит показать. А если ты найдешь еще такой материал со звездочками… – И так как Аннетт продолжала качать головой, она добавила: – Чепуха! Я уверена, что он у тебя где-нибудь припрятан. Ты же всегда хранишь остатки.

Чем более мрачной становилась Аннетт, тем сильнее росла уверенность Марго в том, что с платьем все будет в порядке.

Марго оказалась права. Я была удивлена, глядя на переделанное платье из голубого шелка, газа и кружев. Хотя я не сомневалась, что оно будет выглядеть более простым в сравнении с другими, но это было настоящее бальное платье, и оно не нанесло почти никакого урона моему кошельку и совсем никакого – моей гордости.

Бал должен был происходить в старом зале, а граф – принимать гостей наверху большой мраморной лестницы. Торжество предстояло грандиозное даже по здешним стандартам – ведь на балу собирались объявить о помолвке графской дочери!

Я жалела Марго, которую впервые представят виконту и скажут: "Это твой будущий муж". Так было принято у аристократов, и я радовалась, что не принадлежу к их числу.

За день до бала произошла ночная тревога. Рано утром я услышала голоса на лестнице. Я открыла дверь и выглянула наружу.

Шум доносился из апартаментов графини. Я услышала усталый голос графа:

– Моя дорогая Ну-Ну, все это уже неоднократно случалось. Вы знаете, что это просто нервы.

– Нет, мсье граф, это не так. Она мучилась от боли. Я дала ей успокоительное, но оно не подействовало. Это настоящая боль, и я хочу, чтобы ее осмотрели врачи.

– Ну, так пошлите за ними.

– Я сделаю это без отлагательств.

– Тогда вам незачем так волноваться, Ну-Ну, и будить меня в такой час.

– Я знаю мою девочку. Она нуждается в помощи.

– Это не основание, чтобы поднимать шум на весь дом из-за crise de nerfs [156].

– Дело гораздо серьезнее.

– Вы же знаете, Ну-Ну, что послезавтра будет бал в честь моей дочери. Вот ее мать и хочет привлечь к себе внимание.

– Вы безжалостный человек, мсье граф.

– В подобных обстоятельствах приходится быть таким. Если бы вы проявляли больше твердости, возможно, эти приступы прекратились бы.

– Я все-таки пошлю за докторами.

– Делайте, как вам будет угодно.

Я осознала, что подслушиваю, и, пристыженная, вернулась в комнату. Бедная графиня! Ею пренебрегали, и, она, очевидно, пыталась пробудить к себе внимание с помощью своего слабого здоровья. Но если она пыталась привлечь внимание мужа, то использовала неверную тактику. Ей следовало бы проявить большую твердость духа, как это сделала я…

Я тут же взяла себя в руки, отогнав эти мысли и понимая, что я все больше и больше впутываюсь в дела семьи. С таким человеком, как граф, женатым на такой женщине, как графиня, это могло кончиться весьма плачевно. Я знала это и тем не менее все сильнее вмешивалась в их жизнь.

В тот же день прибыли врачи. Ну-Ну поджидала их и сразу же отвела к хозяйке. Графа не было в замке, но врачи изъявили желание подождать его.

Марго и я провели вечер вместе. Когда суета с платьем окончилась, она стала менее веселой.

– Интересно, как выглядит Робер? – сказала она.

– Странно, что ты никогда его не видела.

– Думаю, что видела, когда мы были детьми. Поместья его семьи находятся к северу от Парижа. По-моему, Робер как-то посещал нас, когда мы были в столице. Этот скверный мальчишка съел все gateaux [157], в том числе с кремом, которые я приберегала для себя.

– Не очень благоприятное начало для брачного союза, – заметила я и добавила: – Люди меняются с возрастом. Самые ужасные дети, подрастая, становятся очаровательными.

– Уверена, что он окажется веснушчатым толстяком!

– Неплохая мысль предвкушать отталкивающее зрелище. В итоге ты, возможно, будешь приятно удивлена.

Марго снова начала смеяться.

– Ты очень добра ко мне, Минель, и действуешь успокаивающе. Папа ценит это в тебе. Ты ему вообще ужасно нравишься.

– Так как я все равно уеду отсюда, когда ты выйдешь замуж, не очень важно, что он обо мне думает.

– Ты поедешь со мной, не так ли?

– Я еще не решила. Но ты должна понять, что я не могу провести всю жизнь в подобном положении.

– У меня есть план. Когда я выйду замуж, я хочу забрать к себе Шарло.

– Каким образом?

– Это ты должна придумать.

– Понятия не имею, как к этому приступить.

– Теперь ты говоришь, как Аннетт Pas-Possible! Все возможно, если только подумать как следует. А я твердо решила забрать Шарло. Я все время о нем думаю… ну, почти все время. Откуда я знаю, что за люди – его приемные родители? Только подумать, что он растет, разговаривает…

– Едва ли он уже разговаривает.

– И будет называть мамой другую женщину!

Я видела, что Марго доводит себя до очередного припадка истерии, и хотела этого избежать. Поэтому я успокоила ее, начав строить нелепые планы поисков Шарло. Мы должны поехать в гостиницу, где его от нас забрали, расспросить людей, и, возможно, нападем на след.

Марго обожала эту игру, и мы предавались ей долгое время, входя в такие подробности, что она и впрямь подумала, будто это возможно.

Да, я хорошо понимала, что Марго нуждается во мне.

Глава третья

Граф являл собой величественное зрелище, стоя наверху лестницы и принимая гостей. Марго была рядом с ним – раскрасневшаяся и привлекательная в своем коричнево-красном бархатном платье. Когда граф заметил меня, его взгляд воспламенился. Он посмотрел на мое платье. Я оказалась права, предвидя, что оно будет казаться простым в сравнении с нарядами других дам, но упустила из виду, что именно простота сделает его особенно заметным.

В моей спальне мне показалось, что я выгляжу весьма элегантной. Я расчесывала волосы, пока они не заблестели, став и вправду, как говорила мама, моей гордостью. Сделав модную высокую прическу, я позволила одной пряди свободно падать мне на плечо. Марго настояла, чтобы я прилепила крошечную черную мушку рядом с виском.

– Это подчеркнет размер и цвет твоих глаз, – сказала она. – Кроме того, такова мода.

Что это было за великолепное собрание! Большой зал, должно быть, повидал немало таких, но я никогда не видела ничего подобного. Из оранжереи замка принесли цветы. Яркие и душистые, они стояли в больших горшках и урнах. А как роскошно одеты были мужчины и женщины! Драгоценностей в тот вечер в замке, наверное, хватило бы на целое состояние. Музыканты расположились вокруг большого стола, а танцы были не похожими на те, что мы устраивали дома, и куда более изящными.