Алый Пимпернель. Дьявол верхом, стр. 64

Я нашла ключ и открыла сундук.

В нем было только пять гиней.

Я была поражена, так как надеялась найти в нем по крайней мере сотню. Очевидно, лошадь и костюм для верховой езды стоили куда больше, чем я предполагала.

Позже я нашла несколько отрезов материи в мамином комоде, и когда Джилли Бартон явилась с бархатным платьем, сшитым для меня, я поняла, что произошло.

Содержимое сундука было истрачено на покупку одежды для меня, чтобы я могла выглядеть достойной парой для Джоэла Деррингема.

В первый день Рождества я проснулась с ощущением горя и одиночества. Лежа в постели, я вспоминала былые рождественские праздники, когда мама приходила ко мне в комнату с таинственными пакетами в руках и говорила: "Счастливого Рождества, дорогая!", а я доставала подарки для нее. Разбрасывая обертки по кровати, мы вскрикивали от удивления (часто притворного, потому что были всегда практичны в выборе подарков). Но когда мы заявляли: "Это именно то, что я хотела!", то были искренни, так как отлично знали желания друг друга. Теперь я была одна в своей спальне. Это случилось слишком внезапно. Если бы мама болела дольше, я могла бы постепенно привыкнуть к мысли, что должна потерять ее, и это, возможно, смягчило бы удар. Она ведь была еще не старая. Я негодовала на судьбу, лишившую меня самого дорогого человека.

Затем мне словно послышался ее голос, убеждающий меня. Я должна продолжать жить и добиться успеха, а этого мне никогда не удастся, если я буду поддаваться горю.

Горе всегда тяжелее переносить в праздничные дни, и причина этого – жалость к себе. Мать будто говорила мне, что если другие наслаждаются жизнью, это не должно делать меня более несчастной.

Я встала и оделась. Меня пригласили провести день у Мэнсеров, бывших фермерами в угодьях Деррингема. Они были нашими добрыми друзьями, и мы с мамой несколько лет проводили Рождество с ними. Все шесть дочерей Мэнсеров учились в нашей школе – двое младших посещали ее и поныне. Этим рослым и крепким девушкам, несомненно, предстояло стать женами фермеров. Сын Мэнсеров, Джим, был на несколько лет старше меня и во всем помогал отцу. Нам всегда казалось, что на их ферме царит изобилие. Мэн-серы часто посылали нам свиные и бараньи ноги, а также снабжали молоком и маслом.

У миссис Мэнсер не хватало слов благодарности за образование, полученное ее детьми. У семьи не доставало средств послать их учиться в какую-нибудь отдаленную школу, а гувернанток фермеры не нанимают. Поэтому, когда мама открыла школу поблизости, Мэнсеры заявили, что это ответ на их молитвы. Несколько других семей испытывали те же чувства, так что у нас было достаточно учениц, чтобы поддерживать школу.

Я поехала к ним на Копилке и была принята Мэнсерами с трогательной теплотой. Мне пришлось постараться скрыть свое горе и быть веселой, насколько это возможно при моих обстоятельствах. Я едва притронулась к гусю, заботливо приготовленному миссис Мэнсер, но пыталась не выглядеть мрачной и присоединилась к играм, которые миссис Мэнсер устраивала так, чтобы моим партнером оказывался Джим. Понимая, что у нее на уме, я могла бы этому позабавиться, если бы не пребывала в таком печальном настроении.

Я не могла себе представить, что в состоянии стать хорошей женой для фермера, но по крайней мере, надежды миссис Мэнсер казались более реальными, чем безумные мечты, которым предавалась мама.

Миссис Мэнсер настаивала, чтобы я осталась ночевать и провела с ними следующий день, что я и сделала, испытывая признательность за то, что мне не придется возвращаться в пустую школу.

Я вернулась домой после полудня. Школа начинала работать со следующей недели, и мне было нужно подготовить учебный план. Я с трудом переносила мертвую тишину и пустые комнаты.

Не прошло и часа после моего возвращения, как в школу пришел Джоэл.

Он взял меня за руки и посмотрел на меня с таким состраданием, что я едва удержалась от слез.

– Не знаю, что сказать вам, Минелла, – заговорил он.

– Пожалуйста, не говорите ничего, – ответила я. – Так будет лучше. Или говорите о чем угодно, только не о…

Джоэл кивнул и выпустил мои руки. Он сказал, что заходил вчера утром и не застал меня. Я объяснила ему, где я была, и рассказала о доброте Мэнсеров.

Джоэл вынул из кармана коробочку и заявил, что у него есть для меня маленький подарок. Открыв коробочку, я увидела брошь, лежащую на черном бархате, – сапфир в окружении розовых бриллиантов.

– Меня привлек сапфир, – сказал Джоэл. – Я подумал, что он подойдет по цвету к вашим глазам.

После смерти мамы меня трогали до слез любые проявления доброты. Брошь была очень красивая, и таких ценных вещей у меня еще никогда не было.

– Как приятно, что вы подумали обо мне, – промолвила я.

– Я все время думал о вас, с тех пор как…

Кивнув, я отвернулась, затем вынула брошь и приколола ее к платью.

– Благодарю вас. Я всегда буду бережно хранить ее.

– Минелла, – сказал Джоэл. – Мне нужно поговорить с вами.

Его голос звучал мягко и слегка боязливо. Перед моим мысленным взором предстали счастливые глаза мамы, радостная улыбка на ее губах. Неужели ее мечта сбывалась?

Меня охватила паника. Мне требовалось время, чтобы подумать, привыкнуть к своему горю и одиночеству…

– Как-нибудь в другой раз, – сказала я.

– Увижу вас завтра. Может быть, поедем верхом?

– Возможно, – ответила я.

Джоэл ушел, а я долго сидела, глядя перед собой.

Дом казался мне странно безмятежным – словно мама все еще была здесь. Мне чудилось, что я слышу, как она напевает "Отважные ребята".

Я провела бессонную ночь, ломая себе голову над тем, что я должна ответить, если Джоэл попросит меня выйти за него замуж. Брощь, очевидно, служила символом его намерений, которые, несомненно, были честными – иных у такого человека просто не могло быть. Мне казалось, что я слышу голос мамы, убеждающий меня не колебаться. Я представила себе, что мы с ней вдвоем обсуждаем проблему. "Я не люблю его так, как любят мужчину, за которого выходят замуж". При этом я словно увидела, как мамины губы скривились, – так бывало всегда, когда она выражала презрение к чьему-нибудь мнению. "Ты ничего не знаешь о любви, дитя мое. Она обязательно придет. Он хороший человек и может дать тебе все, что я хотела бы для тебя: комфорт, безопасность и любовь, достаточную для двоих – на первое время. Ты не сможешь не полюбить такого человека. Я уже вижу твоих малюток, играющих на лужайке около солнечных часов, где вы с Джоэлом впервые увидели друг друга. О, какое счастье иметь детей! У меня был только один ребенок, но после смерти твоего отца он стал для меня всем". "Ты часто бываешь права, мамочка, но уверена ли ты, что так будет лучше для меня?"

Я никогда не говорила ей о чувствах, которые вызвали у меня поцелуи графа. Эти ощущения были пугающими и в то же время манящими. Хотя я их не понимала, мне было ясно, что для вступления в брак необходимо нечто подобное. Граф заставил меня осознать, что Джоэл не вызывает у меня таких чувств.

Мне почудился мягкий смех мамы: "Граф! Известный донжуан! Весьма неприятный субъект. То, как он поступил с тобой, доказывает, какой он злой, – ведь его жена спала в соседней комнате! Подумай о Джоэле, который неспособен ни на что бесчестное и может дать тебе все, что я для тебя хотела". "Все, что я для тебя хотела…" Эти слова отзывались эхом в моей голове.

Глава третья

Драматические события начались на следующий день. Их вестником явился сэр Джон, прискакавший в школу. Я сразу обратила внимание на его встревоженный вид.

– Мисс Мэддокс! – крикнул он мне. – Марго здесь?