Блуждающий огонь. Два адмирала, стр. 56

Выстроив свою команду, сэр Дэшвуд на своей гичке обошел все лодки и отдал последние приказания — довольно неясные, но сделанные беспечным и довольным тоном, способным поддержать общее веселое настроение. Наконец, он дал сигнал к атаке, и сам двинулся вперед.

Рауль в подзорную трубу внимательно следил за всеми движениями неприятеля; ничто не ускользнуло от его внимания, и он сразу заметил, что сэр Фредерик уже в самом начале делал крупную ошибку, так как слишком разбросал свои главные силы, чем значительно их ослабил.

Англичане подошли уже на четверть мили к французам, но еще ни одна из сторон не открывала стрельбы. Однако Рауль уже насилу сдерживал горячность своих людей и, наконец, не выдержал сам и дал выстрел из одной из своих пушек; за ним последовали три остальных, а также пушки люгера. Тогда англичане ответили тем же.

Эти первые залпы из пушек бывают обыкновенно наиболее опустошительны. Англичане, как менее защищенные, понесли большую потерю — до восьми человек раненых и убитых; из команды Рауля убило одного.

Начавшаяся канонада не прекращалась теперь ни на минуту, сопровождаясь все новыми потерями с обеих сторон.

Поведение Итуэла вызвало некоторое недоумение и неудовольствие, и не будь так известна всем его ненависть к англичанам, он поплатился бы жизнью, как изменник. Когда после первого залпа, данного Раулем, последовали залпы остальных пушек около руин и пушек люгера, матросы, находившиеся на фелуке и обязанные последовать данному примеру, к их удивлению не произвели никакого выстрела из своих пушек, так как, как оказалось, Итуэл вынул из них затравочный порох. После некоторого глухого ропота матросы с фелуки выстрелили из своих ружей, и Рауль, также удивленный сначала молчанием с фелуки, успокоился затем, услышав ружейные выстрелы.

Конечно, не с целью измены Итуэл сделал это; напротив, зная, что никакими убеждениями ему не удержать горячих французов, он решил на деле лишить их возможности действовать, находя более благоразумным приберечь хороший залп для более важной минуты.

И вот теперь настала эта минута. Стремясь овладеть островком с руинами, наиболее беспокоившим их, англичане по преимуществу обстреливали его, и благодаря все еще продолжавшемуся безветрию там сгустилось такое количество дыма, что с трудом можно было различать лодки. Тогда-то вложил Итуэл снова затравочный порох в свои две пушки и выпалил. Этот неожиданный залп с фелуки, откуда никто его не ожидал, произвел сильное опустошение среди неприятелей и удивил самого Рауля. Канонада прекратилась, вследствие чего дым, концентрировавшийся до тех пор около островка руин, мало-помалу рассеялся, и Рауль увидел убегавшие в разные стороны лодки неприятеля с очевидной целью — заставить французов разделить свои силы. Убегали все, кроме одной, наиболее потерпевшей от залпа, данного Итуэлом; на ней было шестнадцать человек, из которых только двое уцелели и были взяты на одну из остальных лодок, а четырнадцать были ранены и оглашали воздух своими стонами. Из человеколюбия, а также из расчета, Рауль запретил стрелять в них, и после нескольких выстрелов, пущенных вслед убегающим, первый акт битвы был кончен.

Перерыв в битве позволил подсчитать потери с обеих сторон: из экипажа Рауля выбыло одиннадцать человек ранеными и убитыми; из числа англичан тридцать три. Стоны и крики раненых непрерывно напоминали об испытываемых ими страданиях.

Рауль не мог не видеть, что до сих пор перевес в смысле удачи был на его стороне, но он должен был думать о дальнейшем ходе борьбы, а потому велел теперь прекратить огонь, чтобы осмотреть пушки и сделать необходимые исправления. Затем с небольшим числом людей он отправился к брошенной лодке с ранеными. Обременять себя пленными при существующих обстоятельствах было бы огромной ошибкой, а признать раненых пленными было бы безумием; между тем нельзя их было оставить в таком положении. Доктор Рауля не успевал справляться со своими ранеными, а потому, найдя в неприятельской лодке немного белья, корпии и других приспособлений, Рауль поручил своим матросам, насколько возможно, облегчить страдания несчастных, дать им воды, которой они просили, и затем оттянуть их лодку за линию битвы на случай, если бой возобновится.

— Нет, нет, капитан Рауль, — воспротивился Итуэл этому последнему распоряжению. — Лучше оставьте их там, где они стоят, это будут лучше для вас, англичане не станут стрелять в своих собственных раненых.

Рауль не мог удержаться, чтобы не кинуть на него взгляда, полного негодования, и, обернувшись к своим людям, сделал им знак исполнить его приказание. Но затем он вспомнил о только что оказанной Итуэлом важной услуге, о том, насколько он вообще ему полезен, и, не желая оскорблять его, перешел на конец своего островка, ближайший к фелуке, и сердечно заговорил с ним. Это не было лицемерием с его стороны; он действительно ценил в Итуэле полезного и дельного моряка.

Между тем Джита вышла из своего убежища и внимательно следила за каждым движением любимого человека. Если бы Рауль мог читать в сердце молодой девушки, он увидел бы, что даже в молитвах ее сердце разрывалось надвое между ее любовью к Богу и смертельной тревогой за него. Их взгляды встретились, и она кротко улыбнулась ему, с умоляющим видом подняла одну руку к небу, как бы заклиная его принести благодарность Тому, Кто покровительствовал ему сейчас в борьбе. Он понял ее, вежливо раскланялся перед ней и затем снова обратился к Итуэлу, отвечая ему На его предложение воспользоваться удобным моментом и ехать, так как уже начинает подниматься ветерок.

— Еще не время, Итуэл, еще слишком мало ветра; надо подождать еще с час.

Итуэл поворчал, но Рауль сделал вид, что не слышит его.

Между тем лодки англичан вновь сблизились. Было ясно, что они снова готовятся к нападению. Бежать теперь — значило отказаться от своих преимуществ и подвергать опасности все три отряда.

В действительности сэр Фредерик Дэшвуд устыдился своей неудачи и, собрав всех своих раненых в одну лодку и поручив отвезти каждого на его судно, сам вторично пошел на Рауля. Человек апатичный по натуре он, как это обыкновенно бывает с такими людьми, раз затронутый за живое, вдруг проявил необыкновенную энергию. К его счастью, Куф дал ему сильную команду, так что, несмотря на большие потери, англичане и теперь еще вдвое превосходили числом французов.

На этот раз сэр Дэшвуд не пренебрег советами своих помощников и разделил свои силы, чтобы избежать повторения катастрофы. Таким образом, часть лодок направилась к люгеру, другая пошла против фелуки, а остальные наметили себе островок с руинами. Сэр Фредерик на своей гичке оставил за собой право передвигаться туда, где в данный момент он окажется более необходим.

Первый залп был дан Мак-Бином, офицером с корвета, по фелуке, и так удачно, что сорвало одну из пушек с лафета, причем сама пушка свалилась в трюм, а осколками лафета более или менее серьезно поранило многих матросов. Этот успех очень ободрил англичан и сильно смутил Итуэла, который, желая ответить тем же, так торопливо послал выстрел из второй пушки, что только море окуталось дымом за несколько саженей от неприятеля, и ни один человек не пострадал. Тогда началась общая канонада, и пушечные выстрелы чередовались с ружейными.

Между тем неприятельские лодки усиленно гребли к островку и по непонятной причине почти не встречали отпора, так что в течение одной или двух минут все потери были на стороне одних только французов.

В это время Итуэл и Пентар одновременно дали залп, причем Итуэлу особенно посчастливилось, и он отплатил Мак-Бину его же монетой. Тот счел за более разумное повернуть в другую сторону и присоединиться к лодкам, атаковавшим островок.

Осаждавшие Пентара после подобного же приема с его стороны последовали тому же примеру.

И тогда, посреди дыма, криков, проклятий и шума стрельбы, англичане все разом бросились к главному посту и мигом овладели им.

Глава XXIX