Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.], стр. 24

Покуда король не вернулся, герцог воображал, что и он, в свою очередь, сделал выгодное дело, и заранее предвкушал, как он будет хвастать своим заработком. Но когда пришел король и рассказал о своих подвигах, герцог притих. В типографии он напечатал для двух фермеров два маленьких объявления об аукционе и получил за это четыре доллара. Затем он набрал объявлений в газету, которую он будто бы собирался издавать; ему следовало десять долларов, но, чтобы получить деньги вперед, он сделал скидку и взял лишь четыре. Цена этой газеты была два доллара в год. Подписчики хотели было уплатить дровами и луком, но герцог сказал, что он купил только что и дрова и огородные овощи и теперь понижает подписную плату, потому что ему нужны наличные деньги. Кроме того, он набрал еще одно сочиненное им самим маленькое стихотворение — три нежных и меланхоличных стишка под названием «Разбитое сердце». Стихотворение это он оставил для напечатания в газете, не взяв за это никакого гонорара. Таким образом в общем он выручил девять с половиною долларов, проработав целый день.

Подконец он показал нам еще одно маленькое объявление, напечатанное им бесплатно, так как оно предназначалось собственно для нас. На нем было изображение беглого негра, с узелком на палке, перекинутой через плечо, под картинкой подпись: «200 долларов награды». А внизу было помещено точное описание примет Джима и говорилось, что он бежал еще в прошлую зиму с плантации Сент-Джека в сорока милях за Новым Орлеаном. Бежал он, вероятно, на север, и тому, кто его поймает и приведет назад, будут, помимо награды, уплачены путевые издержки.

— Отныне, — сказал герцог, — мы можем беспрепятственно плыть и днем. Как только завидим кого-нибудь, сейчас же свяжем Джима по рукам и ногам, положим его в палатку и, указав на объявление, скажем, что мы поймали беглого негра и везем его теперь к его прежнему владельцу, но так как мы бедны и не можем ехать на пароходе, то взяли в долг этот плот у наших друзей в счет будущей награды. Хорошо было бы вместо веревок наложить на Джима цепи и наручники, но это не вязалось бы с нашим рассказом о бедности. Железо слишком дорого, веревки гораздо дешевле.

Мы все восхищались герцогом: какой находчивый и умный человек! Теперь мы можем плыть и днем без хлопот. В эту ночь мы решили уплыть как можно дальше, чтобы избежать того скандала, который должны были вызвать открывшиеся проделки герцога в чужой типографии.

До десяти часов вечера мы сидели притаившись, как мыши, и не смели высунуть носа; потом под покровом ночи мы осторожно проскользнули мимо городка и зажгли фонарь только тогда, когда городок давно пропал из виду.

В четыре часа утра Джим позвал меня на вахту и тихо спросил:

— Как ты думаешь, Гек, много мы еще встретим королей на нашем пути?

— Нет, Джим, не думаю, — отвечал я.

— Ну, и слава богу, нам и двух заглаза довольно. Наш-то ведь пьян как стелька, да и герцог не лучше.

Утром Джим просил короля поговорить по-французски, чтобы послушать, как это звучит, но король сказал, что он так давно покинул Францию и столько вынес тяжелых страданий, что совсем забыл родной язык.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

«Королевский камелеопард». — Разговор о королях. — Джим тоскует по своей семье.

Солнце давно взошло. Король и герцог выползли наконец из шалаша. Рожи у них были кислые, но после того как они выкупались за бортом, они приободрились. После завтрака король уселся на край плота и, сняв сапоги и засучив штаны, спустил ноги в воду, закурил трубку и начал учить наизусть роль Джульетты. Когда он достаточно хорошо вытвердил роль, они стали упражняться с герцогом вместе. Герцог заставлял его по сто раз вздыхать и прикладывать руку к сердцу. Наконец он заявил, что дело идет на лад, только король не должен орать, как из бочки, «Ромео!», а произносить томно, нежно, сладко: «Ро-о-м-е-о!» Ведь Джульетта — прелестная, юная, нежная девушка, почти ребенок — не могла реветь, как осел.

Затем они вытащили пару длинных мечей, сделанных герцогом из дубовых брусков, и стали представлять бой на мечах из «Ричарда III», причем герцог изображал самого Ричарда. Любо было смотреть, как они фехтовали и подскакивали на плоту. Вдруг король поскользнулся и упал за борт. Тогда они решили отдохнуть и стали болтать о разных приключениях, пережитых ими раньше на этой реке.

Воспользовавшись первым удобным случаем, герцог отпечатал несколько афиш. В следующие затем дни у нас на плоту стоял дым коромыслом: целый день или фехтовали, или репетировали — как выражался герцог — сцену из «Ромео и Джульетты».

Однажды утром увидели мы маленький плюгавый городишко в широкой речной излучине. Мы причалили на три четверти мили выше, при впадении одного ручейка, окаймленного темными кипарисами, образующими как бы тоннель. Мы все, кроме Джима, сели в лодку и поплыли в городок поглядеть, нельзя ли устроить там спектакль.

Мы попали очень удачно. В этот день в цирке готовилось большое представление, и окрестные жители съезжались уже отовсюду в допотопных фургонах и бричках. Цирк в тот же вечер уезжал дальше, и нам представлялся отличный случай устроить спектакль. Герцог снял балаган, и мы пошли по городу расклеивать афиши.

Вот что было напечатано на них:

Наклеив афиши, мы принялись бродить по городу.

Все лавки помещались на одной улице. Перед окнами лавок были натянуты парусиновые навесы, и к столбам, поддерживавшим эти навесы, приезжие привязывали лошадей.

На берегу реки почва под домами была уже настолько подмыта, что эти лачуги каждую минуту могли обрушиться в воду. Люди из них уже выбрались. Под двумя лачугами подмытый берег острым углом навис над рекой; там еще жили люди, но это было очень опасно, потому что иногда почва обваливается сразу на огромном пространстве, увлекая за собой не один, а несколько домов. Подобные города вечно должны пятиться назад, так как река неустанно гложет и размывает их.

Чем ближе время подходило к полудню, тем больше скоплялось на улицах телег и коней, и ежеминутно прибывали все новые фургоны и брички. Семьи поселян привозили с собою обед и тут же в телегах закусывали.

Времени до вечера оставалось еще много. Я пошел к цирку и бродил у заднего края палатки, пока не ушел сторож; тогда, приподняв парусину, я бесцеремонно нырнул внутрь.

Цирк был великолепный. Такого замечательного зрелища я никогда в жизни не видал. Мужчины в одном нижнем белье и в фуфайках, без сапог и стремян, скакали на конях, а рядом с ними тоже на конях танцовали красавицы, в розовых коротеньких юбочках и корсажах, осыпанных брильянтами и золотом на миллионы долларов. Это было удивительное зрелище!

Потом на всем скаку дамы и мужчины вставали на седлах, красиво и грациозно раскачиваясь. Мужчины казались такими статными, стройными, а у дам розовые лепестковые юбочки развевались вокруг бедер и делали их похожими на прекрасные зонтики. Публика хлопала в ладоши, кричала и бесновалась.