Жозеф Бальзамо. Том 1, стр. 144
— Писатель Руссо?
— Да.
— Ну и что?
— Как это ну и что? Сразу видно, что вы не начальник полиции и не имеете дела с философами.
— Полноте! Жильбер у господина Руссо — возможно ли это?
— Разве вы сами не сказали, что ваш молодой человек — философ?
— Сказал.
— Ну вот! Рыбак рыбака видит издалека!
— Ладно, допустим, что он у господина Руссо.
— Да, допустим.
— Что же из этого следует?
— Что вы его не получите, вот что!
— Это почему?
— Потому что господин Руссо — человек весьма опасный.
— Так что ж вы не упрячете его в Бастилию?
— Однажды я предложил это королю, но он не осмелился.
— Что вы говорите? Король не осмелился?
— Вот именно. Он пожелал возложить на меня ответственность за этот арест, а я оказался не отважнее короля.
— Ну и ну!
— Верно говорю вам: нужно сто раз отмерить, прежде чем дать всем этим философским шавкам хватать себя за штаны. Вот дьявольщина! Взять человека от господина Руссо — нет уж, друг мой, увольте!
— Что-то уж очень вы робки, мой дорогой; разве король уже не король, а вы — не начальник полиции?
— Нет, вы, господа обыватели, просто очаровательны! Спросили: «Разве король — уже не король?» — и думаете, что этим все сказано! Так вот, послушайте меня, милый виконт. Я предпочел бы похитить вас от госпожи Дюбарри, чем вашего господина Жильбера от господина Руссо.
— В самом деле? Благодарю за такое предпочтение.
— А что вы думали? По крайней мере крику будет меньше. Вы и представить себе не можете, до чего чувствительна кожа у этих господ литераторов. Чуть царапнешь — и они начинают кричать, словно их колесуют.
— Но быть может, мы все же не будем воевать с призраками, а? Вы уверены, что наш беглец укрылся именно у господина Руссо? Этот пятиэтажный дом принадлежит ему, и он живет там один?
— У господина Руссо в кармане нет ни денье и, следовательно, дома в Париже тоже нет. В этой развалине живет еще человек пятнадцать — двадцать. Однако я советую вам взять себе за правило: если есть хоть какая-то вероятность неудачи — считайте, что вас ждет неудача, в случае же надежды на удачу не рассчитывайте на нее. Всегда есть девяносто девять шансов, что выйдет плохо, и лишь один — что хорошо. Впрочем, погодите: поскольку я сомневался в исходе нашего дела, то взял с собой заметки.
— Какие заметки?
— Мои заметки относительно господина Руссо. Или вы полагаете, что нужно делать шаг, не зная, куда идешь?
— Так, значит, он и в самом деле опасен?
— Нет, но очень неудобен. Безумец вроде него может в любую секунду сломать себе руку или бедро, а потом пойдут разговоры, что это мы его покалечили.
— А по мне, так пускай он хоть шею себе свернет!
— Боже упаси!
— Позвольте вам заметить, что вот этого я не понимаю.
— Народ время от времени швыряет камни в этого честного женевца, но тот никак на это не отзывается; однако если с нашей стороны в него полетит хоть маленький камушек, то нас тотчас же забросают булыжниками.
— Да, я не знал всех этих тонкостей. Извините.
— Давайте поэтому примем все возможные меры предосторожности. Нам осталось проверить одно — а вдруг беглец скрывается не у господина Руссо. Спрячьтесь в глубине экипажа.
Жан повиновался, и г-н де Сартин велел кучеру проехать по улице шагом. Затем, открыв портфель, он достал оттуда несколько листков бумаги.
— Сейчас посмотрим, живет ли ваш молодой человеку господина Руссо. С какого числа он там?
— С шестнадцатого.
— Так, семнадцатое число. В шесть утра господин Руссо собирал растения в Медонском лесу, один.
— Один?
— Посмотрим дальше. В два часа того же дня он все еще собирал растения, но уже с молодым человеком.
— Вот оно как! — воскликнул Жан.
— С молодым человеком, — повторил г-н де Сартин, — понимаете?
— Это то, что нам надо, черт побери!
— И что вы на это скажете?
— Молодой человек беден.
— Вот именно.
— И стремится выбиться в люди.
— Вот именно. Итак, двое собирали растения и складывали их в жестяную коробку.
— Вот дьявольщина!
— Это еще не все. Слушайте внимательно: вечером он забрал молодого человека с собой, и в полночь тот еще оставался в доме.
— Ясно.
— Восемнадцатое: молодой человек не выходил из дома и, похоже, обосновался у господина Руссо.
— И тем не менее какая-то тень надежды у меня еще осталась.
— Ну вы и оптимист! Поделитесь же со мною тенью вашей надежды.
— Быть может, в доме живет кто-нибудь из его родственников.
— Ладно, придется вас удовлетворить или, скорее, окончательно разочаровать. Кучер, останови!
Г-н де Сартин вылез из экипажа. Не прошел он и десяти шагов, как откуда-то появился человек в сером с весьма подозрительным выражением лица. Завидя главу полиции, человек снял и снова надел шляпу, впрочем довольно небрежно, хотя во взоре его сияли почтение и преданность. Г-н де Сартин сделал знак, человек подошел, выслушал отданные ему на ухо распоряжения и скрылся в аллее, ведущей к дому Руссо. Начальник полиции вернулся в экипаж.
Минут через пять человек в сером подошел к дверце.
— Я отвернусь, чтобы он меня не узнал, — проговорил Дюбарри.
Г-н де Сартин улыбнулся и, выслушав доклад своего агента, отпустил его.
— Ну и что? — осведомился Дюбарри.
— А то, что нам не повезло, как я и предполагал. Ваш Жильбер живет у Руссо. Послушайте меня, откажитесь от своей затеи.
— Мне? Отказаться?
— Да. Вы же не хотите из-за пустой фантазии натравить на нас всех парижских философов, не правда ли?
— О боже! Что скажет сестрица Жанна!
— Ей что, и в самом деле так нужен этот Жильбер?
— О да!
— В таком случае вам остается действовать мягко: пустите в ход ласковые словечки, умаслите господина Руссо, и вам не придется похищать Жильбера — философ сам вам его отдаст. Клянусь, легче приручить медведя.
— Это, в сущности, не так трудно, как вам кажется. Давайте не будем отчаиваться; господин Руссо любит хорошенькие мордашки, графиня красива, мадемуазель Шон тоже не уродина. Скажите, графиня способна на жертву ради своей фантазии?
— Хоть на сотню жертв.
— Сочтет ли она возможным прикинуться влюбленной в господина Руссо?
— Если это совершенно необходимо.
— Это может помочь делу. Но чтобы свести наших героев, нужен посредник. Знаете ли вы кого-нибудь, кто знаком с господином Руссо?
— Господин де Конти, например.
— Это плохо, он терпеть не может принцев. Нужен человек попроще — ученый или поэт.
— С такими людьми мы не водимся.
— А не встречал ли я у графини господина де Жюсьё?
— Ботаника?
— Да.
— А ведь верно, черт возьми! Он приезжал в Трианон, и графиня позволила ему разграбить свои клумбы.
— Ну вот и славно. Жюсьё и мои друзья сделают дело.
— Стало быть, все пойдет как по маслу?
— Более или менее.
— И я получу Жильбера?
Г-н де Сартин на секунду задумался.
— Я начинаю верить, что да, причем без насилия и криков. Господин Руссо отдаст его вам связанным по рукам и ногам.
— Вы так полагаете?
— Уверен.
— И что для этого нужно?
— Сущая ерунда. У вас есть пустыри в стороне Медона или Марли?
— Сколько угодно. Я могу насчитать с десяток между Люсьенной и Буживалем.
— Прекрасно. Вам нужно построить там… Как бы это сказать? Мышеловку для философов.
— Как вы сказали? Что построить?
— Мышеловку для философов.
— Господи, да как же ее строят?
— Не беспокойтесь, план я вам дам. А сейчас — расходимся, и побыстрее, на нас уже смотрят. Кучер, домой.
64. ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С Г-НОМ ДЕ ЛАВОГИЙОНОМ, ВОСПИТАТЕЛЕМ КОРОЛЕВСКИХ ДЕТЕЙ, В ВЕЧЕР БРАКОСОЧЕТАНИЯ ДОФИНА
Для романиста великие исторические события — то же самое, что гигантские горы для путешественника. Он их разглядывает. Крутится вокруг них, приветствует их мимоходом, но не преодолевает. Давайте же поразглядываем, покрутимся вокруг и поприветствуем внушительную церемонию бракосочетания дофина в Версале. Французский церемониал — это единственный источник, к какому в подобном случае можно обратиться.