Двадцать лет спустя (изд. 1957г.), стр. 113

Д'Артаньян обернулся и увидел несчастного, лежавшего в четырех шагах от них.

— Теперь гони что есть духу! — крикнул он кучеру. — Гони, гони!

Кучер полоснул коней кнутом, благородные животные рванулись. Послышались крики сбиваемых с ног людей. Затем карета подскочила два раза, под нее попал человек: колеса проехали по чему-то круглому и подавшемуся под ними.

Все затаили дыхание. Карета пролетела через заставу.

— В Кур-ла-Рен! — крикнул Д'Артаньян кучеру.

Потом, обратившись к Мазарини, сказал:

— Ну, монсеньер, можете прочесть пять раз «Отче наш» и шесть раз «Богородицу», чтобы поблагодарить бога за ваше избавление; вы спасены, вы свободны.

Мазарини только простонал в ответ: он не верил в такое чудо.

Через пять минут карета остановилась. Они приехали в Кур-ла-Рен.

— Довольны ли вы, монсеньер, своим конвоем? — спросил мушкетер.

— Я в восхищении, господа, — сказал Мазарини, отваживаясь высунуть голову из кареты. — Теперь сделайте то же для королевы.

— Это будет гораздо легче, — сказал Д'Артаньян, выскочив из кареты. Дю Валлон, поручаю вам его преосвященство.

— Будьте покойны, — сказал Портос, протягивая Руку.

Д'Артаньян взял руку Портоса и пожал ее.

— Ай! — вскричал Портос.

Д'Артаньян с изумлением посмотрел на своего друга.

— Что с вами?

— Я, кажется, вывихнул себе кисть, — ответил Портос.

— Черт возьми, вы всегда колотите как сослепу.

— Еще бы: ведь мой противник уже навел на меня дуло пистолета. А вы, как вы разделались с вашим?

— О, я имел дело не с человеком, — сказал д'Артаньян.

— Ас кем же?

— С призраком.

— Ну и что же?

— Ну, я заговорил его.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, д'Артаньян взял с передней скамьи пистолеты, засунул их — себе за пояс, завернулся в плащ и, не желая возвращаться той же дорогой, направился к заставе Ришелье.

VIII

КАРЕТА КОАДЪЮТОРА

Вместо того чтобы возвращаться через заставу Сент-Оноре, д'Артаньян, располагая временем, сделал круг и вернулся в Париж через заставу Ришелье.

У ворот к нему подошли, чтобы узнать, кто он. Увидя по его шляпе с перьями и обшитому галунами плащу, что он офицер мушкетеров, его окружили, требуя, чтобы он кричал: «Долой Мазарини!» Сначала это его лишь слегка встревожило; но когда он понял, чего от него хотят, он закричал таким громким голосом, что самые требовательные остались довольны.

Он шел по улице Ришелье, раздумывая о том, как увезти королеву, потому что нечего было и думать везти ее в карете с государственным гербом.

Вдруг у ворот дома г-жи де Гемене он заметил экипаж.

Его озарила счастливая мысль.

«Вот, черт возьми, славно будет», — подумал он и, подойдя к карете, посмотрел на гербы на дверцах и на ливрею кучера, сидевшего на козлах.

Осмотреть это ему было тем легче, что кучер спал, держа в руках вожжи.

«Это карета коадъютора, — произнес Д'Артаньян про себя. — Честное слово, я начинаю думать, что само провидение за нас».

Он тихонько сел в карету и дернул за шелковый шнурок, конец которого был намотан на мизинец кучера.

— В Пале-Рояль! — сказал он.

Кучер, сразу очнувшись, повез в указанное место, не подозревая, что приказание было дано ему не его господином. Швейцар во дворце собирался уже запирать ворота, но, увидев великолепный экипаж, решил, что едет важная особа, и пропустил карету, которая остановилась у крыльца, Только тут кучер заметил, что на запятках нет лакеев.

Думая, что коадъютор послал их за чем-нибудь, он соскочил с козел и, не выпуская вожжей из рук, подошел к дверце.

Д'Артаньян тоже выскочил из экипажа, и в ту минуту, когда испуганный кучер, не узнавая своего господи и а, попятился назад, он схватил его левой рукой за ворот, а правой приставил ему пистолет к груди.

— Пикни только, и конец тебе! — сказал д'Артаньян.

По выражению лица говорившего кучер увидал, что попал в западню, и застыл, разинув рот и вытаращив глаза.

Два мушкетера прохаживались по двору; д'Артаньян окликнул их.

— Белвер, — сказал он одному, — сделайте одолжение, возьмите у этого молодца вожжи, сядьте на козлы, подвезите карету к потайной лестнице и подождите меня там; это — по королевскому приказу.

Мушкетер знал, что его лейтенант не станет шутить, когда дело касается службы; он повиновался, не говоря ни слова, хотя приказание и показалось ему странным.

Затем, обратившись ко второму мушкетеру, д'Артаньян прибавил:

— Дю Верже, помогите мне отвести этого человека в падежное место.

Мушкетер подумал, что лейтенант арестовал какого-нибудь переодетого принца, поклонился и, обнажив саблю, сделал знак, что готов.

Д'Артаньян пошел по лестнице; за ним шел его пленник, а за пленником мушкетер; они прошли переднюю и вошли в прихожую Мазарини.

Бернуин с нетерпением ожидал известий о своем господине.

— Ну что, сударь? — спросил он.

— Все идет как нельзя лучше, мой милый Бернуин; но вот человек, которого надо бы спрятать в надежное место…

— Куда именно, сударь?

— Куда угодно, только бы окна были с решетками, а двери с замками.

— Это можно, сударь, — сказал Бернуин.

И бедного кучера отвели в комнату с решетчатыми окнами, весьма смахивавшую на тюрьму, — Теперь, любезный друг, — сказал д'Артаньян, — не угодно ли вам разоблачиться и передать мне вашу шляпу и плащ?

Кучер, разумеется, не оказал никакого сопротивления. К тому же он был так поражен всем случившимся, что шатался и заикался, как пьяный. Д'Артаньян передал одежду камердинеру.

— Теперь, дю Верже, — сказал он, — посидите с этим человеком, пока Бернуин не придет и не откроет дверь; сторожить придется довольно долго, и это, я знаю, очень скучно, но вы понимаете, — прибавил он важно, — это по королевскому приказу.

— Слушаю, — ответил мушкетер, видя, что дело серьезное.

— Кстати, — сказал д'Артаньян, — если этот человек попытается бежать или станет кричать, заколите его.

Мушкетер кивнул головой в знак того, что в точности исполнит приказание.

Д'Артаньян вышел, уведя с собой Бернуина.

Пробило полночь.

— Проведите меня в молельню королевы, — сказал д'Артаньян. — Доложите ой, что я там, и положите этот узел вместе с заряженным мушкетом на козлы кареты, ожидающей у потайной лестницы.

Бернуин ввел д'Артаньяна в молельню; тот уселся и принялся размышлять.

В Пале-Рояле все шло своим обычным чередом. В десять часов, как мы сказали, почти все гости разъехались. Те, которые должны были бежать вместе с королевой, были предупреждены; им было назначено прибыть между полуночью и часом ночи в Кур-ла-Рен.

В десять часов Анна Австрийская прошла к королю. Его младшего брата только что уложили спать, а юный Людовик, в ожидая своей очереди, забавлялся, расставляя в боевом порядке оловянных солдатиков — занятие, доставлявшее ему большое удовольствие. Два пажа играли вместе с ним.

— Ла Порт, — сказала королева, — пора укладывать его величество.

Король стал уверять, что ему еще не хочется спать, и просил у матери позволения поиграть еще немного, но королева настаивала:

— Разве вы не едете завтра в шесть утра купаться в Конфлан, Луи? Вы ведь сами, кажется, просили об этом?

— Вы правы, ваше величество, — сказал король, — и я готов удалиться, если вы соблаговолите поцеловать меня. Ла Порт, дайте свечу шевалье де Куалену.

Королева приложилась губами к белому гладкому лбу, который царственный ребенок важно подставил ей.

— Заспите поскорее, Луи, — сказала королева, — потому что вас рано разбудят.

— Постараюсь, чтобы сделать вам приятное, — сказал юный Людовик, хотя мне вовсе не хочется спать.

— Ла Порт, — сказала тихонько Анна Австрийская, — почитайте его величеству какую-нибудь книгу поскучнее, по сами не раздеваетесь.

Король вышел с шевалье де Куаленом, который нес подсвечник. Другого пажа увели домой. Королева вернулась к себе. Ее придворные дамы — г-жа де Брежи, г-жа де Бомон, г-жа де Мотвиль и ее сестра Сократила, прозванная так за свою мудрость, только что принесли в гардеробную остатки от обеда, которыми она обычно ужинала.