Человеческий фактор, стр. 23
Заметьте о каком годе идет речь – 1931! И главное, сколько же брехни должен был выслушать Сталин от руководителей ВВС РККА, чтобы не верить и в случае, когда обмануть невозможно, и лично щупать радиостанцию – не обманывают ли снова?
Так что любые предложения по совершенствованию радиосвязи в ВВС РККА Сталин бы понял с полуслова и принял бы немедленные меры – последние штаны бы снял, но закупил бы радиостанции. И то, что он этого не делал, объясняется только тем, что руководство ВВС непрерывно «вешало ему лапшу на уши», что у нас в РККА с радиосвязью все отлично!
Теперь по поводу того, что Сталин за умное слово мог расстрелять.
В нашей истории той войны есть маршал, карьера которого затмила карьеру фельдмаршала Роммеля и вполне годится для книги рекордов Гиннеса. Это Главный маршал авиации А. Е. Голованов. В начале 1941 г. он был летчиком гражданского воздушного флота, т. е. не имел никакого воинского звания. А в августе 1942 г. он стал маршалом авиации. Если считать от рядового, то за один год – 16 воинских званий!
У нас об уме человека обычно судят по количеству образования, особенно если оно еще и с каким-либо отличием. Это не совсем правильно, тем не менее, и по этому формальному показателю у Голованова все в порядке. До войны и в ходе войны он никакого военного образования получить, естественно, не мог, не успевал. Был практиком. Но после войны он, Главный маршал авиации, заканчивает Академию Генерального штаба – самое высшее учебное заведение у военных, – причем факультет сухопутных войск, причем с редкой для этой Академии золотой медалью.
После чего заканчивает «Полевую академию» – курсы «Выстрел» и снова с отличием. Но Сталина он не ругал, а в хрущевских Вооруженных Силах было достаточно и тех генералов и маршалов, что угодливо ругали. Поэтому Голованова в конце концов из армии выперли. Тогда он заканчивает Институт иностранных языков, получив диплом переводчика с английского.
Летчик Аэрофлота А. Е. Голованов. 30-е годы.
Но Голованов был не единственным умным человеком в СССР и даже в Гражданском флоте. Как же Сталин его нашел и в связи с чем так быстро оценил?
Голованов летал до войны на транспортно-пассажирском самолете американского производства Си-47 и очень быстро освоил технику полетов при любой погоде. Узнав, что в ВВС ночью не летают, он предложил Рычагову организовать учебное подразделение, где бы он научил военных летчиков летать по приборам. Вы наверное не удивитесь, куда Рычагов послал Голованова с его предложением, со словами: «Много вас тут ходит со всякими предложениями». Занят был товарищ Рычагов проблемами завоевания господства в воздухе. Тогда Голованов решил найти того, кто занят меньше Рычагова, и написал Сталину. Действительно, время для вопроса о полетах военной авиации при любой погоде у Сталина нашлось. Голованов получил звание подполковника и учебный полк, с которым начал войну и свою командирскую карьеру. Но в возможностях ВВС РККА летать ночью он сильно ошибался. Дадим слово генерал-полковнику Решетникову, поскольку тут он, похоже, понимает, о чем пишет:
«Все дело в том, что самолеты Си-47, на которых он летал, имели на борту мощные приемно-передающие радиостанции, а главное – радиокомпасы „Бендикс“, действительно позволяющие с высокой точностью пеленговать работающие радиопередатчики и, таким образом, безошибочно определять свое место на маршруте полета. Бомбардировщики же ДБ-3 и Ил-4, экипажи которых намеревался обучать Голованов, были оборудованы всего лишь маломощными, с очень слабой избирательностью, радиополукомпасами РПК-2 „Чайка“, с помощью которых удавалось, иной раз, определить весьма приблизительно всего лишь ту сторону, где работала радиостанция (справа или слева), да, кроме того, выйти на нее по прямой, если она лежала по курсу полета, и получить отметку точки ее прохода. Ни о какой пеленгации по РПК тут не могло быть и речи. Не менее важные навигационные функции на советских бомбардировщиках несла и бортовая радиостанция РСБ-1, но слабенькая, а сеть пеленгаторных баз и радиомаяков была в те годы весьма скромной и обеспечивала, главным образом, аэрофлотские трассы, по которым чаще всего и летал Голованов, но по которым, как известно, военные летчики не летают».
Вы смотрите, оказывается до войны руководители Гражданского воздушного флота сумели оборудовать свои самолеты (Си-47 производился в СССР по американской лицензии и имел наше название Ли-2) лучше, чем советские бомбардировщики, и построили для полета своих самолетов радиомаяки по всей территории СССР. А чем же тогда занимались командующие ВВС, все эти невинно пострадавшие жертвы: Алкснис, Локтионов, Смушкевич, Рычагов? Разумеется, кроме того, что получали деньги, квартиры, машины, дачи и т. д.?
Так что, если бы Рычагов пришел к Сталину с предложением улучшить радиосвязь ВВС, то Сталин бы его сильно зауважал. Но Рычагов не пришел…
Еще вопрос – самолеты Си-47 гражданские, вот американцы к ним и поставляли радиостанции, а к военным самолетам они, может быть, их бы и не продали. Ответ. Во-первых, за деньги они продали бы и мать родную (разве что через подставную фирму), во-вторых, тогда бы мы купили радиооборудование у Гитлера.
Уж если мы сериями закупали в Германии то, что практически производили сами, скажем – зенитки, и только для того, чтобы быстрее перевооружить армию, то уж радиооборудование для ВВС закупили бы безусловно. Если бы только о его потребности кто-нибудь сообщил!
Обсуждение доклада П. В. Рычагова
Как я уже написал выше, генералам-общевойсковикам была понятна полная беспомощность командования ВВС КА в планировании и осуществлении больших авиационных операций. Эта беспомощность была видна и раньше, особенно по действиям командования ВВС в походе по освобождению западных Украины и Белоруссии.
Поэтому критика доклада Рычагова началась еще до того, как он его прочел. Выступивший раньше Рычагова генерал-лейтенант Ф. И. Голиков, предложил забрать у командования ВВС авиацию и раздать ее общевойсковым армиям, а в некоторых случаях и корпусам. «Я хочу остановиться на небольшом опыте похода на Западную Украину, – говорил он, – и подчеркнуть исключительную важность четкого решения этого вопроса в интересах армии и интересах стрелкового корпуса. Я помню и испытал, как т. Смушкевич, командовавший несколько дней воздушными силами, допустил такое чрезмерное перецентрализование в этом вопросе, что мне, как командующему одной из армий, пришлось остаться даже без разведывательной авиации и не удалось обеспечить даже разведывательными отрядами стрелковый корпус».
Примерно о том же говорили другие общевойсковики: генерал-лейтенант М. М. Попов, генерал-лейтенант Ф. И. Кузнецов и генерал-лейтенант М. А. Пуркаев. Между собой их спор сводился только к тому – раздать ли авиацию только армиям или и стрелковым корпусам тоже.
Смушкевич вынужден был взять слово и в своей, довольно бессвязной речи, начинал убеждать общевойсковиков, что, во-первых, завоевание господства в воздухе в принципе невозможно, а, что касается децентрализации управления авиацией, то генерал Голиков «сам дурак»: «Вчера т. Голиков говорил, что во время событий в Польше надо было авиацию придать армиям. Не могло быть речи о придании авиации, ибо сам командующий был потерян. Не представляю себе, как можно было там командующему армией командовать авиацией – это было невозможно.
Я был в Белоруссии и должен сказать, что я нашел положение очень плохим в отношении организации театра войны. Еще хуже было в Киеве. Когда фронт перешел в Проскуров, то он не имел связи с бригадами. Распоряжения до бригад от командования фронтов задерживались на несколько часов».
Эта перепалка, между прочим, показывает, насколько бедственным было положение со связью в РККА, если даже не в войне, а в более-менее сложном походе прерывалась связь штаба фронта с армиями.