Поединок. Выпуск 10, стр. 31

Робко и нерешительно в дверь постучали.

— Войдите, — сказал Крюков, вынул из ящика тощую серую папку, развязал тесемки. В папке лежали водительское удостоверение, протокол.

Мужчина вошел боком, всем своим видом показывая скорбь, раскаяние, почтение. Был он уже в годах. Шея в морщинах, лицо тоже. На голове лысина, прикрытая редкими, зачесанными набок волосами. В руке он держал голубой берет.

— Здравствуйте, — извинительно сказал он. — Моя фамилия Портнов.

— Садитесь, товарищ Портнов, — поздоровавшись, предложил Крюков.

Портнов сел робко, на край стула. Смотрел Крюкову в глаза преданно, похоже, что готов был соглашаться с любым услышанным словом.

— Как же вы, Александр Викторович, нарушили одно из самых святых водительских правил? — спросил Крюков, глядя в протокол. — Позволили себе управлять машиной, будучи в нетрезвом виде.

— Получилось так, — словно чем-то давясь, невнятно ответил Портнов.

— Само собой ничего не получается, — нравоучительно изрек Крюков, слышавший эти слова миллион раз из уст своего начальства.

— Согласен с вами, — поспешно кивнул Портнов. От кивка волосы сползли набок, обнажив бетонообразную бледную лысину.

— Сколько вы лет за рулем?

— Восемь. Восемь лет. И, поверьте, никогда со мной ничего подобного не случалось. Нет, конечно, мелочи бывали. Притормозил поздно. Себе фару разбил, а впереди стоящему «Москвичу» фонарь. Из гаража выезжал, дверью меня хлопнуло. От ветра. Забыл закрепить дверь. А серьезного ничего… Я всегда правила соблюдаю…

— Позвольте мне в это не поверить, — жестко сказал Крюков.

Портнов покраснел, покрылся потом:

— Клянусь… Вышли такие обстоятельства. Встретил старого фронтового друга, которого не видел с войны. На вокзале встретил. Он московским поездом в Гагру отдыхать ехал… И так получилось… Вспомнили солдатское братство. Пошли в ресторан. И прямо у буфетной стойки, не присаживаясь, выпили по сто пятьдесят граммов коньяку. Согласитесь, житейское дело.

— Дело, возможно, и житейское… Но у нас есть основания предполагать, что вы могли стать виновником дорожно-транспортного происшествия с последующей смертью водителя.

Портнов изумленно выпучил глаза. Лицо его теперь побледнело.

— Нет, нет, — пролепетал он. — Я никого… Я только за каток зацепился. На повороте. Там дорогу ремонтировали. И каток забыли.

— Как забыли?

— Ну, поставили. И ушли.

— Каток можно было объехать.

— В принципе верно, но, — Портнов заморгал, достал платок и обтер лицо. — На повороте оказался встречный трайлер. Я подался ближе к бордюру. А когда вывернул, увидел перед собой каток. Вот тут я сплоховал… И такая досада меня взяла, что я остановился и чуть не заплакал. Вылез, хожу вокруг машины и причитаю. Слава богу, остановились встречные «Жигули». Водитель вышел, посмотрел. Он тогда и сказал: «Не горюй. Ничего страшного». Я ему что-то ответил. Он тогда и говорит: «Слушай, друг, там внизу у ручья площадка есть. Поставь машину. И поспи пару часов». Да я не послушался.

— Что это была за машина?

— Красные «Жигули». Одиннадцатая модель.

— Номер не запомнили?

— У меня прекрасная память на цифры. Я же преподаватель математики: СОЧ 22-05.

— Время? Вы не обратили внимания на время?

— Нет. Даже об этом не подумал. Вечерело… Но точный час указать не могу.

— В машине был пассажир?

— Нет. Никого не было.

— Давайте уточним по карте место происшествия.

Крюков достал карту района. Не без труда Портнов отыскал поворот, на котором он имел несчастье зацепиться за каток.

— Скажите, водитель СОЧ 22-05 не был вам знаком?

— Нет.

— А как он выглядел?

— Мужчина лет тридцати пяти. Среднего роста. Плотный. Волосы светлые. Нос курносый.

«Все точно, — подумал Крюков. — Это был Сорокалет. Приметы совпадают. Надо будет сообщить Ладе Борисовне. Сорокалет ехал один. Значит, он где-то высадил Ашотяна. Вполне возможно, что в Виноградском».

Зазвонил телефон. Крюков взял трубку:

— Инспектор Крюков.

В ответ прозвучал взволнованный голос Лады:

— Алексей Иванович, хорошо, что вы на месте. Сегодня утром погиб Георгий Ашотян.

— Как погиб? — вырвалось у Крюкова. Само собой разумеется, произносить эти слова в присутствии Портнова не следовало.

— Сообщили, что он сбит машиной в километре от поселка Виноградского. Больше ничего не знаю. Я договорилась, что вы поедете со мной. Жду вас в прокуратуре.

8

У въезда в поселок Виноградский их встретил милицейский сержант. Поднял руку. А когда машина остановилась, открыл дверку, наклонился и сказал:

— Разрешите, я поеду с вами. Это за поселком.

Поселок вытянулся вдоль асфальтированной дороги рядочком утопающих в зелени домов. Дома были шлакоблочные, кирпичные, реже деревянные, размерами небольшие, крытые шифером или дранкой. Над многими крышами курился дым, и штабеля дров лежали за заборами.

Единственным двухэтажным зданием в поселке оказалось общежитие СМУ, сложенное из кирпича. Напротив общежития находилась столовая и ларек сельпо. Вывеску «Семилетняя школа» Лада увидела на длинном выбеленном доме, похожем на барак, но только с большими чистыми окнами. Тут же во дворе была баскетбольная площадка с деревянными щитами и ржавыми кольцами без сеток. Во дворе школы было тихо. Шли занятия.

За поселком асфальт кончился. Неширокая грунтовая дорога, пролегающая среди густого леса, вначале ползла ровно, потом стала закругляться вправо, немного спускаясь вниз, потом вновь выровнялась и выпрямилась. Метров через двести она круто повернула налево, взяла вверх. И тогда стал виден зеленый газик с надписью «Милиция», машина с красным крестом и люди рядом.

— Участковый инспектор Жбания, — представился щеголеватый младший лейтенант с аккуратно подбритыми черными усиками.

Тут же был судебно-медицинский эксперт в белом халате и больших выпуклых очках и молодой эксперт-криминалист с редкой фамилией Аэропланов, которую Лада уже встречала в заключениях по уголовным делам. Лада угадала и понятых: мужчину в телогрейке и старом кожаном картузе, а также женщину — полную, с грубоватым лицом, завитыми темными волосами.

Труп лежал вдоль обочины на животе, головой в сторону леса, левая рука вытянута вперед, другая закинута за спину. Правая штанина брюк была разорвана, на ней глинисто пропечатались следы протектора.

— Кто обнаружил труп? — спросила Лада.

— Гражданин Самарин, — инспектор Жбания показал на мужчину в стеганке.

— Вы не перемещали труп? — обратилась Лада к Самарину. — Не изменяли его позу или положение одежды?

— Нет, — отрицательно замотал головой Самарин. — Я как увидел его… И бегом в поселок. Звонить, значит, товарищу уполномоченному.

— Инспектору, — недовольно поправил Жбания.

— Я и говорю, уполномоченному инспектору.

— За время вашего отсутствия поза трупа не изменилась? — спросила Лада.

— Вроде нет… Так он и лежал. Одна рука туда, другая туда, — ответил Самарин.

Лада повернулась к участковому инспектору:

— Вы доставали документы?

— Нет.

— Как же установлена личность?

— Я прекрасно знал Жорика. В районе все его знали. Не думаю, чтобы он когда-нибудь носил с собой документы. Он был широкий человек, своеобразных понятий о дружбе, чести, доброте…

— Товарищ Аэропланов, — она обернулась к криминалисту. — Вы сделали все необходимые снимки?

— Да, да. Можете приступать.

К сожалению, Ладе еще ни разу в жизни не приходилось осматривать каменистую дорогу шириной в четыре метра, на которой лежал не манекен, а настоящий труп.

Вместе с судебным медиком она начала осмотр.

В голову почему-то лезло:

«При осмотре помещения обычно сначала передвигаются вдоль стен, а затем выходят на середину помещения. Однако, если на месте происшествия имеется труп или другой объект (например, след взлома), безусловно связанный с преступлением, осмотр может быть начат с этого узлового места».