Тайна тринадцатого апостола, стр. 6

Шатаясь, Иуда побрел прочь из города. Иисуса не станут судить. Каиафа нарушил клятву и решил предать его смерти. Учитель не признал себя виновным, и первосвященник решил передать пленника римлянам, которые казнят любого по малейшему подозрению.

Иуда подошел к храму, величественная тень накрыла его. В кармане позвякивали тридцать монет — смехотворный залог договора, который только что был нарушен. Каиафа посмеялся над ним.

Сейчас он войдет в храм, чтобы напомнить первосвященнику о его клятве. А если тот станет упорствовать в своем злодеянии, Иуда призовет в свидетели Предвечного, перед лицом которого поклялся Каиафа.

«Священники храма, пришел для вас час Божьего суда!»

9

Отец Нил вздрогнул, раздался первый удар колокола, зовущий к мессе. Надо спуститься в ризницу, приготовиться. Он еще раз перечитал слова, нацарапанные на клочке бумаги, которые несколькими часами ранее извлек из сжатых, окоченевших пальцев мертвого Андрея:

«Сказать Нилу: коптский манускрипт (Апок)

Послание Апостола.

МММ

Плита в Ж

Установить связь. Немедленно».

Оставив мысли о роли Иуды в гибели Иисуса, отец Нил вновь оказался лицом к лицу с жестокой реальностью дня нынешнего. Что все это могло означать? Вопрос, конечно, бессмысленный. Отец Андрей хотел поговорить с ним о коптской рукописи. О той, что из Рима, или другой? В ящиках его стола хранились многие сотни фотокопий — о которой из них идет речь? Он приписал в скобках «Апок» — может, имеется в виду коптский манускрипт об Апокалипсисе? Но это мало чем поможет: Апокалипсис упоминается во множестве источников, как еврейских, так и христианских. А отец Нил хоть и мог с грехом пополам читать по-коптски, но чувствовал, что с таким трудным текстом ему не справиться.

Следующая строка записки напомнила ему один разговор с библиотекарем. Речь зашла о некоем апостольском послании. Отец Андрей упомянул о его существовании крайне сдержанно, вскользь, как о простой гипотезе, догадке, ничем не подтвержденной. И не пожелал больше говорить об этом. Не это ли послание имелось здесь в виду? А что означает трижды повторенная буква «М»? Только одна, предпоследняя строка была вполне ясна для отца Нила. Да, ему надо было вернуться и сфотографировать каменную плиту в Жерминьи, как он обещал своему другу перед самым его отъездом.

Что касается последних слов: «Установить связь», они часто говорили об этом: для отца Андрея, как историка, обнаружение связей было необыкновенно важно. Но почему «немедленно», почему это слово подчеркнуто?

Отец Нил напряженно размышлял о своих исследованиях евангельских текстов, живо интересовавших отца Андрея, о вызове библиотекаря в Рим по поводу коптской рукописи и, наконец, о находке, сделанной отцом Андреем в Жерминьи и глубоко его взволновавшей. Похоже, все это неожиданно приобрело в глазах его друга такую важность, что ему не терпелось поговорить об этом с Нилом, как только он вернется.

Может быть, отец Андрей обнаружил во время поездки что-то, о чем они упоминали во время своих многочисленных бесед с глазу на глаз? Или его друг проговорился в Риме о том, о чем следовало молчать?

Жандарм говорил о «преступлении». Но для убийства нужен мотив. Отец Андрей ничем не владел, жил затворником в своей библиотеке, и никому не было до него дела… Никому, кроме Ватикана. Однако отец Нил никак не мог поверить, что за убийством мог стоять Рим. Последнее убийство священников по приказу папы произошло в Парагвае в 1760 году. Это массовое истребление невинных было, возможно, необходимым с точки зрения тогдашней политики, но сейчас другие времена. Невозможно представить, чтобы папа на исходе XX столетия распорядился убрать безобидного книгочея!

«Рим уже давно не проливает крови. Немыслимо, чтобы это преступление было организовано Ватиканом».

Однако покойный друг неоднократно предостерегал его. И тотчас тревога, с некоторых пор не оставлявшая его, снова дала о себе знать тупой болью в животе.

Отец Нил глянул на часы — до мессы осталось четыре минуты, нужно торопиться в ризницу, как бы не опоздать. Он выдвинул ящик письменного стола, сунул записку под стопку писем. Пальцы коснулись фотографии, сделанной месяц назад в церкви Жерминьи. Последняя воля отца Андрея…

Он встал и вышел из кельи. Темный выстуженный коридор третьего этажа — так называемый «кулуар святых отцов» — напомнил ему: отныне его ждет полное одиночество. Никогда больше улыбка его друга — библиотекаря не озарит это унылое место.

10

— Садитесь, монсеньор.

Удержавшись от досадливой гримасы, Кальфо опустил свое упитанное тело в мягкое кресло, стоявшее напротив внушительного письменного стола. Ему не понравилось, что Эмиль Катцингер, могущественный кардинал-префект, глава Конгрегации вероучения, официально вызвал его к себе. Ведь всем известно, что настоящие дела обсуждают не за письменным столом, а за пиццей или во время прогулки в тенистом парке после порции спагетти, да с хорошей сигарой.

Алессандро Кальфо появился на свет в испанском квартале, в бедном районе Неаполя. Его многодетная нищая семья, ютилась в одной-единственной комнатке, выходящей прямо на улицу. Выросший среди людей, чей вулканический темперамент питает щедрое неаполитанское солнце, он очень рано почувствовал неодолимую тягу к наслаждению. Кругом было столько мягкой, трепещущей плоти, недоступной для маленького бедняка. И он научился грезить о своих желаниях и желать осуществления своих грез.

Алессандро мог бы стать истинным неаполитанцем, ревностным служителем культа Эроса — единственного божества, способного даровать сладкое забвение обитателю убогого квартала. Но строгие нравы семьи не позволяли надеяться, что его мечты осуществятся. Скорее можно было дождаться чудес от святого Януария.

Тогда-то отец и отправил его на негостеприимный север Италии: в их тесной каморке ютилось слишком много народу. Пусть из его сынка сделают церковника, но только не абы где, нет! Папаша, восторженный поклонник Муссолини, слыхал, что там — в высших, стало быть, сферах — приняли решение учреждать семинарии, где детей воспитывают в духе фашизма. Коль скоро Господь сам добрый итальянец, то и готовиться к служению нужно именно в подобном заведении. Так Алессандро в десять лет от роду отослали на пологие берега реки По, где он облачился в сутану, чтобы никогда ее более не снимать.

Но сутана не могла заставить этого сына Везувия смириться с его новым положением.

В семинарии он сделал свое второе открытие: ощутил, что комфорт и достаток также притягательны, как и мир наслаждений. Средства таинственным образом стекались сюда от правых радикалов, чьи сети были раскинуты по всей Европе. Нищий уличный мальчишка живо смекнул, что деньги могут все.

Когда ему исполнилось семнадцать, Алессандро отправили в Ватикан для изучения латыни — языка Бога. Там его ожидало третье открытие: он познал вкус власти. Узнал, что она может наполнить жизнь смыслом даже больше, чем погоня за наслаждением. Конечно, культ Эроса приближает к тайне Всевышнего, но власть делает того, кто ею обладает, равным Богу.

Внутренняя склонность к фашизму в один прекрасный день привела его в Союз Святого Пия V. Он понял, что здесь обретет все, что желает. Его жажда власти утолится в лоне тоталитарной идеологии Союза. Сутана с фиолетовой оторочкой будет напоминать ему о духовных устремлениях, так поздно пробудившихся в нем, и в то же время позволит удовлетворить терзающие его желания. Деньги рекой потекут к нему благодаря сотням досье, которые тщательно составляются Союзом, никого не оставляющим без внимания.

Деньги, власть и наслаждение — в этом весь Алессандро Кальфо. К сорока годам его уже называли «монсеньором», он стал ректором таинственной и весьма влиятельной Коллегии, подчиненной непосредственно папе и ни от какой иной власти не зависящей. И тут произошло нечто неожиданное: он воспылал истинной страстью к порученному ему делу и стал яростным защитником догм церкви, которой был обязан всем. Он перестал сдерживать свою чувственность. Однако, позволив страстям выразиться во всей полноте, он придал им размах, соответствующий его духовной власти: отныне он видел в этом способ посредством преображения плоти быстро приблизиться к мистическому соединению с Богом.