Красные лошади (сборник), стр. 44

Вот, Кешка, поживешь в лагере, поправишься, окрепнешь.

Лето было дождливым, но веселым. И мама приезжала в родительские дни тоже очень веселая, какая-то улыбчивая, какой он не видел ее уже давно.

Дни иногда тянутся долго, а сроки приходят незаметно. Подошел срок и лагерю уезжать в город.

Мама Кешку на вокзале не встретила. Всех ребят разобрали, а он и дожидаться не стал. Сел на трамвай и покатил домой.

Открыла ему девчонка Анечка.

Лохматый-то, сказала она ему, грязный

Кешка молча прошел в свою комнату, сбросил рюкзак, сандалии. На небольшом столике, где Кешка готовил уроки, лежали стопки чистых тетрадей и новые учебники. Еще на столе лежал синий конверт с иностранной маркой. От Ивана Николаевича!.. Кешка схватил письмо, сунул его под майку и так заволновался, что побежал на кухню мыть руки. Письмо он хотел прочитать в одиночестве, неторопливо. Он все время прижимал его локтем.

Кешка вытерся кухонным полотенцем и стал разогревать обнаруженные в кастрюле макароны.

Масло-то положи, сказала ему девчонка Анечка. Она вошла в кухню, как ее бабушка, в теплом платке.

Кешка не ответил. Тогда она взяла масло из своей масленки и положила его на сковородку.

Ты чего мне своего суешь?.. Очень надо! возмутился Кешка. Где моя мама?..

Девчонка села на табурет и, глядя на стену, пробормотала:

Дикарь, они тебя встречать поехали. Они поженились.

Чего? надвинулся на нее Кешка.

Поженились, говорю мой папа и твоя мама.

Макароны горели. Кухня наполнялась смрадом. А Кешка сидел не двигаясь, прижав к голому боку синий конверт.

Рассказы о веселых людях и хорошей погоде

Тишина

Дом стоял на отшибе, у самого леса. Домишко маленький, без крыльца. Стены срублены из толстых, серых от времени брёвен. Из пазов торчал голубоватый мох. В домике одна комната. Если загородить её мебелью, она покажется не больше спичечного коробка. А сейчас хорошо комната пустая. Только в углу лежат друг на друге два жарко-красных матраца.

Тишина, сказал Анатолий.

Благодать, сказал Кирилл. Для ушей здесь курорт

В пяти шагах от домишки лес: ели, укутанные в колючий мех, мускулистые сосны, берёзы в бело-розовом шёлке. Простодушный родник выбивался из-под земли и тут же прятался в междутравье, ослеплённый солнцем.

Кирилл привёз с собой краски, холсты и картоны. У Анатолия чемодан толстых и тонких научных книжек. Вот и весь багаж, если не считать рюкзака, набитого съестным припасом.

Кирилл и Анатолий бродили вокруг дома, жевали траву все дачники жуют траву, мочили волосы родниковой водой, лежали под деревьями.

Тишина вокруг была мягкая, ласковая; она будто гладила по ушам тёплой пуховкой.

Анатолий поднял руку, сжал пальцы в кулак, словно поймал мотылька, и поднёс кулак к уху Кирилла.

Слышишь?

А что?

Тишина. Её даже в руку взять можно, Анатолий улыбнулся и разжал кулак.

Я есть хочу, сказал Кирилл. Он подумал, поглядел на старые брёвна, на крышу из чёрной дранки. Слушай, в нашем доме чего-то недостаёт.

Чего?

Пойдём посмотрим

Они вошли в дом. Тёплые половицы блестели, словно залитые лаком. Толстый шмель кружился вокруг рюкзака.

Знаю, сказал Кирилл. У нас нету печки.

Анатолий лёг прямо на пол, сощурился под очками, набрал воздуха в грудь. Грудь у него плоская, вся в рёбрах, будто две стиральные доски, поставленные шалашом.

Проживём без печки. Подумаешь, горе какое!

А где мы будем кашу варить?

А мы не будем кашу варить. Давай питаться всухомятку.

Нельзя. У меня желудок, ответил Кирилл.

Тогда давай сложим очаг во дворе. Анатолий воодушевился, вытащил из рюкзака пачку печенья. Очаг основа культуры. Начало цивилизации. Очаг это центр всего. Когда в пачке не осталось ни одной печенины, он вздохнул с сожалением. Давай всухомятку? Не надо жилище портить.

Дом без печки сарай, упрямо сказал художник.

Анатолий опять набрал полную грудь лесного воздуха, потряс головой:

Воздух здесь какой

Ага, согласился Кирилл. Пойдём к председателю, пусть нам поставят печку.

Они пошли в деревню мимо жёлтой пшеницы, по островкам гусиной травы, мимо васильков и ромашек. Ласточки на телеграфных проводах смешно трясли хвостиками. Наверно, их ноги щипало током, но они терпели, потому что лень летать в такую жару.

В деревне тоже было тихо. Все в полях, на работе. Только в окошке конторы, как в репродукторе, клокотал и хрипел председательский голос:

Обойдётесь. Здесь один трактор. Силос уминает.

Председатель помахал гостям телефонной трубкой.

Плату принесли? Заходите.

У небольшого стола, заваленного накладными, актами, сводками, сидела девушка. Она плавно гоняла на счётах костяшки.

Понравился домик? Отдыхайте Хибара для хозяйства непригодная, я её для туристов оборудовал. Сима, прими у товарищей плату за помещение.

Девушка отодвинула счёты.

У нас нет печки, сказал Кирилл.

Чего?

Печки у нас нет.

Председатель вытер шею платком. Девушка обмахнулась листочком. Они будто не поняли, о чём идёт речь.

Жара, сказал председатель.

Всё равно, сказал Кирилл. Плату берёте, а дом без печки это сарай. На чём мы будем пищу варить?

Председатель страдальчески сморщился:

Какая тут пища! Тошнит от жары.

У меня язва, сказал Кирилл, мне горячая пища нужна.

Грохнув, распахнулась дверь. Плечистый детина втащил в контору мальчишку.

Девушка-счетовод быстро поправила кудряшки, подпёрла пухлую щёчку указательным пальцем.

Детина тряс мальчишку с охотничьим рвением.

Во! рокотал он. Попался!

Чего тащишь?! кричал мальчишка.

Контора заполнилась их голосами. Сразу стало веселее и прохладнее.

Парень толкнул мальчишку на табурет.

Чума! Пятый раз с трактора сгоняю

Потише. За версту слышно, как орёшь, огрызнулся мальчишка, заправляя майку под трусики.

Зачем на трактор полез?! снова загремел парень. Голос у него как лавина: услышишь такой голос прыгай в сторону. Но мальчишка не дрогнул.

Сам только и знаешь возле доярок ходить. А трактор простаивает.

Девушка-счетовод дёрнула счёты к себе. Костяшки заскакали туда-сюда, хлёстко отсчитывая рубли, тысячи и даже миллионы. Парень растерялся.

Сима, врёт! Ей-богу, врёт. Только попить отошёл.

Мальчишка скривил рот влево, глаза скосил вправо. Лицо у него стало похоже на штопор.

Попить, хмыкнул он. За это время, сколько ты возле доярок ходил, три бидона молока выпить можно.

Костяшки на счётах заскакали с электрическим треском.

Сима, врёт!!! взревел парень.

Девушка медленно подняла голову. Лицо у неё было надменным; она даже не посмотрела на парня.

Сводки в район посылать? спросила она.

Эх, сказал председатель. Скорее бы, Ваня, тебя в армию взяли. Иди силос уминай. Как ещё узнаю, что трактор простаивает, в прицепщики переведу.

Я что, я только попить Парень показал мальчишке кулак величиной с капустный кочан.

Мальчишка бесстрашно повёл плечом.

Я тебя сюда не тащил. Клавка тебя с фермы выгнала, так на мне хочешь злость сбить.

Счёты взорвались пулемётным боем. Парень махнул рукой и выскочил из конторы.

Председатель подошёл к мальчишке, защемил его ухо меж пальцев. Мальчишка поднял на него глаза, сказал, морщась:

Не нужно при посторонних.

Председатель сунул руку в карман.

Ладно. Я в поле тороплюсь. Передай отцу от моего имени: пусть он тебе углей горячих подсыплет в штаны.

А с печкой-то? спросил Кирилл. С печкой-то как?

Никак, сказал председатель; он распахнул дверь. На краю деревни стояли новенькие, обшитые тёсом дома. Шиферные крыши на них в красную и белую клетку.

Все без печек. Люди в деревню прибывают. А печник один.

Печника в райцентр переманили, халтурить, сказала девушка-счетовод. Вчерась уехал.