Это моя школа, стр. 76
— Ну и что? — спросила Катя.
— Очень хорошо вышло, — ответила Маша. — Малышам она сразу понравилась. Такая хорошенькая, беленькая, кудрявая — они это любят. А потом оказалось, что она и в самом деле терпеливая, спокойная, ласковая… Да-да, только наши ребята этого не знали, когда дразнили ее. А теперь видят, какая она… Подход нужен!
Все немножко помолчали.
— Да, это, конечно, правда — подход нужен, — задумчиво сказала Лена Ипполитова. — Но какой же может быть к Ире подход, если ее нету? Вдруг на этот раз ее так и не найдут?
— Ну что вы! — возмутилась Маша. — Знаете, какой народ наши ребята? У нас Клавдия Петровна летом часы потеряла. В лесу. Вечером. И то нашли. А уж вашу Иру небось полегче найти, чем маленькие ручные часики.
— Нет, вы ее не знаете! — с отчаянием прошептала Валя.
Маша хотела было сказать девочкам еще что-то успокоительное, но в это время входная дверь гулко хлопнула, из коридора донесся топот чьих-то ног, и веселый, торжествующий голос выкрикнул:
— Идут, идут!..
Катя, Маша и остальные девочки ринулись в переднюю и увидели Алика. Алик, улыбаясь, стряхивал веничком с валенок снег, а рядом стоял его широкоплечий товарищ, который раньше пилил с ним дрова. Он был в распахнутом пальто и в серой ушанке, сдвинутой на затылок. Должно быть, ему было очень жарко. Он снял ушанку и вытер платком свой широкий, крутой лоб.
— А Ира?.. Нашлась?
Девочки не успели задать этот вопрос. Ира сама неожиданно вынырнула из-за спины широкоплечего мальчика, вся красная, со сбившимся платком и с рыжей растрепанной челкой, засыпанной снегом. Снежинки на ее волосах и ресницах таяли и текли капельками по разгоревшимся щекам, как слезы. Но лицо у нее было радостное, почти счастливое, а глаза так и сияли.
— Ирка, где ты была? — крикнула Валя, которой удалось протиснуться первой сквозь толпу окружавших Иру ребят.
— Ой, девочки! — сказала Ира задыхаясь. — Вы же ничего-ничего не знаете! Сейчас я вам все расскажу!
Но в это время ребята расступились и пропустили вперед Анну Сергеевну и Валентину Егоровну.
— Ну вот — камень с души! — сказала Валентина Егоровна.
— Молодцы, мальчики! — добавила Анна Сергеевна. — Спасибо!
— А как же вы ее все-таки нашли? — не выдержав, спросила Катя. — Ведь в переулках, наверно, темно…
— «Нашли»! — задыхаясь от волненья, повторила Ира. — Вы лучше спросите, кого я нашла! Ой, девочки, вы с ума сойдете!.. Вот его!.. — И она схватила за рукав широкоплечего мальчика.
Мальчик засмеялся:
— Вот так «находка»! Ведь я-то никуда не удирал.
— А как тебя зовут? Как? Ну скажи — как?
— Ну, Сережа…
— А фамилия, фамилия?..
— Ну, Решетников.
Ира с торжеством повернулась к девочкам:
— Ага! Слышали? Сережа Решетников…
— Не может быть! — тихо сказала Катя.
А Валя Ёлкина всплеснула руками:
— Вот вам и Решето… А мы и не догадались!
— А может быть, это все-таки не тот Сережа Решетников? — осторожно спросила Катя. — Может, какой-нибудь другой?
— Нет, это он! — решительно ответила Ира. — Я его по дороге обо всем расспросила! У него папа танкист был… А папин товарищ — Андрей Артемов. Тот самый! Все-все подходит!
Сережа смущенно пожал плечами.
— Ну, подходит — и ладно, — сказал он. — Идем, Бульба, у нас еще дела много.
И, слегка наклонив голову, он нырнул в гущу ребят, толпившихся у двери.
— Анна Сергеевна, — сказала Катя, проводив Сережу глазами. — Если все это правда, надо завтра же написать Андрею Артемову, что Сережа нашелся. Вот-то он обрадуется!
— Да ведь товарищ Артемов у нас уже был, — сказала Маша. — Недавно. Сережа теперь с ним переписывается. Он может вам и адрес дать.
— В самом деле, это удивительная история, — сказала Анна Сергеевна. — Знаете, Валентина Егоровна, сколько у нас было разговоров про вашего Сережу? Но только я не знала, что это тот самый. И ведь я его здесь сто раз видела, а вот никогда мне и в голову не приходило спросить, как его фамилия. И на этот раз мы могли уехать, так и не узнав, кто он. Надо же было нашей Ирине потеряться, чтобы мы его нашли!
— Видите, значит, я недаром бегала! — крикнула Ира, бойко тряхнув косичками.
— Ладно, ладно, гордиться особенно нечем, Ладыгина, — сказала Анна Сергеевна. — Подумай, сколько ты всем хлопот и волнений доставила. И не только нам, но и друзьям нашим.
— Ну, мы на этот раз ее прощаем, — сказала Валентина Егоровна. — И вы, Анна Сергеевна, на нее не сердитесь. Она больше никогда не будет. Правда, востроглазая?
— Правда, — чуть слышно ответила Ира.
— Ну вот и хорошо. Иди, пригладь волосенки. Скоро елку зажигать будем.
Историки
Уже во всем доме зажегся свет. Откуда-то — из разных комнат, из коридоров, с лестницы — доносились голоса, смех, торопливые шаги, а в пионерской комнате, где опять собрались московские школьницы, было тихо. После всех тревог и волнений этого дня девочкам было даже приятно посидеть спокойно вокруг большого стола, покрытого красной скатертью.
Чтобы занять гостей и самой заняться приготовлениями к елке, Маша положила на стол большой, увесистый альбом в плотном коричневом переплете с золотой надписью, четко выведенной на первой странице: «Наш город прежде и теперь».
— Это альбом исторического кружка, — сказала Маша. — Все мы над этим альбомом повозились — Сережа, Алик, Юра Белов, Люда… ну и я немножко. А чтоб вам было интереснее рассматривать, я к вам кого-нибудь из наших историков пришлю.
И она убежала, как всегда слегка подпрыгивая.
— Девочки, посидите здесь, отдохните, — сказала Оля. — А я тоже пойду. Надо немножко Маше помочь.
И она ушла. Девочки остались одни.
Лена Ипполитова пододвинула к себе альбом, поправила очки и, низко наклонив голову, осторожно перевернула картонную голубоватую страницу. Рядом с ней устроилась Валя Ёлкина.
Стоя на коленках, Валя разглядывала картинки и фотографии, иногда даже щупая их пальцем.
— Смотрите, девочки! Это у них все наклеено. И как аккуратно! Ровненько…
— А ты не трогай руками, — сказала Катя. — Надписи тушью сделаны. Еще размажешь!
— Что ж это историки ихние не идут? — спросила Ира. — Без них тут ничего и не разберешь.
— Почему не разберешь? — усмехнулась Стелла. — Я прекрасно все разбираю. Да тут и написано: «Казармы для рабочих», «Нары в два ряда».
— И я разбираю, — негромко добавила Нина Зеленова. — Вот, например, извозчик по улице едет… Фонарь зажигают…
— Да разве это история? — удивилась Ира. — Извозчик, фонарь!
— А что ж, конечно, история, — задумчиво ответила Лена Ипполитова. — Это же давно было — значит, история.
— Да ведь тут не только извозчики и фонари, — вмешалась Катя. — Смотрите, вот мальчики на какой-то фабрике… Написано: «Передний мальчик, средний и задний». А что это значит?
— Покажите-ка!
Настя Егорова заглянула через Катино плечо:
— Станок-то это ткацкий, только, конечно, не такой, как теперь бывают. Моя бабушка на таком работала, когда молодая была. А вот что тут делают мальчики, средние-передние, я и сама не пойму. Ленка, поищи, не написано ли там чего.
Лена близоруко нагнулась к самому альбому.
В это время в комнату вошел щупленький паренек, тоже в очках, как и Лена, и очень серьезный.
— Историк! — шепотом сказала Аня.
«Историк» подошел к столу, быстрым взглядом окинул страницу, которую разглядывали девочки, и сразу стал объяснять очень громко и ни на кого не глядя:
— В царское время на фабрики брали ребят с самых малых лет. Вот мальчики у станка. Кто стоял впереди — тот назывался «передний». Кто позади — тот «задний». Ну, а средний, конечно, стоял посередине.
— Это понятно, — сказала Катя.
Мальчик посмотрел на нее сквозь стекла очков, немного смутился, но продолжал так же громко и серьезно:
— Работали они с утра до ночи, как и большие рабочие. Иногда даже засыпа?ли у станка на полу. А чуть кто провинится — плеткой стегали.