Подиум, стр. 29
– Тогда через черный ход пройдите, а то вас дежурная не выпустит.
– Какие сложности, а? – ухмыльнулся Газеев.
Томаз с трудом спускался по лестнице. Следом, дыша ему в затылок, следовал Марат.
Когда они очутились на улице, Газеев со злостью толкнул Томаза в спину:
– Иди, тебя ждут!
В машине сидели бригадир Линя, который несколько дней назад привез грузина в районную больницу, и еще Роман Баскаков с Назаровым.
– Ты пока воздухом подыши, – твердо сказал Баскаков бригадиру.
Тот безропотно вылез из машины…
Роман Баскаков, решивший наказать Линя за непослушание, был зол на всех. И на своего племянника, Марата Газеева, тоже… Что задумал, гад! Сговорился, снюхался за его спиной, деньгу легкую сшибить задумал. Ну времена пошли! Раньше бы за такое сразу башку отвернули.
Баскаков хотел наказать племянника, чтобы тот и думать забыл, как против старшего, да еще и родственника, которому по гроб жизни обязан, хвост поднимать.
– Возьмешь срок на себя! – приказал он племяннику.
Тот обалдел. Чтобы дядька родной его в колонию закатал?
– Да я, да… Как же это?
– А так же, – передразнил Баскаков. – Посидишь, может, умнее будешь. Не повредит. Слишком легко жить стали, старших не помните.
Газеева затрясло.
– Привык с бабами по кабакам шляться, деньги без счета раскидывать. Где бы ты сейчас был – без меня?..
Неизвестно, наказал бы Баскаков в конце концов племянника или нет, но неожиданно дело повернулось иначе. Верный человечек донес, что пистолета, из которого застрелили Линя, возле трупа не оказалось: "Прокуратура роет, куда ствол подевался". Вот те хрен! Баскаков четко помнил, что «ТТ» валялся возле резной ножки бильярдного стола. Его никто не трогал. Ствол был там, когда они покидали виллу…
– Пистолет ты подобрал? – Тяжелый взгляд Баскакова уперся в подбородок Гелашвили.
– Какой пистолет? Кто подобрал?
– Кто, кто – хрен в пальто!
– Я ничего не знаю про пистолет! – закричал Томаз. – Я вообще ничего не видел!
– Вот это хорошо, что не видел, – нарочито медленно произнес Баскаков.
От его голоса у Гелашвили мурашки поползли по телу.
– Ты здесь как – подлечился?
– Я не брал ствол, я его в глаза не видал! – трясся Томаз. – Отпустите меня, я уеду…
– Не ори, припадочный! – Роману Баскакову приятно было видеть чужой испуг. – Ладно, пора кончать тянуть эту волынку. Влип ты, парень, по-крупному. В чужую игру без спросу влез. Сам на себя хомут надел…
Баскаков уже знал, что надо делать с Томазом. Парень чужой – чего ему, Баскакову, чужака жалеть? Дело было за малым: осталось выколотить у того признание, куда «ТТ» подевал. Выходило, что племянничку попросту подфартило.
– Марат, – распорядился он, – поднимись в отделение, скажи: больной выписывается. Чтобы шум не поднимали.
– Как? – Гелашвили продолжало колотить.
– А так. Молча!
У Марата отлегло от сердца. Он быстро смекнул, что к чему. По глазам Баскакова понял, что срок ему уже не грозит.
Томаза привезли на какую-то квартиру. Он не сопротивлялся, понимал, что это бесполезно. Ему вкололи наркотик.
– Так что там у нас с пистолетом?
Гелашвили закрыл глаза. В голове все путалось. Почему они пристали к нему с каким-то пистолетом? Он не брал его, не брал…
– Эй! – услышал он.
Кто-то с силой встряхнул его.
– Парень, не будешь говорить, отправишься к праотцам. Прямо без пересадки.
Томаз с трудом разлепил глаза.
– Давай еще один укол, – скомандовал Баскаков.
– Выдержит?
– Ни хрена ему не сделается…
Из пелены выплыло лицо Марата. "Приперся, гад, сегодня в больницу. Сначала девчонка Линя там появилась, потом этот… – В голове Томаза что-то словно щелкнуло. – Стоп! Она была там, на вилле, значит…"
– Наташа! – заорал он. – Это она!
Баскаков посмотрел на Марата. Тот недоуменно пожал плечами: не понял.
– Крыша, видать, у парня поехала… – начал было Газеев. И тут оборвал фразу. Его глаза впились в лицо Томаза. – Что ты сказал? Повтори! Какая Наташа? – Он грубо тряхнул Гелашвили за плечо.
– Наташа, девчонка Линькова…
– Она была там?
У Томаза снова закрылись глаза. Ему было трудно говорить… Он обещал, что ничего не скажет про нее. Кому обещал? Николая нет. Зачем она взяла ствол, зачем?
– Ду-у-ра! – взвыл он. Девчонка его чуть под пулю не подвела. А он ее пожалел, эту красотку.
Роман Баскаков молча сидел на стуле. Перед ним стояли Марат и телохранитель Баскакова Назаров.
– Значит, пистолет у девчонки, – подвел итог главарь. Его голова работала прекрасно. Он уже решил для себя, что надо делать. – Где она живет, эта краля, знаешь?
Притихший, с трудом соображающий Томаз скорчился на диване. Ему становилось все хуже, но он старался не показывать виду.
– Помню, с Николаем к ней заезжали. Могу показать.
– А если она уже сдала его в ментовку? – вырвалось у Марата.
Баскаков цыкнул на него:
– Не лезь вперед старших!..
Раздумывал он недолго.
– Сдала не сдала – деваться сейчас некуда. Рискнем.
Бандиты вышли на кухню.
– А с этим фраером что делать? – спросил все это время молчавший Назаров.
– С этим-то?.. – Роман Баскаков забарабанил пальцами по подоконнику. Затем взглянул на племянника. – А ты как думаешь?
Тот замялся, боясь сказать что-нибудь невпопад.
– Ладно, – засмеялся Баскаков, – лишний грех на душу брать не будем. Девчонку покажет, и отпущу его с миром. Нахрена он, наркоман, мне сдался?
Назаров ухмыльнулся… Добрый сегодня главарь. С чего бы это?
– Нынче мужикам фарт идет, – прищурился на племянника Баскаков. – И тебе повезло, и этому грузинцу.
Марат облегченно вздохнул.
Глава 9
В Доме моды «Подмосковье» выдался тяжелый денек. Завтра планировался большой показ в новом торговом центре Ивана Сергеевича Горина, и Пономарева как с цепи сорвалась. Все Нине Ивановне казалось не так, все не по ее разумению.
– Что ты еле шевелишься, как неживая?! – орала она на Лизу.
– А ты куда пришла – работать? Вот и работай! – Это уже относилось к невозмутимой Лоре, которая бессмысленно таращила на Пономареву круглые глаза.
Зинка Кудрявцева носилась как конь, выполняя поручения Нины Ивановны.
– Фу, девки, умоталась сегодня… – Она, пользуясь свободной минутой, шлепнулась задницей на стул и вытянула полные ноги, обутые в удобные тапочки. – Ноги гудят!
Наташа Богданова тоже была здесь. Вчера, после посещения больницы, она поехала к себе домой.
– Может, лучше опять ко мне? – предложила Катя.
– Нет, домой хочу. Сколько можно у тебя торчать? Жизнь продолжается, надо привыкать к тому, что есть. На твоем диване ничего не высидишь.
Катю мучили сомнения: Томаза она видела в больнице или нет? И еще: говорить об этом Наташе или пока подождать?
Наташа сумрачное настроение подруги поняла по-своему.
– Завтра выхожу на работу. Послезавтра – большой показ, надо быть в форме. А затем сразу иду в прокуратуру.
Царева выдохнула:
– Ну, слава богу! Я так волнуюсь за тебя, Наташенька, ты даже не представляешь как…
– Спасибо, Катюш. Не переживай, все будет хорошо. Просто мне нужно время, чтобы свыкнуться с тем, что случилось. Посмотрела сегодня на Валю Поздееву… Э, да что говорить! Вот так живешь, не больно-то задумываясь, а рядом такая беда. Меня словно встряхнули… А вообще – надо жить, пока живется! Сколько кому отпущено. От судьбы не уйдешь.
– Ну, о чем заговорила. Ты эти настроения бросай.
– Уже бросила. После разговора с матерью Поздеевой я перестала бояться.
Нина Ивановна встретила Наташу с улыбкой:
– Поправилась? Вот и отлично. Катюшу без тебя наши девочки совсем затюкали.
– Да нет, – запротестовала Царева. – Все нормально.
– Нормально… – ухмыльнулась Пономарева. – А то я своих девок не знаю!
С появлением Богдановой главный художник-модельер успокоилась: у «Подмосковья» опять появилось "свое лицо". Так называла Наталью Богданову Элла Борисовна Хрусталева. Уж она знала, что говорит.