Активная мишень, стр. 26

Кроме как в грузопассажирском отсеке везти тела террористов было негде, и Овчинников уже собирался резко ответить Загайнову. Но ситуацию разрядил Бондарев, предложив освобожденному заложнику пересесть на свое место в кабине. Загайнов оглянулся на единственное пассажирское сиденье в кабине «УАЗа», однако предпочел остаться в грузопассажирском отсеке, где в окружении спецназовцев чувствовал себя в большей безопасности. Даже когда Овчинников и Сверкунов погрузили в машину труп второго боевика, он не сказал ни слова, лишь подальше отодвинулся от уложенных на пол мертвых тел. Вслед за убитыми террористами «вымпеловцы» погрузили в грузопассажирский отсек «уазика» их оружие, после чего расселись сами. Убедившись, что Загайнов не собирается пересаживаться, Бондарев занял свое прежнее место в кабине, и машина тронулась.

Как только «УАЗ» выехал на трассу Шали – Грозный, Бондарев вызвал по рации прикрытие. И на ближайшем блокпосту к «УАЗу» присоединился бронетранспортер федеральных сил, а уже перед самой Ханкалой колонну догнал БТР с боевой группой майора Мокрушина, оставленный по требованию похитителей в селе Гехи.

В Ханкале Бондарев велел высадить его и Загайнова возле отдела контрразведки, а оставленному за старшего капитану Овчинникову приказал отвезти раненого в санчасть, а тела уничтоженных боевиков определить в морг. От тряски в машине у Хирурга вновь открылось кровотечение. По дороге снайпер несколько раз терял сознание, да и когда его привезли в санчасть, он находился в полубессознательном состоянии. Он настолько ослабел от потери крови и болевого шока, что уже не мог передвигаться самостоятельно, и из машины его пришлось выносить на руках. По той же причине поговорить с ним и даже просто пожелать скорейшего выздоровления у Овчинникова не получилось, и Антон дал себе слово, что обязательно навестит Хирурга в госпитале, когда тот придет в себя. Затем с вымотавшимся за день и от этого злым дежурным майором медицинской службы Овчинников поехал в морг, куда, до опознания и проведения прочих следственных действий, надлежало поместить трупы боевиков. Когда и с этой неприятной, но необходимой процедурой было покончено, Овчинников отпустил своих бойцов, приказав им возвращаться на аэродром, где в свободном ангаре разместились остальные «вымпеловцы», а сам вернулся к отделу контрразведки, чтобы доложить Бондареву о выполнении его приказания. Сделать это можно было и позже, но Антону не терпелось узнать, как и, главное, когда начнутся поиски скрывшихся в Чирийском ущелье террористов.

Перед входом в барак, где располагался отдел военной контрразведки, столпилось около десятка старших офицеров, среди которых Антон разглядел даже одного генерала. Проведенная «вымпеловцами» операция по освобождению зампреда Центризбиркома вызвала большой интерес у командования Объединенной группировкой федеральных сил на Северном Кавказе. Антон решил, что пока представители командования осаждают его начальника вопросами, переговорить с Бондаревым вряд ли удастся, поэтому не стал входить вовнутрь, предпочтя дожидаться полковника снаружи.

Ожидание затянулось на два с лишним часа, но Антон твердо решил не уходить, не переговорив со своим начальником. Наконец через группу толпящихся у входа офицеров прорвался полковник Бондарев. Заметив стоящего в отдалении Овчинникова, он резко и, как показалось Антону, недовольно спросил:

– А ты чего здесь?!

– Товарищ полковник, ваше приказание исполнено, – четко, по уставу доложил Овчинников. – Хирург доставлен и помещен в санчасть.

Про перевезенные в морг трупы террористов он докладывать не стал, решив, что вместе с раненым товарищем кощунственно упоминать о бандитах.

После его ответа Бондарев явно смягчился и участливо поинтересовался состоянием получившего ранения снайпера:

– Ну и как он?

– Ослаб сильно. Сам идти не смог, пришлось на носилках нести, – честно признался Овчинников, после чего поспешил добавить: – Но он выздоровеет, не сомневайтесь! Я таких ребят знаю! Если слово дал, обязательно выздоровеет!

Бондарев кивнул в ответ, и Антон решился задать мучающий его вопрос:

– Товарищ полковник, а когда Рубеи и снайпершу, что Хирурга подстрелила, брать будем?

Лицо Бондарева вновь сделалось мрачным. Но Антон по опыту знал, что начальник никогда не скрывает от подчиненных правду, какой бы горькой она ни была. Бондарев сказал:

– Москва и наш директор, в частности, считают, что «Вымпел» выполнил свою задачу. Захваченный зампредседателя Центризбиркома освобожден, двое его похитителей уничтожены. А то, что Рубеи и Хундамовой удалось уйти, это уже не наша забота. По распоряжению директора, их дальнейшие розыски будут вестись силами временного управления ФСБ Чечни и местных органов внутренних дел.

– А мы, а нам?.. – растерянно пробормотал Овчинников.

– А нам передана устная благодарность директора за спасение жизни заложника и его приказ возвращаться на базу. Самолет за нами уже отправлен, так что утром вылетаем в Москву. Углов, правда, пытается добиться нашего участия в розысках Рубеи, но, думаю, это пустое дело. Раз операция признана успешной, то, согласно той же логике, нам в Чечне больше делать нечего.

Антон сглотнул подступивший к горлу комок. Он чувствовал себя предателем по отношению к Хирургу, которому обещал обезвредить ранившую его снайпершу, и по отношению к памяти друзей, погибших при розыске и задержании международного террориста, который вновь оказался на свободе.

Часть III

ВОЛЧЬЯ СТАЯ

13. ЖАЖДА РЕВАНША

Чирийское ущелье, 4 августа, 21.40

Ахмед несся вперед, несмотря на хлещущие по лицу ветви и цепляющие за ноги колючки. Только вперед и вниз, там его ждут свобода и жизнь. Только там, за границей тумана, который надежно укроет их с Мадиной от стреляющих по ним российских псов-спецназовцев, он сможет чувствовать себя в безопасности. Осталось совсем немного. К счастью, чеченская земля – это не выжженные солнцем афганские скалы, где нет ничего, кроме голых камней. Вот уже и спасительный туман.

Ахмед чувствовал под ногами мягкую пружинящую землю, и это ощущение придавало ему уверенности, а близость долгожданной свободы утраивала силы. Он почти сравнялся с Мадиной, которая бежала впереди, указывая дорогу, а ворвавшись в поднимающуюся со дна ущелья пелену тумана, даже обогнал ее… Слава Аллаху! Он спасен! Спасен!!! А ведь до последнего момента он не верил, что ему удастся вырваться из цепких лап российских спецслужб, схвативших его за горло в поезде на мурманском вокзале. Их хватка казалась мертвой, но тем не менее ему и Мадине удалось ее разорвать. О, всемогущий Аллах, Мадина все-таки сделала это! Эта женщина вновь вернула его к жизни, потому что те пять ужасных месяцев, проведенных им в российской тюрьме, он не жил, а существовал. Но теперь все изменится. Он вернется назад героем. Мучеником, прошедшим через вражеские застенки, но сохранившим свой боевой дух и свою беспощадность к врагам, за которую он и получил свое грозное прозвище Карающий Ахмед. Это будет второе пришествие Карающего Ахмеда! И враги еще будут в ужасе трепетать перед ним!

– Пригнись.

Ахмед обернулся. Мадина, остановившаяся позади него, подавала ему недвусмысленные знаки. Он послушно присел на корточки. А Мадина, опустившись на одно колено, прильнула к ночному прицелу своей снайперской винтовки и в течение нескольких минут осматривала склон ущелья, проверяя, не гонятся ли за ними спецназовцы. Сейчас она была его глазами. Без прибора ночного видения Ахмед был так же слеп, как и в том мешке, который постоянно надевали ему на голову конвоиры, и мог полагаться только на слух. Но, судя по доносящимся из ночи звукам, преследователи безнадежно отстали. К такому же выводу пришла и Мадина.