Новейший философский словарь. Постмодернизм., стр. 126

3. Соотнесенность К. с проблемой или пересечением множества проблем, на которые он призван отвечать, и где он в своем становлении, собственно, и соотносится с другими К.

4. Процессуальность. К. есть упорядочение, распределение (но не иерархическое) его составляющих “по зонам соседства” в которых они становятся неразличимыми. К. — “абсолютная поверхность или объем”, где его составляющие выступают как “интенсивные ординаты”, а сам К. “пробегает” эти составляющие “с бесконечной скоростью” в “недистантном порядке” К., таким образом, — это точка пересечения (“совпадения”, “скопления”, “сгущения”) своих составляющих. Он не редуцируется к ним, но постоянно, без дистанции, соприсутствует в своих составляющих и снова и снова их пробегает.

5. К. нетелесен и недискурсивен, хотя он и осуществляется в телах, он не тождествен им. К. есть чистое сингулярное и автореферентное Событие (“а не сущность или вещь”), которое не имеет пространственно-временных координат, но только свои “интенсивные ординаты” составляющие как свои единственно возможные объекты.

К., будучи “творим” одновременно полагает “себя и свой объект”, но не выстраивает по отношению к нему (в отличие от науки) ряда пропозиций. К. располагаются в “дофилософском” “плане имманенции”, который представляет собой некий “образ мысли” (мысль мысли, мысль о мысли), “горизонт событий” “резервуар” для К., некую “пустыню”, по которой кочуют “племена-К.” План имманенции изначально ризоморфен, вмещает в себя все, он есть некая Всецелостность. Движения К. в плане имманенции образуют его “переменную кривизну” и складки (см.). В то время как план имманенции “воссоздает хаос” и его элементы суть “диаграмматические” черты этого хаоса, его абсолютные “направления” и “интуиции” составляющие К. суть интенсивные черты хаоса и его измерения. В этом смысле задача философии, которую она решает посредством К., “придать (хаосу) консистенцию, ничего не потеряв из (его) бесконечности”

План имманенции “окружают иллюзии”:

1) “иллюзия трансцендентности” когда в имманентности находится место для трансцендентности (К. в этом случае становятся Фигурами);

2) “иллюзия универсалий” когда имманентность становится имманентной чему-либо: “Объекту созерцания” “Субъекту рефлексии” или “Другому как субъекту коммуникации” (тогда К. смешиваются с планом и редуцируются к универсалиям, которые на самом деле ничего не объясняют, но сами нуждаются в объяснении;

3) “иллюзия вечности”, когда “забывают, что К. должны быть сотворены”;

4) “иллюзия дискурсивности” когда смешивают К. с пропозициями и, как следствие, философию и науку, ставящую своей целью ограничение хаоса, его определение.

Таким образом, К. располагается в плане имманенции и понимается как “нераз- делимость конечного числа разнородных составляющих, пробегаемых некоторой точкой в состоянии абсолютного парения с бесконечной скоростью”

См. также: Номадологии, “Что такое философия” (Делёз, Гваттари).

КОРЕНЬ

— метафора постмодернизма, фиксирующая в целях ее последующей деконструкции (см.) классическую философскую презумпцию ценностного восприятия глубины как символа местопребывания сущности и сопряженного с ней источника явления. Идея К. неразрывно связана с трактовкой познания как проникновения сквозь поверхность явлений бытия к его глубинной сущности.

По формулировке Ж. Делёза (см.) и Ф. Гваттари (см.), в рамках классической культуры “образом мира является дерево (см. — А. Г.)”, а образом, в свою очередь, собственно дерева К.: “корень — образ мира-дерева”

Согласно Делёзу и Гваттари, в неоплатонизме истоке европейской метафизики внечувственное “начало” мирового процесса фиксируется именно в смыслообразе К.: если мировой процесс Плотин уподобляет “жизни огромного древа, обнимающего собою все”, то начало потоков эманации “пребывает везде неизменным и нерассеянным по всему древу и как бы расположенным в корне” Согласно Плотину, этот К. бытия “с одной стороны, дает древу всеобъемлющую многообразную жизнь, с другой же стороны, остается самим собой, будучи не многообразным, а началом многообразия”

По оценке Делёза и Гваттари, метафора “К.” оказывается сквозной для эволюции европейской культуры на всей ее протяженности: “вся древовидная культура покоится на них (корнях и корешках. — Л. Г.), от биологии до лингвистики” Согласно их мнению, “даже такая передовая дисциплина, как лингвистика, оберегает фундаментальный образ дерева корня, который удерживает ее в лоне классической рефлексии (Хомский и синтагматическое дерево, начинающееся в некой точке S и затем развивающееся дихотомически ) ’ ’

В контексте постмодернистской деконструкции идея К. повергается последовательной и радикальной критике по следующим критериям:

1. Отказ от идеи К. являет собой отказ от идеи глубины — как в метафизическом, так и в топологическом измерениях. К. выступает символом стремления классической философии проникнуть “в глубь” явления, предполагая наличие “в его глубине” его истинного смысла и тайны. По формулировке же М. Фуко (см.), “за вещами находится... не столько их сущностная и вневременная тайна, но тайна, заключающаяся в том, что у них нет сути” Место метафоры “К.” занимает в постмодернистских аналитиках метафора “клубня”, организованного принципиально иначе, нежели корневая структура. По Делёзу и Гваттари, “в ризоме нет точек или позиций, подобных тем, которые имеются в структуре... в корне. Только линии” Таковые “линии” “линии ускользания” (неизбывно подвижные, согласно Делёзу и Гваттари) образуют своего рода сеть, пространственно локализованную на поверхности предмета. По мнению Делёза и Гваттари, “множества определяются... посредством абстрактной линии, линии ускользания, или детерриториализации, следуя которой они существенно изменяются, вступая в отношения с другими. План консистенции (решетка) — это поверхность любого множества” “незамкнутые кольца” Идея “глубины” замещается в эпоху постмодерна идеей “плоскости” (см.), а динамика последней интерпретируется как “складывание” (см. Плоскость, Складка, “Ускользания линии”, Поверхность, Плато).

2. Значение смыслообраза “К. сопряжено в классической культуре и философии с семантикой “стержня” как “генетической оси”, репрезентирующей собой существование генетического истока того или иного явления. В противоположность этому постмодернизм резко выступает против подобного гене- тизма: по формулировке Делёза и Гваттари, “генетическая ось — как объективное стержневое единство, из которого выходят последующие стадии; глубинная структура подобна, скорее, базовой последовательности, разложимой на непосредственные составляющие, тогда как конечное единство осуществляется в другом измерении — преобразовательном и субъективном” По их мнению, “понятие единства.появляется тогда, когда в множестве происходит процесс субъективации или власть захватывает означающее; то же самое относится и к единству-стержню”

3. Метафора “К.” выступает в классическом миропонимании также как интенция на поиск универсализма бытия: по Делёзу и Гваттари, “о генетической оси или о глубинной структуре (корне. А. А.) мы говорим, что они, прежде всего, являются принципами кальки (см. — А. Г.), воспроизводимой до бесконечности” В оценке Делёза и Гваттари, классическая мысл^ в принципе “никогда не знала множественности: ей нужно прочное коренное единство” По наблюдению Делёза и Гваттари, “даже Книга как... реальность оказывается стержневой со своей осью и листьями вокруг нее. ...Книга как духовная реальность в образе Дерева и Корня вновь подтверждает закон Единого”

Фундаментальным принципом постмодернистского истолкования мира выступает программа познавательного обретения множественности: как писали Делёз и Гваттари, “поистине, мало сказать Да здравствует множественное, ибо призыв этот трудно выполнить. Никаких типографских, лексических или синтаксических ухищрений не будет достаточно, чтобы он был услышан и понят. Множественное нужно еще создать, не добавляя к нему внешние качества, а, напротив, всего лишь на уровне тех качеств, которыми оно располагает, по- прежнему п-1 (единица является частью множества, будучи всегда вычитаемой из него). Вычесть единственное из множества, чтобы его установить; писать в п-1. Такая система может бьщ> названа ризомой. Ризома (см. А. Г.) как скрытый стебель радикально отличается от корней и корешков. Ризомы это луковицы, клубни”