Лига «Ночь и туман», стр. 10

— Это несправедливо, если из-за нашего присутствия деревне будет угрожать опасность, — добавил он.

— И что же нам делать? Вывесить плакат: “Люди, которые вас интересу ют, больше здесь не живут”? — В глазах Эрики отсвечивал огонь.

— Они выяснят это так же, как узнали, что мы здесь.

— Но почему они вообще пришли? Сол покачал головой.

— Три года — долгий срок, чтобы прошлое могло настигнуть нас. Согласно моей договоренности с агентством, если я остаюсь в стороне, они делают вид, что я не существую.

— Ну, уж это условие мы выполнили, — с горечью сказала Эрика. — Мы оставались в стороне.

— Итак, я не думаю, что это имеет что-то общее с прошлым.

— Значит, какая бы ни была причина, она новая.

— Но это все равно ничего не объясняет.

— Ты думаешь, это совпадение?

Вопрос был неясный, но Сол понял, о чем говорила Эрика.

— Исчезновение твоего отца?

— Вчера.

— И сегодняшнее нападение?

— Плохие новости, кажется, всегда ходят парами или тройками, — сказала она, — но…

— Я не верю в то, что это совпадение. Нельзя игнорировать очевидное. Если факты смотрят тебе в лицо, не стоит отворачиваться.

— Ну что ж, не будем отворачиваться, — сказала Эрика.

— Ты понимаешь, что это значит. Она с силой ткнула палкой в костер.

— Это еще одна причина, по которой мы должны покинуть свой дом, вернее, то, что от него осталось.

Сол подумал об оросительной системе, которую он строил и улучшал три года.

— Меня это бесит.

— Отлично. Если так легко сдаваться, то за это просто не стоит браться.

— И у нас нет ни одного шанса, если — за кем бы мы ни охотились — мы будем преследовать их равнодушно.

— Яне равнодушна к исчезновению моего отца. Жить здесь и не видеть его — это была одна из жертв с моей стороны. Потрескивал костер. Эрика неожиданно встала.

— Нам лучше приготовиться. Те, кто напали на нас, оказали нам своего рода услугу. Все, что осталось от нашего имущества, мы можем легко унести в руках.

— Надо выяснить, что случилось с твоим отцом.

— И отплатить тому, кто заставил нас оставить дом.

— Прошло три года, — колебался Сол. — Невзирая на комплименты Миши, хороши ли мы по-прежнему?

— Хороши ли? Эй, последние три года я только и делала, что отдыхала. Люди, которые забрали моего отца, будут раскаиваться перед лицом Господа за то, что связались с нами, когда они действительно узнают, как мы хороши.

Кающийся

Местность к югу от Каира, к западу от Нила. Пустыня Нитриан. Египет.

На этот раз он наблюдал не за мышкой, а за ящерицей, и ящерица не выделывала таких трюков, как Крошка Стюарт. Она не вытаскивала Дрю из раковины одиночества. Не заставляла его скучать о людях — друзьях или даже незнакомых. Ящерица только выползала из-под плиты и грелась на солнышке несколько часов после рассвета, а в сумерки нежилась на теплой каменной плите. На время жары она исчезала. Коренастая, сморщенная, немигающая, длиннолапая.

Сидя в темном конце пещеры, Дрю наблюдал, как это создание занимает свою неизменную позицию у входа в пещеру. Он ненавидел эту тварь и потому терпел, Дрю знал — Бог испытывает его. Ящерица — часть расплаты. Солнце поднялось выше и осветило внутренность пещеры. Дрю оглядел каменные своды, сравнивая аскетичную суровость своего теперешнего убежища с “роскошью” кельи в картезианском монастыре в Вермонте, где он провел шесть мирных лет. И снова он сравнил ящерицу, которую звали либо Люцифером, либо Квазимодо, с Крошкой Стюартом, с которым делил келью последние два года пребывания в монастыре. Но мышка погибла, наемные убийцы, чтобы добраться до Дрю, напали на монастырь, и он был вынужден покинуть свое убежище — грешник оказался лицом к лицу с грешным миром. Последующие события — его война со “Скальпелем”, встреча с Арлен, столкновение с Братством Камня — парадоксальным образом отпустили ему грехи, а потом прокляли опять и вынудили Дрю спрятаться в этой каменной норе — в местах, где когда-то были первые христианские монастыри и где теперь он снова через покаяние и молитву боролся за свое очищение.

Он был здесь уже год. Никаких смен сезона, каждый день точь-в-точь повторяет предыдущий, время словно растянуто и одновременно спрессовано. Год может оказаться вечностью, месяцем или неделей. Дрю мог судить о том, как долго он здесь находится, только наблюдая за тем, как растут его волосы и борода, и как иссякают запасы продуктов, Для пополнения которых он отправлялся в ближайшую деревню (день пути через пустыню). Жители деревни с уважением смотрели на высокого, худого человека с голодными глазами, в рваной одежде и сохраняли почтительную дистанцию — в деревне за ним закрепился статус святого, каковым Дрю себя не считал.

Кроме походов за продуктами, его рутинные занятия были неизменны — упражнения, медитация, молитва. Позднее, правда, он слишком ослаб, чтобы делать какие-либо упражнения, и просто лежал на спине в пещере, проводя про себя воображаемые мессы. Ему было интересно, что ящерица думает о латыни, когда вдруг поворачивает к нему свою страшную немигающую голову. И для чего вообще существует эта рептилия? Камень, хоть и бездушен, но, по крайней мере, красив. Ящерица могла и не принимать камень, от камня ей нужно было тепло, которое поглощала ее отвратительная желтая кожа. Но ни одно живое существо не приняло бы эту ящерицу.

Это испытание, думал Дрю. Если я смогу принять ящерицу, я спасу себя. Я смогу показать Господу, что мое сердце открыто Ему во всех Его проявлениях.

Его физические потребности мешали медитировать. Хотелось пить. Источник — одна из причин, почему он выбрал это место, — был недалеко. Как обычно, Дрю оттягивал утоление жажды, частично для усиления своего наказания, частично для увеличения удовольствия, которое он получал, когда наконец пил. Это балансирование между болью и удовольствием стало причиной серьезного стресса. В конце концов он справился с ним, придя к выводу, что удовольствие от питья воды послано Богом — как механизм выживания. Если бы он отказал себе в этом удовольствии, если бы не пил, он бы умер. А это уже самоубийство — величайший грех.

После этого умозаключения его мысли стали свободно парить от одной ассоциации к другой. Удовольствие, боль. Если бы все сложилось иначе, для него не было бы большей награды, чем остаться с Арлен до конца жизни. Но Братство Камня сделало это невозможным. Чтобы спасти жизнь Дрю, брат Арлен убил одного из членов Братства, а Дрю, чтобы уберечь своего спасителя, взял вину на себя, сбежал и спрятался. Страстная любовь… Дрю пожертвовал собой из-за любви.

Он попробовал передвигаться, чтобы добраться до источника, но не смог. Губы распухли и потрескались от жажды. Тело ослабло от недоедания. В голове все кружилось. Ящерица приподнялась и скатилась под камень, прячась от жары. Казалось, время летит очень быстро. У входа в пещеру появилась тень. Уже закат? Или это галлюцинация? — подумал Дрю. Тень приобретала силуэт человека. Впервые, с тех пор как он здесь поселился, Дрю видел такой силуэт. Не может быть.

Но тень росла, становилась длиннее и действительно превратилась в силуэт человека.

Это невозможно, но этот человек…

— Дерьмо, — буркнула Арлен, увидев, как ящерица скатилась под камень у входа в пещеру.

Подозрение, что ей указали неверное направление, стало еще сильнее. В конце концов, выбрала бы ящерица столь уязвимое место, чтобы греться на камне, если бы пещера была обитаема? То, как эта гадкая рептилия подняла голову, услышав грохот камней, которые сыпались у Арлен из-под ног, когда она взбиралась по склону, то, как ящерица напряглась и сбежала, когда на нее упала ее тень, говорило о том, что она испугалась именно ее, а не кого-то в пещере. Не следует ли из этого, что пещера пуста?

Арлен озадаченно остановилась, но жаркое солнце припекало ей спину. Измученная и обезвоженная до такой степени, что перестала потеть, она нуждалась в укрытии. Арлен дотащилась остаток пути вверх по склону, тень упала прямо в пещеру. Она напряженно вглядывалась в темноту. Тишина в пещере, казалось, подтверждала, что Арлен указали неверное направление.