Крайние меры, стр. 40
– Более чем, – кивнул Косицкий. – Работать с вами, Лев Иванович, одно удовольствие. Остается только пожелать вам удачи. Ни пуха ни пера, охотники!
– К черту! Именно к его друзьям в гости мы сейчас отправимся. Трепотня, друзья мои, закончилась, – решительно произнес Гуров, – каждый знает свое место и маневр. Ты о чем призадумался, Станислав? Вид у тебя шибко глубокомысленный!
– О тушеной капусте с колбасой, – с тоской в голосе отозвался "друг и соратник". – Под пару пивка. Жрать я хочу, понимаешь? Эта дура Дубравцева хоть бы чаю с бутербродами предложила, как майору, так хрен дождешься от нее. Не могу, как ты, на чистом адреналине существовать.
– Потерпи, – серьезно сказал Гуров, но тут же, не выдержав, рассмеялся. – Тебя ждет роскошный ужин вурдалака!
Глава 12
Когда они подъехали к "Жилю де Рэ", уже заканчивался второй час ночи. Гадюшник располагался чуть в глубине двора, в небольшом одноэтажном кирпичном строении с мезонином, явно дореволюционной еще постройки. За темно-красными шторами, закрывавшими окна, пульсировали вспышки света. А вот вывеска над массивной входной дверью не горела. Все правильно. Только для своих.
– Ишь, прямо адское пламя! – Гуров кивнул на багровые вспышки в окнах гадюшника. – Стас, черный ход здесь имеется? Хотелось бы появиться без лишней помпы.
– А как же! Но там тоже охрана, по крайней мере, была в те времена, когда мне приходилось посещать этот притон. Боюсь, без помпы не получится. Как будем действовать в случае сопротивления?
– Жестко. Но осторожно. Класть их холодными мы все же права не имеем. Охрана тоже из своих? Оч-чень хорошо! Значит, должна знать завсегдатаев, среди которых могут быть твои старинные знакомцы. Если удастся пройти тихо, то проходим туда, где у них этот шабаш, радение, словом, «мероприятие» проистекает. И там ты осматриваешься среди публики, ну а когда увидишь знакомую рожу, то – как уговорились. Дави сразу и сурово, а я уж подыграю. А если проникнуть без хипежа не удастся, то – семь бед – один ответ! – прессуем кого-то из охранников на предмет интересующих нас личностей. Так что хоть один должен оставаться в сознании.
Нет, проникнуть в "поганая поганых" садомазохистского гадюшника тихо и незаметно не удалось.
Крячко быстро и ловко отомкнул универсальной отмычкой замок двери служебного хода; на электронный хозяева поскупились. Один полуосвещенный коридорчик, другой… откуда-то спереди доносились монотонная музыка и тоскливые завывания вперемежку с диковатыми повизгиваниями.
Так, запахло съестным, это они кухню миновали. Завывания становились все громче. Ну, еще один поворот…
За этим поворотом их и встретили. Прямо как в популярной дворовой песенке их молодости: "Там, за поворо-отом – два-а мордоворо-ота… Там, трам-тарам, трам-тарам!" Ну, двое на двое – это, если без пальбы, вообще несерьезно. Особого «трам-тарама» не предвидится.
Мордовороты, видать, были вышколенные и соответствующим образом проинструктированные: в разговоры они вступать не стали, насели решительно и сразу.
Себе на горе.
Противник, доставшийся волею судеб Гурову, был тяжелее и физически сильнее Льва, но в рукопашке ни первое, ни второе ничего не решают – это не тяжелая атлетика и не лесоповал. Важна скорость, резкость и техника, которой полковник Гуров владел не в пример лучше. Так что кастет на правой руке мордовороту не помог.
На это стоило посмотреть! Драться грамотно детина не умел: бросился на Гурова с выкинутой вперед рукой, словно бешеный бык на матадора, изначально и безнадежно теряя балансировку. Льву блестяще удался его излюбленный ловкий прием: мягким полуоборотом уйдя от удара и схватив нападавшего за запястье неуклюже выставленной руки с кастетом, Гуров дал его собственной инерции довершить остальное – пронести тяжелую тушу мимо себя. Затем последовала задняя подсечка, после которой охранничек, споткнувшись о носок гуровского ботинка, грузно рухнул на колени. Тут же правая его рука оказалась у Гурова в "замке".
Это очень больно, когда тебе так давят на локоть. А если надавят чуть сильнее, то сустав, который в обратную сторону сгибаться не может, обязательно хрустнет.
Практика показывает: с разорванным локтевым суставом мало кто хорош в драке!
– Гаси своего! – крикнул Гуров, разворачивая воющего от боли детину так, чтобы процесс «гашения» был тому хорошо виден. Так сказать, предметный урок.
Крячко мгновенно понял, что для дальнейшего потрошения Лев выбрал своего противника. Значит, второй должен отдохнуть некоторое время, а то возиться с ними двумя – замучаешься. Ладно, загасим.
Станислав ушел в полуприсед, разворотом бедер освобождаясь от неуклюжего захвата и одновременно выбивая противника из равновесия. Тот нелепо взмахнул руками, попытался возобновить захват, но тут же сдавленно охнул и осел на грязный пол бесформенной кучей. Крячко нанес только один короткий удар, но если знать, куда его наносить… На ближайшие полчаса его «клиента» можно было не опасаться: гарантированный рауш. Крячко, перепрыгнув через бесчувственное тело, метнулся к Гурову, который, одной рукой продолжая удерживать охранника в «замке» на локтевой сгиб, другой вцепился ему в волосы и оттянул голову назад.
Гуров не терял ни секунды. Коротко бросив Станиславу: "Фотку под нос ему!", он склонился к уху изобиженного мордоворота и нежно зашептал ему на ушко:
– Где мужик, который на фотографии? Здесь? Отвечай, сучонок дрисливый, или я тебе сейчас ухо откушу!
Лев был прекрасным практическим психологом. Угрожай он сейчас охраннику чем другим, более традиционным, хоть бы и немедленной пулей в лоб, тот, может быть, и не растекся бы так мгновенно. Но перспектива оставить в зубах этого непонятно откуда и зачем взявшегося чудовища свое ухо – а в то, что угроза вполне реальна, бедняга поверил сразу! – сломала его, как тонкий прутик, начисто лишая способности соображать, врать, изворачиваться. Несчастным мордоворотом сейчас владел чистый, беспримесный ужас. Еще бы! Налетели два лютых отморозка, Альбертика, вон, то ли искалечили, то ли вообще пришили, лежит напарник, не шевелится. Ему самому, того и гляди, ухо оттяпают под корень, а потом тоже пришьют. Не ухо обратно пришьют, а самого его, и насмерть. А рука, о боже! Боль-то какая!
– Ну! – изо всех сил рявкнул Гуров прямо в обреченное мордоворотово ухо, усиливая нажим на локоть, подводя охранника к самой грани болевого шока. – Где он?!
– И-и-и! – тонко, по-поросячьи, завизжал тот. – Пусти-и-и! Н-нет! Нет сегодня Ржавого. Откуда мне зна-ать! Давно не было! Ой, пусти-и-и!
"Так, – обрадованно подумал Лев. – Вот и кликуха его в местной тусовочке нарисовалась. Ржавый, значит. Выражение "давно не было" подразумевает, что когда-то был. Это самое главное. Теперь пусть-ка Станислав Васильевич эстафету перехватывает, пока мой кадр в таком разговорчивом настроении пребывает!"
Крячко, конечно же, не подвел. Он присел на корточки, взял детинушку за подбородок, с которого стекали слезы вперемешку с соплями, тихонько похлопал по зареванным пухлым щекам. Ну, прямо добрый доктор Айболит на фоне бармалействующего Гурова!
– Отпусти ты его, – укоризненно сказал он Гурову, – зачем животную мучить, он уже не будет рыпаться. Ты ведь не мазохист, милый? Нет? Что же ты, герой, в таком паскудном месте делаешь? Ну а мы с приятелем не садисты. Шут с ним, со Ржавым, нет его сегодня здесь, и слава Аллаху. Его, Ржавого, счастье. А вот кто есть? Ты отвечай, голуба, без вранья, и все твои неприятности закончатся. Вот послушай: кто из них сейчас здесь?
Он в быстром темпе перечислил несколько то ли фамилий, то ли кличек. Мордоворот, отпущенный Гуровым, бессмысленными глазами таращился на Станислава, баюкая больную рученьку и слабо шипя от боли. Казалось бы, никакого толка из блицопроса не получится, но тут удача улыбнулась сыщикам во все тридцать два зуба. Услышав последнюю из перечисленных Крячко фамилий, охранник дернулся, а в побелевших от боли и страха глазах мелькнуло удивление.