Хроники Элении (сборник), стр. 39
— Я буду иметь это в виду, мой господин.
Через несколько минут во дворе появился Телэн в сопровождении Берита.
— У меня назрели большие трудности, Спархок, — с ходу заявил он.
— О?
— Кто-то из людей первосвященника обнаружил, что я помогаю тебе. И теперь они ищут меня по всему Симмуру.
— Я говорил тебе, что ты когда-нибудь допрыгаешься, — прорычал на него Кьюрик. Оруженосец повернулся к Спархоку и спросил: — Что мы теперь будем делать? Я не хочу, чтобы он гнил в какой-нибудь темнице.
Спархок озадаченно потер подбородок.
— Я думаю, мы могли бы взять его с собой. По крайней мере до Димоса, — он ухмыльнулся и добавил: — Там мы можем оставить его с Эсладой и мальчиками.
— Ты что, псих что ли, Спархок?!
— Я почему-то думал, что тебя приведет в восхищение мое предложение, Кьюрик.
— Это самое нелепое предложение из всех, что я слышал в своей жизни.
— Неужели ты не хочешь познакомить его с братьями?
Спархок посмотрел на мальчика.
— Много ты стянул у Берита? — грозно спросил он.
— Не слишком.
— Отдай все назад.
— Ты заставляешь меня разочаровываться, Спархок.
— Жизнь полна разочарований, мой мальчик. А теперь отдай все назад.
11
Вскоре после полудня Спархок и его спутники проехали по подвесному мосту и выехали на дорогу в Димос. Небо почти расчистилось, и о непогоде напоминал только порывистый ветер. Дорога из Симмура в Димос была самой оживленной в Элении. То и дело грохотали по ней повозки и экипажи, шли на рынки в Симмур крестьяне с тяжелой поклажей на плечах. Спархок ехал впереди кавалькады и встречные путники расступались, давая ему дорогу. Фарэн снова приобрел свой надменный вид и шел ровной неутомимой рысью.
— У тебя норовистый конь, Спархок, — заметил Долмант, кутаясь в тяжелый черный плащ.
— Он просто пускает пыль в глаза, — сказал Спархок. — Фарэн считает, что так он оказывает глубочайшее впечатление на окружающих.
— Он просто убивает время, дожидаясь, пока ему подвернется случай укусить кого-нибудь, — рассмеялся Келтэн.
— Неужели он так злобен? — простодушно удивился патриарх.
— Такова натура любой хорошей боевой лошади, Ваша Светлость, — объяснил Спархок. — А у Фарэна все это пошло еще дальше.
— А он когда-нибудь кусал тебя?
— Однажды. Но я тогда объяснил ему, что мне бы не хотелось, чтобы впредь он повторял это.
— Объяснил?
— Да, правда не без помощи крепкой палки. Но зато он схватил мою мысль на лету.
— Вряд ли мы сможем сегодня далеко уехать, Спархок, — крикнул Кьюрик из арьергарда их процессии, где он ехал, ведя в поводу двух вьючных лошадей. — Мы слишком поздно выехали. Здесь неподалеку есть одна гостиница, может быть нам стоит остановиться там, как следует выспаться ночью и выехать завтра пораньше?
— Это дельное предложение, Спархок, — поддержал его Келтэн. — Что-то мне не хочется снова спать на голой земле.
— Уговорили, — согласился Спархок и взглянул на Телэна, ехавшего на усталого вида гнедой рядом с небольшой белой лошадкой Сефрении. Мальчик посматривал иногда назад полным тревоги взглядом. — Ты что-то подозрительно тих, Телэн, — сказал Спархок.
— Молодым людям не подобает болтать в присутствии старших, Спархок, — напыщенно ответил мальчик. — Это одно из основных правил, усвоенных мною в школе, куда определил меня Кьюрик. Я стараюсь следовать этим правилам, когда они не приносят мне слишком много неудобств.
— Довольно дерзкий молодой человек, — отметил Долмант.
— Он еще и вороват, Ваша Светлость, — предупредил Келтэн, подмигивая Телэну. — Держитесь от него подальше, если у вас есть при себе что-нибудь ценное.
Долмант строго посмотрел на мальчика.
— Тебя не смущает, что Церковь неодобрительно относится к воровству?
— Да, — вздохнул Телэн, — я знаю. Церковь не справедлива к подобным вещам.
— Приглядывай за своим языком, Телэн! — прикрикнул на него Кьюрик.
— Не могу, Кьюрик. Все время мешает нос.
— Испорченность мальчика вполне объяснима, — рассудительно сказал Долмант. — Вряд ли кто-нибудь серьезно занимался воспитанием его нравственности. — Патриарх вздохнул. — Во многом несчастные дети улицы так же непросвещенны, как и стирики, — сказал он и лукаво улыбнулся Сефрении, ехавшей, держа впереди себя Флейту, укутанную в старый плащ.
— В действительности, Ваша Светлость, — не согласился Телэн, — я регулярно посещаю службы в церкви, особое внимание уделяя проповедям.
— Это удивляет, — сказал патриарх.
— Вовсе нет, — сказал Телэн, — многие воры ходят в церковь. Чаша с пожертвованиями несет в себе массу возможностей.
Ошеломленный патриарх промолчал.
— Взгляните на это с такой точки зрения, Ваша Светлость, — начал Телэн с притворной серьезностью. — Церковь распределяет деньги среди бедных, не так ли?
— Разумеется.
— Но я же один из них. Я просто беру мою долю, когда чаша проходит мимо меня. Это сберегает церкви ее драгоценное время и избавляет ее от необходимости искать меня, чтобы отдать мне деньги. Мне нравится, когда я могу быть кому-то полезным.
Во время этого объяснения Долмант в недоумении смотрел на юного философа, а потом внезапно громко рассмеялся.
Через несколько миль путники наткнулись на небольшую группку людей в домотканых стирикских одеждах. Завидев Спархока и остальных, они в страхе кинулись бежать в придорожное поле.
— Чего они так испугались? — озадаченно спросил Телэн.
— Новости быстро распространяются в Стирикуме, — сказала Сефрения. — А за последнее время произошло много такого, что может заставить их бояться.
— А что?
Спархок коротко рассказал ему о том, что произошло в деревне стириков в Арсиуме. Телэн побледнел.
— Какой ужас! — воскликнул он.
— Церковь уже сотни лет борется с такими зверствами, — печально сказал Долмант.
— Я надеюсь, в этой части Арсиума больше не повторится такое, — сказал Спархок. — Я послал нескольких человек разобраться с теми, кто это сделал.
— Вы повесили их? — горячо спросил Телэн.
— Сефрения не позволила нам сделать этого, поэтому мои люди выпороли их прутьями.
— И все?
— Прутья были все в шипах. Эти колючки вырастают очень длинными и прочными в Арсиуме. Я велел своим людям серьезно отнестись к заданию.
— Возможно, это было уже несколько чересчур, — сказал Долмант.
— Порой это вполне подходящая мера, Ваша Светлость. Стирики всегда были друзьями рыцарей Храма, а нам очень не нравится, когда с нашими друзьями обходятся плохо.
Бледное зимнее солнце скрылось за холодным пурпурным облаком, висящим над горизонтом, когда путники подъехали к придорожному постоялому двору. В харчевне их накормили незатейливой пищей: жидкой похлебкой и жирными кусками баранины. Поужинав, они рано отправились на покой. Следующее утро встретило их ясной и холодной погодой. Дорога покрылась корочкой льда, трава побелела от инея. Яркое солнце почти совсем не грело. Лошади несли своих завернувшихся в плащи седоков легким галопом. Дорога пролегала по холмам центральной Элении, через поля, лежащие под паром. Спархок огляделся вокруг. Это были места его и Келтэна детства, и он снова остро переживал чувства возвратившегося домой после долгой разлуки человека. Духовный аскетизм, бывший неотъемлемой частью воспитания Рыцаря Пандиона, обычно заставлял Спархока подавлять свои эмоции, но как он ни старался, кое-что порой трогало его до глубины души. Спустя некоторое время Кьюрик внезапно окликнул едущих впереди.
— Нас догоняет какой-то всадник, — сообщил он.
Спархок натянул поводья и поворотил Фарэна.
— Келтэн! — сказал он резко.
— Понял, — кивнул тот, откидывая плащ, чтобы освободить рукоять меча.
Спархок сделал то же самое, и они вдвоем отъехали шагов на сто назад по дороге, чтобы перехватить приближающегося всадника.
Однако предосторожности на этот раз оказались излишними: это был Берит. На нем был плащ обыкновенного горожанина, руки, держащие поводья покраснели от утреннего холода. Лошадь его была взмылена и исходила паром. Поравнявшись со Спархоком и Келтэном, он остановил усталое животное и, тяжело дыша доложил: