Братство Розы, стр. 63

— Хорошо. С этого мы и начнем.

— Когда Гитлер встречался с Чемберленом и Даладье в Мюнхене, в тот же самый день в Берлине произошла другая встреча, — рассказывал Орлик. — Гитлер и Муссолини потребовали от Англии и Франции отказаться от договоров с Чехословакией, Австрией и Польшей, согласно которым должны были защищать эти страны от внешней агрессии. Намерения Гитлера были очевидны, но Англия и Франция даже не попытались помешать ему, надеясь, что он успокоится, когда увеличит свою территорию за счет прилегающих стран. Участники встречи — Берлинской — все прекрасно понимали. Да и не мудрено — ведь именно они возглавляли разведки Германии, Франции, Англии, Советского Союза и Соединенных Штатов. Они понимали, что захват Гитлером Чехословакии, Польши и Австрии не насытит его, а только лишь раззадорит аппетит. Надвигалась война, такая огромная и разрушительная, что все остальные войны в сравнении с ней казались ничтожными. Несмотря на то, что главы государств решили проигнорировать тревожную обстановку, главы разведывательных служб не могли поступить так же. Они понимали, какую роль им предстоит сыграть в этой войне, и были обязаны подготовиться к ней. Со времен первой мировой войны разведывательное сообщество вырождалось. Менялись обстоятельства, забывались традиции. С приближением нового конфликта пришло время перестройки. Нужно было договориться о принципах и оговорить правила, одним из которых и явилась “Санкция Абеляра”.

— Меня всегда восхищала фантазия созвавших ее людей, — заметил Орлик. — Какая утонченность, какое блестящее воображение! Встреча в Берлине имела и другие последствия. Самым важным из них стало признание взаимной ответственности. Они понимали, что образуют группу куда более значительную, чем политики, что они выше разногласий между своими народами. Союзники через год могут стать врагами, потом опять друзьями. Эта нестабильность зависит от прихотей политиков. Она бессмысленна, хотя именно эта нестабильность и позволяет существовать разведывательному сообществу. Участники встречи в Берлине понимали, что в глубине души они ближе друг к другу, чем к своим правительствам. Они также предвидели, что риск будет очень большим. Для них была очевидна необходимость выработки правил, тогда как лидеры правительств вообще не признавали никаких правил. Разве мог мир выжить, если политики отказывались договориться? Кто-то должен действовать, исходя из чувства ответственности. Конечно, перед войной они еще не могли предвидеть всю серьезность этой проблемы, но вопрос ответственности тревожил разведывательное сообщество еще до появления атомной бомбы. Аппетиты Гитлера были непомерными. Мы знаем, что некоторые немецкие разведчики сотрудничали с англичанами. Они же, эти немцы, и попытались убрать Гитлера. Бомба разорвалась, не причинив ему вреда, и они, естественно, были казнены.

— Вы рисуете схему?

— Я излагаю факты. Дальше следуют мои выводы. Участники встречи согласились неофициально стать, как бы это выразиться, сторожевыми псами своих правительств, следить за тем, чтобы международное соперничество не переступало через определенные границы. Да, без конфликтов обойтись было нельзя, иначе разведывательное сообщество не смогло бы оправдать свое существование, но у каждого конфликта есть свой предел. Когда этот предел нарушается, проигравшим оказывается народ. Итак, они начали действовать. Вспомните сталинские чистки. Мой соотечественник, Владимир Лазенсоков, был казнен через несколько месяцев после возвращения из Берлина. Узнал ли Сталин о той встрече и о принятом на ней решении? На этот вопрос никто не может ответить. Но казнь Лазенсокова вместе с гитлеровскими репрессиями после покушения на его жизнь заставила сторожевых псов разведывательного сообщества еще больше призадуматься. Они передали бразды правления в руки тщательно отобранных людей. Техасец Отон, американский представитель на Берлинской встрече, например, выбрал своего приемного сына Элиота. Персиваль Лэндиш — своего сына. Француз и немец поступили точно так же. Лазенсоков, по-моему, предвидел свою казнь и заранее принял меры.

— Вы говорите о Голицыне?

— Да, вы следите за ходом моих мыслей. Голицын, которого казнили за измену родине в семьдесят третьем, тайно встречался с Элиотом, Лэндишем и двумя разведчиками из Франции и Германии. Несомненно, вы в скором времени узнали бы о них. Параллели просто поразительные. Пять творцов убежища Абеляра подготовили себе замену. Их наследники, несмотря на честолюбие, отказались от высших постов в своих разведывательных службах. Вместо этого они выбрали себе должности за спиной высшего эшелона и отныне абсолютно не зависели от прихотей политиков. Для того чтобы сохранять свои должности, каждый собирал компромат на предполагаемых соперников. Этим людям удалось сохранить свои посты после войны и таким образом иметь большое влияние на свои правительства. Они саботировали операции своих разведывательных служб. Вспомним инцидент с “У—2”, Бухту Свиней. Чтобы успокоить менее просвещенных членов своих служб, они придумали теорию, что к ним внедрился вражеский агент. В результате каждая разведывательная служба большую часть времени тратила на поимки шпионов, а дело простаивало. Таким образом, был установлен определенный контроль за деятельностью разведывательных служб. Они считали, что действуют исходя из ответственности за судьбы человечества и поддерживают международный статус кво.

— Ну, а что вы скажете по поводу исчезновения Элиота в пятьдесят четвертом и семьдесят третьем годах?

— Он проводил встречи, чтобы укрепить свои отношения, подтвердить решимость и дальнейшее сотрудничество. Требовалась координация усилий. Они старались встречаться как можно реже, лишь в случае крайней необходимости.

— В вашей теории есть одно слабое место.

— Какое?

— Они не могли делать все это сами. Им были нужны помощники и деньги.

— Верно, но у вашего ЦРУ, например, неограниченный бюджет. Никто не знает, сколько денег оно получает и куда они исчезают. Учет не ведется, поскольку заполнение ведомостей и секретность вещи несовместимые. Достать деньги для тайных операций совсем нетрудно. Такая же ситуация с финансами и в других разведках.

— Все равно Элиоту и другим потребовались бы помощники. Со временем кто-нибудь проболтался бы…

— Вовсе необязательно. Подумайте получше. Сол ощутил пустоту в желудке.

— Вы с Ремом не проболтались. Другие сироты Элиота тоже. Думаю, идея возникла у Отона, и она сработала блестяще. Долгие годы вы и другие сыновья работали на Элиота, который стал преемником одного из творцов убежища Абеляра.

— Значит операция “Парадигма”, которую он поручил мне…

— Очевидно, он считал, что без этого не обойтись. Обвинение пало на нас и Израиль. Никто из нас не хотел, чтобы арабы стали союзниками Соединенных Штатов. Вопрос в том, чего он надеялся достичь?

— Нет. Вопрос в том, почему он попросил меня сделать это и потом попытался убрать?

— Спросите его самого.

— Если я сначала не убью этого гада. — Сол почувствовал, как его внутренность свело спазмом. — У них у всех были сироты.

— Да, это последняя параллель. Лэндиш, Голицын и остальные брали из сиротских домов приемных детей, воспитывали их в духе беспрекословного подчинения и в случае необходимости жертвовали своими детьми.

— Если бы я мог… — Сол поднял руки.

— Потому вы до сих пор и живы. Сол гневно посмотрел на собеседника.

— Переходите к делу.

— Как и Лазенсоков, Голицын тоже предчувствовал свою гибель и подготовил себе замену, Я знаю, кто этот человек, но, боюсь, он догадывается о моих подозрениях. Мой противник умен!и обладает большой властью. Если он поймет, что я представляю угрозу, то легко избавится от меня. Поэтому я решил перепоручить это дело людям в других разведывательных службах, они понимают ответственность, которую взвалила себе на плечи та довоенная группа.

— Но если они ставят палки в колеса своим разведкам, значит тем самым помогают вам.