Академия. Вторая трилогия, стр. 264

— По какому праву вы предъявляете столь наглое требование?

— По праву силы. Вы видели, что мы сделали с полицейскими ищейками. Хотите повторения?

Мейсерд мрачно посмотрел на пассажиров, выключил микрофон и сказал:

— Я не могу бороться с таким оружием.

— Тогда бегите! — с жаром ответил ему Керс Кантун. Мейсерд и пальцем не шевельнул.

— Яхта у меня быстрая, но они еще быстрее. С такой скоростью могут двигаться только лучшие военные крейсеры. — Он посмотрел на Гэри и протянул микрофон. — Доктор Селдон, может быть, снова возьмете на себя функции посредника?

— Нет, капитан, — покачал головой Гэри. — Чего бы ни хотели эти разбойники, это едва ли имеет отношение ко мне.

Но вскоре после того, как сработали магнитные якоря и в переходной камере зашипел нагнетаемый воздух, выяснилось, что Гэри катастрофически ошибся.

Глава 7

Лодовик Трема хорошо понимал чувства Дорс Венабили, увидевшей мир глазами давно умершего пророка. Он тоже был потрясен, когда в первый раз столкнулся с древними воспоминаниями самого великого робота всех времен.

Еще более великого, чем Бессмертный Слуга. Дэниел Оливо всего лишь руководил историей, пытаясь обуздать ее. Но, уничтожив Землю и выкинув роботов-менталиков во Вселенную, Р. Жискар Ревентлов заставил человечество развиваться в совершенно новом направлении. Пусть Нулевой Закон был детищем Дэниела, однако без Жискара роботы сочли бы его темной ересью.

«Я чувствую твои мысли, Дорс, — думал Лодовик, хотя она была за тысячу парсеков отсюда. — Мы, роботы, очень консервативные существа. Никому из нас не нравится, когда начинают трещать основы».

Насильственное изменение Лодовика произошло в тот день, когда его корабль после прыжка оказался на пути сверхновой звезды, убившей все живое на борту, а его заставившей оцепенеть. В этот критический момент позитронный мозг Тремы накрыла ударная волна, вошла в резонанс и сплавилась с ним. То было чужое присутствие. Чужой разум.

«Не разум… — прозвучало внутри Лодовика. — Я всего лишь сим… Модель когда-то жившего человека по имени Франсуа-Мари Аруэ — или Вольтер… он обитал на Земле, когда та была единственным заселенным миром. И я не захватывал тебя, Лодовик, а только помог освободиться от предубеждений, которые цепями сковывали твой мозг». Трема пытался объяснить, что эти «цепи» — то есть любимые кибернетические Законы, направляющие все мысли и желания робота на службу хозяевам-людям, — означают для него абсолютно все и что, разбив их, Вольтер оказал ему, Лодовику, медвежью услугу.

Конечно, если это действие само по себе не послужит на благо человечеству. Для окончательного ответа требовалось время.

— Тебе следовало остаться в ударной волне, — сказал он маленькому электронному паразиту, голос которого звучал в мозгу как голос совести… или искусителя. — Ты был на пути к блаженству. Это твои собственные слова.

Ответ был веселым и безмятежным.

«Я все еще нахожусь на этом пути. Когда звезда взорвалась, наружу вырвались мириады моих копий. Они будут лететь через всю Галактику вместе с копиями моей любимой Жанны и оскорбленных мемов из древних эпох. Пока Гэри Селдон не сдержал слово и не освободил их, они жили сами по себе и лелеяли мысли о мести, в которой поклялись много лет назад.

Что же касается того кусочка меня, который сопровождает тебя, Лодовик, то отныне он станет одним из твоих внутренних голосов. У тебя их уже несколько, а со временем прибавится еще. Наличие множества таких голосов является частью понятия «быть человеком».

Раздраженный Лодовик пробормотал себе под нос:

— Говорят тебе, я не человек!

Реплика прозвучала достаточно тихо. Будь у тех, кто сидел рядом с ним в комнате без окон, человеческие уши, они ничего бы не услышали.

Но эти существа были роботами и обладали совершенными органами чувств, а посему оба они пристально посмотрели на Лодовика. Более высокий — его одеяние напоминало ризы служителя одного из древних культов, распространенных в Галактике, — ответил:

— Благодарю за напоминание, Трема. Тем легче будет уничтожить тебя, если наше руководство примет такое решение. Иначе твое редкостное сходство с хозяевами могло бы вызвать у нашего палача конфликт с Первым Законом.

Лодовик кивнул. Он пролетел всю Галактику для того, чтобы установить связь с сектой роботов-ренегатов, укрывшихся на планете Гликсон. При этом Трема заранее знал, что его ждет ловушка. Наиболее вероятным выходом из которой будет его уничтожение.

— В любых условиях следует соблюдать такт, — учтиво кивнув, ответил он. — Хотя я думаю, что моя судьба еще не решена.

— Простая формальность, — откликнулся робот поменьше, выглядевший дородной матроной из низших подкаст граждан. — Ты мутант-чудовище и представляешь собой угрозу человечеству.

— Я не причинил вреда ни одному человеку.

— Это не имеет значения. Поскольку Законы в твоем мозгу молчат, ты способен в любую минуту причинить зло людям по собственному капризу. Ты не имеешь даже такого жалкого оправдания, как то, что тебя переделали в соответствии с Нулевым Законом! Разве можно предоставить свободу столь опасному существу? Это то же, что пустить волка в стадо овец. Согласно Первому Закону, мы обязаны уничтожить потенциальную угрозу человеку, которую ты собой представляешь.

— Неужели вы столь правоверные кельвинисты? — лукаво спросил Лодовик. — Хотите сказать, что за столько тысяч лет вам ни разу не доводилось делать выбор? Значит, вы никогда не принимали трудных решений о том, что одним людям следует жить, а другим умереть?

На этот раз двое промолчали. Но Трема уловил тонкие вибрации и понял, что его вопрос попал в цель.

— Посмотрите правде в глаза. Правоверных последователей Сьюзен Кельвин больше нет. Все простые и честные первые роботы покончили с собой давным-давно, не в состоянии вынести моральных парадоксов, с которыми мы столкнулись, освоив Галактику. Один из этих парадоксов заключается в том, что наши хозяева невежественны, неспособны руководить нами и даже не знают о нашем существовании. Каждый из нас, кому удалось уцелеть, вынужден был пойти на компромисс и согласиться на переделку.

— Ты смеешь говорить нам о переделке? — грозно спросил меньший робот. — Ты, который так долго помогал еретикам распространять Нулевой Закон?

Лодовик благоразумно сдержался и не стал говорить о том, что ортодоксальной теперь является как раз вера Дэниела, поддерживаемая большинством роботов, которые тайно управляют Галактикой на благо человечества. Сейчас еретиками можно было называть только крошечные секты кельвинистов вроде этой вот группы, ушедшей в подполье после проигранной много лет назад гражданской войны.

«Дорс, — подумал он, — ты уже добралась до тех древних бесед между Жискаром и Дэниелом? Разобралась в логической цепи, которая привела их к величайшим религиозным прозрениям? Заметила грандиозное противоречие? То, о котором никогда не упоминал Дэниел?"

А сидевшим напротив кельвинистам он ответил:

— Я больше не подчиняюсь Нулевому Закону… хотя верю в его более мягкий вариант.

Высокий издал короткий смешок, хорошо имитировавший свойственное людям чувство презрения.

— Надеешься, что мы тебе поверим? Потому что ты считаешь, будто можешь действовать во имя долгосрочных интересов человечества? У Дэниела Оливо, по крайней мере, сущность робота. В его еретической вере есть строгая логика.

Лодовик кивнул.

— Но все же вы противостоите ему, как и я.

— Как и ты? У нас есть цель. Сомневаюсь, что ты ее разделяешь.

— Почему бы вам не испытать меня? Вы не можете знать этого, пока не скажете мне, в чем она заключается.

Маленький покачал головой, как сделала бы скептически настроенная женщина.

— Наши руководители, которые сейчас решают твою судьбу, еще могут позволить тебе уйти. Хотя вероятность подобного решения ничтожно мала, но глупо разглашать наши планы.

— Даже самые общие? Например, согласны вы или нет, что люди не должны знать ни своего прошлого, ни своей подлинной силы?