Хроники Нарнии (сборник), стр. 115
— Во-первых, о том свидетельствует мое лицо, — отвечал Каспиан. — Во-вторых, я могу с шести попыток отгадать ваше имя. Ведь ручаюсь, вы наверняка один из тех семи лордов, которых мой дядюшка Мираз спровадил за море, и поисками которых я сейчас занимаюсь. Их звали Аргоз, Берн, Октесиан, Рестиамар, Мавроморн и… этот, как его… опять забыл. Ну а в-третьих, если вы вернете мне меч, я смогу в честном поединке подтвердить свое право зваться Каспианом, сыном Каспиана, законным королем Нарнии, владетелем Кэйр-Паравела и императором Одиноких островов.
— О небо! — вскричал изумленный лорд. — И голос, и манера речи, все точно такое же, как у отца! Нет надобности в иных доказательствах. Я верный вассал вашего величества!
С этими словами он преклонил колено и поцеловал королевскую руку.
— Расход, понесенный вашей светлостью на покупку нашей особы, будет возмещен из королевской казны, — заверил Каспиан.
— В том нет необходимости, — откликнулся лорд Берн (ибо то был именно он). — Мои деньги еще не попали в кошелек Мопса и, смею надеяться, уже не попадут. Я не раз призывал его достаточность губернатора покончить с недостойным обычаем торговли людьми.
— Милорд, — сказал Каспиан, — мы непременно обсудим с вами состояние дел на этих островах, но прежде мне хотелось бы выслушать вашу собственную историю.
— В ней нет ничего особенно интересного, ваше величество, — отвечал Берн. — Приплыв сюда вместе с шестью товарищами, я встретил и полюбил здешнюю девушку. Плыть дальше мне расхотелось, а возвращаться в Нарнию, когда там правил ваш дядюшка, не имело смысла. Я женился и поселился здесь.
— А что за человек этот Гумпас, здешний губернатор? Признает ли он верховную власть королей Нарнии?
— На словах так очень даже признает, все указы выпускает от королевского имени. Особенно когда дело касается новых налогов и всего такого, что не больно-то радует людей. Но в глубине души он считает, что островам вполне достаточно власти губернатора, потому, думаю, и велел величать себя его достаточностью. Уверен, появление законного государя Гумпаса не обрадует. Разумеется, он будет заверять в своей преданности королю, но может попытаться объявить вас лжецом и самозванцем. Если ваше величество не подкрепит свои притязания силой, вашей жизни будет грозить опасность. Много ли у вас здесь сподвижников?
— Сейчас этот остров огибает мой корабль, и если дело дойдет до схватки, у нас найдется три десятка мечей. Я вот думаю, не стоит ли первым делом захватить посудину этого прощелыги Мопса и освободить моих друзей?
— Не стоит, — возразил Берн, — Едва разгорится бой, из Тесной Гавани на помощь Мопсу выйдут еще два или три корабля. Я бы посоветовал вашему величеству постараться скрыть истинный размер своих сил и заставить губернатора поверить, будто с вами пришел целый флот. Этого и королевского имени будет достаточно, чтобы нагнать на него страху, — ведь у Гумпаса цыплячье сердце. Тогда, пожалуй, удастся обойтись без битвы.
Каспиан нашел этот совет разумным и, спустившись вместе с Берном к берегу чуть западнее деревушки, протрубил в рог (замечу, отнюдь не в великий волшебный рог королевы Сьюзен — тот остался у Трампкина на случай, если Нарнии будет грозить опасность). Но и этот рог гудел достаточно громко — стоявший на вахте и дожидавшийся сигнала Дриниан услышал зов и немедля направил корабль к берегу. От корабля отчалила шлюпка, и через несколько минут Каспиан с Берном уже ступили на палубу. Узнав, что случилось, Дриниан тоже воспылал желанием немедленно схватиться с пиратами, однако Берн настаивал на своем плане.
— Держите курс прямо по проливу, капитан, — сказал он, — а потом к Арве, где лежат мои владения. Но первым делом поднимите королевский штандарт, понавешайте на борта побольше щитов и велите всем выйти на палубу, чтобы с берега казалось, будто на корабле уйма народа. И еще: как только отойдете отсюда на пять выстрелов из лука и выйдете в открытое море, подайте флажками с левого борта несколько сигналов.
— Сигналов? — не понял Дриниан. — Кому?
— Кому же, как не капитанам остальных ваших судов? Конечно, их нет, но Гумпас-то этого не знает. Пусть думает, будто с королем прибыла целая армада.
— Прекрасно! — воскликнул Дриниан, потирая руки. — На берегу прочтут наши сигналы и перепугаются. Что же передать? А, вот… «Всем кораблям флота его величества приказываю обогнуть южную оконечность Эвры и встать на якорь у…»
— У владений Берна, — подсказал лорд, — Думаю, нам дастся их провести, ведь пройди этим курсом настоящий флот, из Тесной Гавани его все равно бы не углядели.
Остаток дня прошел для Каспиана удачно, хотя он не мог не беспокоиться о друзьях, оставшихся в лапах Мопса. Уже ближе к вечеру (весь день кораблю пришлось идти на веслах) обогнули с северо-востока Дурн, повернули направо и пошли в удобную гавань на южном побережье Эвры. Прямо к иоде спускались цветущие плодородные земли — угодья Берма. В полях работали крестьяне, но Берн не использовал труд рабов, все его люди жили свободно и счастливо. Каспиан сошел на берег, где с превеликим почетом был принят в стоявшем над заливом украшенном колоннами хозяйском доме. Очаровательная жена и веселые дочери Берна устроили гостям настоящий праздник.
С наступлением темноты лорд послал на соседний остров мерного человека с приказом сделать к следующему утру некоторые приготовления; какие именно, он никому не открыл.
Глава 4
Каспиан действует
На следующее утро лорд Берн разбудил гостей спозаранку и сразу после завтрака попросил Каспиана, чтобы тот велел своим людям вооружиться. И главное, указал он, чтобы доспехи блестели, мечи сверкали, все звенело и бряцало, а люди выглядели величественно и грозно, словно собрались па глазах у всего мира сразиться в величайшей из битв.
Так и поступили: вскоре из бухты вышли три лодки, заполненные людьми Каспиана, с ног до головы в доспехах. Над кормой самой большой лодки, где находились король и его трубач, развевался королевский штандарт.
У причалов Тесной Гавани Каспиан увидел встречавшую его толпу народа.
— Вот для чего я посылал ночью гонца, — пояснил Берн. — Все, кто собрался здесь, — честные люди и мои друзья.
Едва Каспиан ступил на берег, как над пристанью загремели крики: «Ура», «Нарния! Нарния!», «Да здравствует король!» В тот же миг (о чем тоже позаботился посланец Берна) весь город огласился колокольным звоном. Запела труба, Каспиан приказал вынести вперед штандарт, а воины обнажили мечи и строем двинулись по улице, сурово поглядывая вокруг. День стоял солнечный, и блеск начищенных доспехов слепил глаза, да и бряцали они на ходу так, что любо-дорого было послушать. Поначалу королевский отряд приветствовали лишь те, кого предупредил гонец Берна, — люди, знавшие, что происходит, и радовавшиеся происходящему. Но затем на улицы высыпали детишки: как известно, они очень любят всякие парады, особенно яркие и шумные, а в Тесной Гавани парады были большой редкостью. К малышам мигом присоединились школьники, смекнувшие, что весь этот шум — прекрасный повод прогулять уроки. Прослышав о прибытии короля, из окон повысовывались любопытные старушки: ведь что ни говори, а король — это вам не какой-то там губернатор, пусть даже и именующий себя «его достаточность». Женщины помоложе тоже захотели взглянуть на короля и не прогадали — оказалось, что и он, и Дриниан, и все воины весьма хороши собой. Ну а молодым мужчинам захотелось посмотреть, чем это так увлеклись женщины, и к тому времени, когда Каспиан добрался до ворот замка, весь город шумел, кричал и гомонил так, что услыхал даже сидевший в замке над ворохами отчетов, циркуляров, формуляров, постановлений и предписаний его достаточность губернатор.
Перед воротами герольд Каспиана протрубил сигнал и громогласно возгласил:
— Отворите королю Нарнии, возжелавшему нанести визит своему доверенному и преданному слуге, губернатору Одиноких островов!
Надо сказать, в те времена на островах все делалось неряшливо и неспешно. Через некоторое время в одной из створок ворот со скрипом открылась дверца, и оттуда высунулся заспанный, взлохмаченный стражник с заржавленной пикой. На макушке его вместо шлема красовалась грязная шляпа. Заморгав при виде сверкающих доспехов, он прошамкал нечто совершенно невразумительное: