Возвращение императора (сборник), стр. 172

"А теперь давай, предай меня военно-полевому суду, – подумал Стэн. – Обезумевший ублюдок".

Глава 42

Махони ждал своей участи, сидя в камере, находившейся в подвале большого нового здания Внутренней Безопасности. Это была узкая комнатка с белыми пластиковыми стенами, складной койкой и дырой в полу для оправления естественных надобностей.

Через несколько минут он предстанет перед имперским судом. Махони был одет в белый комбинезон, как это предписывал преступникам закон. Цвет имел важное значение. Белый – символ невиновности. А еще того, что заключенный дал показания не под пыткой.

В случае Махони это было чистейшей правдой. По крайней мере, до этого момента. С ним обращались грубо, но с профессиональным уважением. Его, конечно, били. В первый раз, когда они поднимались на борт корабля, отправлявшегося на Прайм. Но это было сделано только затем, чтобы он понял – теперь его положение кардинально изменилось; синяки и кровь должны были показать Махони, кто сейчас босс. Его били без энтузиазма. Ничего личного. И так каждый раз, когда агенты ВБ передавали его из рук в руки.

Когда Яна перестали бить, он понял, что назначен день слушанья его дела. Обычная предосторожность. Чтобы все наверняка зажило к тому моменту, когда обвиняемый предстанет перед судом.

Махони держался прекрасно. Не то чтобы он философски относился к своей судьбе, просто запретил себе думать об этом. Если начать размышлять о предательстве, станешь слабее – сомнительная подготовка для почти неизбежного сканирования мозга.

Тогда Ян принялся вспоминать старые приключения. Друзей. Любовь. Совсем не думал о еде. Его радовало, что в тюрьме прилично кормили. Иначе обеды, которые готовил для него Император своими собственными руками, обязательно всплыли бы в памяти. Инстинкты, рожденные во время службы в спецотряде "Богомолов", неожиданно подсказали Яну, что за ним кто-то наблюдает. Он заставил себя расслабиться. Услышал шорох у двери в камеру.

"Ага, они наконец пришли, Ян. Не стучи так сильно, сердце. Вы тоже успокойтесь, легкие. Возьми себя в руки, приятель. Вспомни о своих ирландских предках".

Пойндекс наблюдал сквозь стекло, как солдаты ВБ вытолкнули Махони из камеры. Его удивило, что Махони так хорошо держится, он даже подумал о том, как выглядел бы сам, оказавшись на его месте. Быстро отогнал от себя подобные мысли. Пожалуй, он готов остаться в неведении на этот счет.

Пойндекс вышел в коридор, чтобы остановить Махони и его тюремщиков. По тени, промелькнувшей в глазах маршала, Пойндекс понял, что Махони его узнал. На лице заключенного появилась ухмылка.

– О-хо-хо. Итак, босс послал первый состав, – проговорил Махони. – Я бы сказал, что польщен, но не хочется врать.

Пойндекс рассмеялся.

– Ради меня не следует так напрягаться, – сказал он. – Не нужно начинать суд с неверной ноты.

Пойндекс приказал снять с Махони наручники и знаком показал, что охрана ему больше не нужна.

– Я буду вас сопровождать, – сказал он Яну. – Не сомневаюсь, что вы не станете делать никаких... глупостей.

Махони потер запястья.

– С какой стати? Я же ни в чем не виноват. И с радостью жду свершения правосудия. – Он улыбнулся.

Пойндекс улыбнулся ему в ответ и показал на дверь, расположенную в конце коридора. Они зашагали в указанном направлении, Пойндекс позади Махони.

– Я прибыл сюда, чтобы убедиться в том, что правосудие будет свершено, – заявил Пойндекс. – Император хочет, чтобы справедливость восторжествовала.

– О, не сомневаюсь, – бросил Махони. – Передайте ему, что его старый друг Ян благодарит за проявленную заботу.

Пойндекс выдавил из себя смешок. Это задание вызывало у него смешанные чувства.

С одной стороны, Ян Махони был его единственным конкурентом на власть, которой Пойндекс сейчас обладал. Позор старого вояки положил конец этой конкуренции.

– Скажите ему, чтобы не волновался, – продолжал Махони. – Когда меня будут допрашивать, я стану придерживаться фактов. Поскольку не имею ни малейшего намерения впутывать его имя в эту процедуру.

– В подобном обещании нет необходимости, – спокойно ответил Пойндекс. – Однако я не сомневаюсь, Император будет рад, что вы по-прежнему заботитесь о его интересах и помните о ваших прежних отношениях.

С другой стороны. Махони был когда-то на месте Пойндекса. В течение многих десятилетий Ян оставался верным слугой Вечного Императора. Видя, с каким достоинством Махони готов встретить судьбу, Пойндекс стал опасаться за свою собственную. "Со мной произойдет то же самое, – подумал он, – если я лишусь милости Императора".

Где-то в глубине его сознания кто-то тихонько прошептал: "Не если, а когда".

– Скажите боссу, что я все помню, – говорил Махони. – Я помню все очень хорошо.

– Обязательно, – ответил Пойндекс. – Обещаю.

Он опустил руку в карман, а потом вытащил ее. Когда они подошли к двери, Пойндекс приставил дуло пистолета с глушителем к шее Махони. От соприкосновения с холодным металлом Ян вздрогнул.

Пойндекс выстрелил.

Махони повалился вперед. Наткнулся на дверь. Сполз на пол.

Пойндекс с удивлением посмотрел на тело. На лице Махони застыла его проклятая ирландская ухмылка.

Тогда Пойндекс наклонился, приставил дуло к голове Махони и снова выстрелил.

С человеком вроде Яна Махони нужно на всякий случай подстраховаться.

Глава 43

– Прощайте, берега Сицилии, прощайте, ручейки и долины, ведь не осталось шотландских солдат, которые могли бы оплакать вас, – напевал Алекс, с вожделением думая об очень высоком запотевшем стакане, который возьмет в руки, когда флот навсегда покинет распроклятое созвездие Алтай.

Он наугад переключал каналы станций, вещающих с различных миров Империи. Рядом с ним в кресле капитана "Победы" развалился Стэн – никто не мешал ему отдыхать. На обоих все еще была надета рваная и грязная военная форма.

На командном мостике было почти тихо – вероятно, ни один из них не верил в то, что на сей раз им удастся спастись.

– Спорт, – пробормотал Килгур, поймав очередную передачу. – Не понимаю, какой интерес бессмысленно таскать надутую кожаную сумку от одной меловой линии к другой. Напоминает, – продолжал он, обращаясь к Фрестону, сидевшему рядом у консоли радиосвязи, – о том времени, когда меня заставили играть в одну кретинскую игру – джентльмены называют ее крокет. Сначала я думал, что они окончательно спятили...

Тут его челюсти с треском захлопнулись.

Никто потом не мог вспомнить точно, что говорил диктор в этой прямой передаче. Но смысл был абсолютно ясен:

"Позор... бывший герой таанской войны... маршал... генерал-губернатор... высшая мера наказания... Ян Махони... Имя должно быть вычеркнуто из всех хроник и стерто с монументов... предательство..."

Стэн вскочил на ноги. Его лицо стало совершенно белым.

– Ну, уж это слишком, – прошептал он.

Килгур собрался было что-то сказать, но только покачал головой. Язык не слушался. Офицер, несущий дежурство, что-то прорычал у него за спиной.

– Следите за экранами, мистер. Какое сейчас передавали сообщение?

– Э-э-э... виноват... оно закодировано.

– Я и сам это вижу, – проворчал офицер связи. – Кому оно предназначено? И от кого?

– Сэр... я полагаю... Прайм. И... оно предназначено для "Калигулы"... Так я думаю.

– Думать не надо, мистер! Ну!

– Сэр... у нас нет соответствующего кода. Он отсутствует в перечне.

Стэн заставил себя на время забыть о смерти Махони.

– Что это за передача?

– Не знаю, сэр. С Прайма на "Калигулу", сэр.

– Это я уже слышал. Свяжите меня с Масоном.

– Есть, сэр... "Калигула", это "Победа"...

– "Калигула" на связи.

– Это "Победа". Какое сообщение вы получили?