Одиночка, стр. 33

– Сколько времени понадобится, чтобы получить разрешение от Техкома? – спросил Маккуин.

– Такие вещи просто не решаются, – с улыбкой ответила Ли. – Официальные каналы такие медленные.

Маккуин улыбнулся ей в ответ, но его улыбка быстро угасла.

– Но откуда, черт возьми, он узнал, что журнал у вас?

– Смешно, – ответила Ли. – Но как раз об этом я и думаю.

К тому времени, когда Ли вышла из офиса, все было уже давно закрыто. Витрины магазинов в галереях погасли. Вокруг было тихо. Она пошла к своей квартире, чувствуя себя настолько усталой, что не было сил на поиски места, где поужинать. Ей повезло, что у станции была слабая вращательная гравитация. Когда она подошла к своей двери, она, несмотря на усталость, заметила, что поле безопасности в ее отсутствие нарушалось.

Сделав шаг назад, она внимательно осмотрела пол и дверную раму. Подумав о том, что у нее – паранойя, она заметила уголок карточки, выглядывавший из-под закрытой двери.

Она приоткрыла дверь носком ботинка и увидела, что это была не карточка, а лист плотной бумаги цвета сливочного масла, сложенный пополам.

На бумаге было размашисто выведено: «Майору Кэтрин Ли, комната 4820, 12-й луч, станция Мира Компсона». Она подняла лист и развернула его.

На долю секунды бумага оставалась чистой. Затем выше складки появилась массивная рельефная монограмма со словами «130 Авенида Бош, зона Энжел», а ниже появились слова, написанные тем же самым размашистым почерком:

«Моя дорогая К. Перестань упрямиться и приходи на чай. В то же время и в том же месте. Завтра. К.».

После того как она прочла эти слова, они рассыпались, разбились на слоги и буквы, поднялись со страницы и, превратившись в стайку птиц, умчались по пустому коридору, то взмывая вверх, то устремляясь вниз, словно ласточки.

СКРЫТЫЕ ПЕРЕМЕННЫЕ

ЗОНА ЛИБРЕ, АРК 17: 15.10.48

Она позвонила в Калле Мехико прямо из Зокало. Здания-иглы в милю высотой сверкали в преломленном солнечном свете, указывая на тщательно откалиброванное атмосферное поле и далеко, далеко за ним – на синеву морей и белизну ледников Земли.

Это было сердце Кольца, точка отсчета всего пространства ООН, несколько квадратных километров самой дорогой недвижимости во Вселенной. Его интерфейс представлял собой лучшее творение из всех, продававшихся за деньги: это был квантовый многопользовательский интерактивный симулятор реального пространства, способный сотворить все, что только возможно вообразить, как точную копию реальности. Поначалу примыкавший к центральной банковской зоне, интерфейс разросся на всю длину и ширину Кольца. Любой, способный заплатить невероятно высокую цену за вход, мог зарегистрировать компанию, пообедать в трехзвездном ресторане, снять шлюху, замести следы или купить что угодно от сумочек Прада до психологических программ с черного рынка.

Возбужденная модная толпа нахлынула на нее, как морской прибой, – восемнадцать миллиардов человек, просчитывающих, планирующих и потребляющих в этом абсолютном центре исполнения желаний. Она огляделась, чтобы сориентироваться. Дневной трейдер оперся об интерактивную скульптуру Комиссии общественных искусств, внимательно изучая виртуальный тиккер, делая быстрые жесты на покупку и продажу в биржевом зале, который был виден только ему. Туристы и корпоративные содержанки спешили за покупками с дизайнерскими сумками, что-то говоря в элегантные клипсы наружных ВР-устройств.

Из любопытства Ли погрузилась в числа, чтобы увидеть, кто здесь был настоящим, а кто – нет. Половина людей, окружавших ее, исчезла в сжатые кодовые пакеты. Цифровые привидения. Подобие, видимость. Из праздного интереса она на ходу погрузилась в некоторые из кодов и, как всегда, удивилась количеству людей с косметическими программами. В ее собственном интерфейсе не было почти ничего лишнего в сравнении с теми, кто проходил мимо. Он отсканировал Ли, упаковал и сжал данные сканирования и передал ее живое подобие в потокопространство. Она не могла себе представить, что будет беспокоиться о том, как выглядит, и делать для этого что-либо. И если бы она стала об этом беспокоиться, то, определенно, не призналась бы в этом. Очевидно, что люди в Зоне ощущали это по-другому.

Она пересекла Зокало, прошла мимо военного мемориала и пробралась сквозь вездесущие стайки школьников, обступивших памятник Земной Страже.

– А здесь, – объясняла голографическая женщина-экскурсовод, – мы видим разнесенный во времени процесс формирования и распространения искусственных ледников. Обратите внимание, как постепенно по ходу записи менялась погода. Вначале в первых фреймах на территориях южнее Сахары и на пространстве Великих североамериканских пустынь почти нет осадков, а в более поздних фреймах осадки сдвигаются к северу от снежных полей Амазонии и рассеиваются над океанским течением. В результате этого образуется микроклиматическое изменение, которое, по нашему предположению, прервет цикл постиндустриального опустынивания и, очевидно, позволит нам вернуть к жизни восстановленные геномы, которые хранятся сейчас в базах данных Земной Стражи. Только представьте себе, что менее чем через две тысячи лет люди, ну, не все мы, конечно, а те немногие счастливчики с жаждой приключений смогут фактически опять жить на Земле.

Она сделала паузу и безмятежно улыбнулась детям:

– Ваши учителя уже рассказывали вам о Земле?

«К чему все это? – удивлялась Ли про себя. – Это не их планета. Эти дети были рождены в космосе, как и их родители, и родители их родителей. Они не убивали Землю, и не по их вине образовались ледники. Не они вели переговоры по Договорам об эвакуации и эмбарго. Земля была для них еще одной луной: симпатичный фонарик на ночном небе, экзотическое место для путешествий». Но когда она внимательно посмотрела на детей, то увидела, как восхищенно они смотрели на блестящий лед, опоясывавший планету по экватору. За исключением, конечно, нескольких мальчишек сзади, которые изображали охотников с луками в голограмме, показывавшей жизнь аборигенов, и направляли воображаемые стрелы на суетившихся рядом голубей, радуясь возможности похулиганить. Ли тоже не отличалась примерным поведением в школе и не смогла сдержать улыбку.

Когда экскурсовод снова забубнила стандартную чушь о славной новой эре мира и международного сотрудничества, она пошла дальше. Взглянув даже отсюда, с этой большой высоты на мертвую планету, можно было разобрать еще не остывшие «горячие» точки. Ирландия. Израиль. Покрытые льдом бастионы Северных Скалистых гор. Возможно, ледник и скрыл былые границы, но старые войны не утихли, несмотря на то что ООН затратила огромные средства, чтобы усмирить их. И воевавшие стороны держали порох сухим, чтобы продолжить борьбу, если ООН удастся сделать планету снова обитаемой. Ли помнила это поколение сердитых молодых мужчин и женщин, которые исчезали из ирландского квартала Шэнтитауна, а если потом возвращались спустя несколько лет, то рассказывали об уличных боях в Дублине и Ольстере, о сделках между ООН и англичанами, о «разумном» нейровооружении Управления по обеспечению эмбарго. Слава Богу, что к завершению войны Ли служила не в этом Управлении: там происходило такое, что даже она бы не вынесла.