В плену у принца, стр. 8
— Я не верю, что вас это хоть в малейшей степени интересует.
— Расскажите мне, — приказал он.
— Любовь, — обреченно проворчала она. — И семья. Вы не можете это купить, а стоят они дороже всего на свете. Я хочу встретить мужчину, которого полюблю и который будет любить меня.
Наступила долгая, мучительная тишина, потом он улыбнулся.
— Так вы на самом деле живете в сказке. Любовь? Его глаза насмехались. — Вы говорите как невинное дитя, а мы оба знаем, что это далеко не так. — Словно для того, чтобы подтвердить свое высказывание, он уставился на ее грудь, выглядывающую из-под разорванного ворота платья.
Под его пылающим взглядом Эмили покраснела.
Она с трудом поднялась и направилась к двери, заскрежетав зубами от сильной боли, прострелившей лодыжку. Ей было все равно куда идти — только бы уйти от него.
— Мне наплевать, что вы говорите, я не останусь здесь. Я уезжаю домой.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Сильные пальцы схватили Эмили за запястье, останавливая ее.
— Ты не хочешь, чтобы я отпускал тебя, Эмили, — его голос был подобен тихому мурлыканью беспощадного хищника. — Я точно знаю, чего ты хочешь.
Зак поднял руку и скользнул пальцами в открытую горловину ее платья. Неспешно и осторожно он провел по ее груди, и она вскрикнула от наполнившего ее чувства. Пораженная, удивленная силой своей реакции, она услышала тихий смех триумфатора.
— Ты ведь не хочешь, Эмили, чтобы я отпускал тебя, — его голос был хриплым. Он прижал ее к двери, через которую она надеялась убежать. — И не пытайся отрицать то, что чувствуешь. Как только ты вошла в мой дворец, между нами возникла сильная страсть.
— Нет! — Но ее возмущение оказалось бессмысленным. Придавленная его телом, она не могла думать. Снова к ней вернулась пылающая жажда, настолько сильная, что у нее захватило дух.
И хотя Эмили ненавидела себя за подобные чувства, она ничего не могла с этим поделать.
Она пыталась напомнить себе, что Зак аль-Фаризи жесток и бездушен, что он ведет себя безобразно с первого момента их встречи.
Но ее мозг отказывался работать, а телом овладела чувственность.
— Все еще притворяешься, что хочешь уйти от меня, Эмили?
— Что вы делаете?
— То, чего ты ждала от меня, когда приехала вместо своего брата. — Его губы провоцирующе приблизились к ее губам. — Я беру то, что открыто предлагалось. Ты предлагала себя на базаре, но тебе следует усвоить, что люди предпочитают интимные свидания за закрытыми дверями.
Он считал, что поцелуй на базаре — ее инициатива? Ведь это его рука закрывала ей рот и просила попробовать ее на вкус.
— Вы определенно прочли не тот сценарий, пробормотала она.
В этот момент он поцеловал ее.
Эмили ощутила прикосновение его языка, разомкнула губы и поняла, что погибла. На нее обрушился океан чувственности.
Приведенная в состояние восторга огнем его губ, Эмили окунулась в мир, которого не знала. Мир, где правит чувственность и нет правил — только интуиция.
Казалось, Зак весь состоял из мускулов. Ее пальцы исследовали ширину его плеч, она изгибалась под ним. Боль в лодыжке временно забылась, когда она попыталась прильнуть к нему.
Ее желание усиливалось с каждой секундой.
Когда Зак вдруг прервал поцелуй, Эмили качнулась в его сторону, дрожа от избытка чувств. Она ощутила тоскливое разочарование, когда он остановился, и еще больше разозлилась на себя за то, что желала мужчину, который так мало отвечал ее идеалам.
Он приводил ее в исступление. Одно виртуозное прикосновение его губ — и она желала упасть к его ногам и клясться в вечной преданности. Она практически была готова ко всему и, если бы он не остановился, могла бы сделать все что угодно.
Как это произошло?
Как ему удалось заставить ее забыться снова? Забыть, что она в неволе?
Эмили попыталась говорить, но не смогла. Она смотрела на него затуманенными глазами, потеряв способность трезво думать от его умелого поцелуя, и в конце концов сказала:
— Думаю, мне все-таки нужен доктор.
Зак широко шагал по длинным коридорам, которые вели в комнаты отца. Его тело изнывало от желания, настолько сильного, что он подумывал снять одежды и войти в ближайший холодный фонтан, чтобы остудить кровь.
Что с ним происходит?
Эта девушка доставляет немало хлопот. С самого первого момента, когда она появилась в его кабинете.
Ее смесь невинности и страсти доказала свою удивительную силу, а он, Закур аль-Фаризи, гордящийся своим самообладанием, потерял контроль.
На краткое время на базаре он забыл обо всем, кроме дрожащей в его руках нежной женщины. Если бы не крики поблизости, он поднял бы ее платье и овладел ею еще тогда, в дверном проеме, на пыльной улице.
Зак не знал, что хуже — его вожделение или то, что эта женщина заставила его открыто проявить свои чувства.
Если бы кто-нибудь увидел их…
Он подошел к комнатам отца, и стража отступила, позволяя ему войти.
Зак уговорил себя, что это было просто физическое притяжение, и вошел в гостиную отца.
Несмотря на большие голубые глаза и вид оскорбленной невинности, Эмили Кингстон — не дрожащая девственница. Именно ее язык, соблазняя, коснулся его пальцев, когда он попытался закрыть ей рот, именно ее глаза умоляли о продолжении охватившего их порыва.
Так почему не взять то, что открыто предлагалось?
Он все еще намеревался заставить ее брата отвечать за преступление. Бизнес есть бизнес. И хотя его тяга к Эмили была очень сильна там, на базаре, он не позволил бы себе физической близости.
Успокоив себя этим объяснением, Зак отпустил стражу и приготовился обсуждать с отцом серьезные государственные дела.
Вашей лодыжке необходим покой, мисс Кингстон.
— Лодыжке? — Эмили безучастно уставилась на пожилого доктора. Она снова находилась на обитом золотым шелком диване и даже не думала о лодыжке, ее мысли были только об удивительном высокомерии Зака аль-Фаризи.
Он имел наглость предполагать, что она с самого начала решила совратить его!
Эмили тихо простонала и, к ужасу придворного доктора, закрыла глаза.
Но все равно она не могла стереть из памяти его поцелуй.
— Мисс Кингстон? — окликнул ее доктор. — У вас очень частый пульс, а щеки пылают. Вы хорошо себя чувствуете?
Нет! Она чувствовала себя ужасно. При следующей встрече с ней Заку аль-Фаризи лучше иметь при себе меч, потому что ему понадобится защита от ее гнева.
Что ж, другие женщины, может быть, готовы тешить его самолюбие, но она не имела никаких намерений приумножать его — оно и так было гигантских размеров!
Только то, что он умеет до беспамятства зацеловать женщину, не означает еще, что она собирается забывать, каков он на самом деле.
Доктор протянул руку к ее лбу.
— Вы, кажется, очень взволнованны, мисс Кингстон. Вы не ударились головой, когда падали?
— Со мной все в порядке, — неохотно пробормотала она, но доктор с сомнением посмотрел на нее.
— Пока вам не следует слишком много ходить, иначе лодыжка начнет кровоточить снова. — Он нерешительно улыбнулся и вручил ей маленький флакон с таблетками. — Я оставляю болеутоляющее средство и предлагаю вам поспать.
Эмили и не думала, что когда-либо сможет уснуть. Каждый раз, закрывая глаза, она вспоминала свирепые черные глаза и потрясающее тело.
Когда доктор покинул комнату, она вздохнула с облегчением — наконец-то одна.
Девушка подкралась к столу и подняла трубку телефона: ей было необходимо позвонить брату. Надо как-то выбираться отсюда, и, если потребуется представлять интересы Питера в суде, она готова.
Конечно, брат никогда не отправил бы ее сюда, если бы знал, что представляет собой наследный принц.
— Вызываете кавалерию, мисс Кингстон? — раздался у двери спокойный голос принца.
— Я хочу позвонить брату, — сухо сказала она. Если вы намереваетесь держать меня здесь, пока он не приедет, тогда чем быстрее это произойдет, тем лучше. У меня нет желания проводить с вами слишком много времени.