Ловушка для адвоката, стр. 30

— Теперь, если ты возьмешься за раскопки и найдешь кости, что мы имеем? Одно общее дело. И тогда нам придется рассказать обо всем защите, а заодно широкой публике.

Макферсон кивнула, соглашаясь.

— Так что будем делать? — спросил Босх. — Бросим пока это?

— Нет, не бросим — просто будем осторожнее и не дадим одному пересекаться с другим. Ты знаешь, какая стратегия на судебном процессе самая лучшая? Та, что проще! Так что не будем усложнять. Посадим Джессапа за убийство Мелиссы Лэнди, а как только он окажется в тюрьме, двинемся, не размусоливая, на Малхолланд с лопатами.

— Не рассусоливая, — поправил Босх.

— Что?

— Так правильнее.

Холлер усмехнулся:

— Как скажете, профессор.

Босх перевел взгляд с кружков на фотографии девочек. Все его инстинкты твердили, что по крайней мере некоторые из них ушли из жизни по вине и с деятельным участием Джейсона Джессапа. Как можно оставить их закопанными в лесу хотя бы на один лишний день! Однако он понимал, что ждать все-таки придется.

— О'кей, — сказал Босх, — над этим пока буду работать отдельно… но есть еще кое-что, о чем вы должны знать.

— Час от часу не легче, — вздохнула Макферсон. — Что еще?

Холлер вернулся к столу. Босх выдвинул стул и уселся рядом.

— Еще она сказала, что убийцы такого типа в тюрьме не исправляются. Гниль, которая у них внутри, остается, ждет своего часа. Ждет и растет — это как рак. Давит и ищет выхода.

— Он снова будет убивать, — прошептала Макферсон.

Босх медленно кивнул.

— Он будет ходить на могилы своих жертв, пока не почувствует необходимость, так сказать, нового вдохновения. А поскольку перерыв был очень большой, то есть риск, что сорвется он скоро.

— Надо быть наготове, — сказал Холлер. — Это я его отпустил… Гарри, если у тебя есть сомнение, что за ним надежно следят, скажи сразу.

— Нет, пока все в порядке. Шаг в сторону, и мы его схватим.

— Гарри, когда ты снова будешь дежурить с особым отделом? — спросила Макферсон.

— Как только смогу — когда дочка будет ночевать в гостях или кто-то согласится с ней остаться.

— Я бы тоже как-нибудь с тобой сходила.

— Зачем тебе?

— Хочу посмотреть на настоящего Джессапа, не того, что в газетах и по телевизору.

— Мм… только…

— Что?

— У них в команде ни одной женщины, и они все время следят за ним, без перерыва… даже в туалет не отлучаются. Пользуются бутылкой.

Она усмехнулась:

— Постараюсь это освоить.

— Хорошо, я договорюсь.

Пятница, 19 марта, 10:50.

Услышав голос Мэгги в приемной, я посмотрел на часы. Она вошла и положила на стол сумку для ноутбука, изящную, из красной итальянской кожи. Сама она ни за что не купила бы такую — слишком ярко и слишком дорого. Интересно, чей это подарок? Увы, мне этого никогда не узнать, как и многое другое.

Впрочем, происхождение красной сумки волновало меня сейчас меньше всего. Через две недели должен был начаться отбор присяжных по делу Джессапа, а Клайв Ройс тем временем преподнес очередной сюрприз, и отнюдь не из слабых. Сюрприз был пальца в два толщиной и лежал передо мной на столе.

— Ты где гуляешь? — спросил я раздраженно. — Я звонил, мобильный не отвечает.

Мэгги придвинула стул и села напротив.

— Лучше скажи, почему тебя не было.

Я глянул в календарь на сегодняшнее число. Пусто.

— Ты о чем?

— Телефон я отключила, потому что в школе не любят, когда на вручении наград ученикам раздается перезвон.

— Черт!

Она же напоминала, даже на почту писала! Я распечатал письмо и прилепил к холодильнику, а в календарь на столе и в мобильном внести забыл.

— Тебе стоило прийти, Холлер. Ты бы гордился своей дочерью.

— Знаю-знаю, прошляпил.

— Ладно, еще будет случай… прошляпить.

Уши у меня горели. Лучше бы отругала, как бывало раньше. Спокойное презрение куда обиднее, и она это знала.

— В следующий раз приду обязательно, обещаю.

Никаких иронических «ну да, конечно» или «каждый раз обещаешь» я не дождался, что было еще хуже. Мэгги предпочла сменить тему.

— Что тут у тебя? — Она кивнула на пачку листов, лежащую передо мной.

— Последняя атака Ройса. Ходатайство об исключении из обвинительной базы показаний Сары Энн Глисон.

Мэгги усмехнулась.

— Разумеется, подано в пятницу за две недели до процесса.

— За тринадцать дней.

— Даже так. И что он пишет?

Я развернул листы, скрепленные большим черным «бульдогом», и подвинул к ней.

— Он готовил это с самого начала. Знал, собака, что она наш главный свидетель! Без нее все дело рухнет. Даже волосы в машине — не более чем косвенная улика.

— Что ж, понятно. — Мэгги зашуршала страницами. — И что же он придумал?

— Материалы доставили сегодня в девять, восемьдесят шесть страниц, я еще до конца не разобрался. В общем, двойной удар. Во-первых, он оспаривает то первое опознание, заявляет, что результат был подстроен, а главное…

— Процедура опознания обсуждалась на первом процессе, ее законность подтверждена, протесты отклонены. Начинать все снова бесполезно.

— Да, но теперь Ройс подбирается с другой стороны. Не забывай, что у Клостера болезнь Альцгеймера, он ничего не помнит и не может давать показания. Здесь утверждается, что он подучил Сару указать на Джессапа.

— А какие доказательства? Они были одни в комнате наверху.

— Еще не знаю, но думаю, что Ройс прицепится к тому разговору по радио, когда Клостер приказал снять с Джессапа бейсболку.

— Ерунда, просто смешно. Водителей привезли, чтобы опознать Дерека Уилберна, которого подозревали сначала. Никто не мог ожидать, что Сара узнает именно Джессапа. Все получилось само собой и очень убедительно. Тут нам даже Клостер не понадобится.

Она была права, но меня больше беспокоило другое.

— Это только начало, — сказал я. — Часть вторая намного хуже. Ройс требует исключить показания Сары, подвергая сомнению надежность ее памяти. Он приводит всю историю ее наркотической зависимости вплоть до последней затяжки метамфетамина. Здесь все аресты, тюремные сроки и подробности, полученные от свидетелей, включая групповой секс и увлечение астральными практиками — о последнем, кстати, она нам в Порт-Таунсенде не упоминала. В довершение всего он приволок экспертов по наркотическим галлюцинациям и потере памяти. Короче, похоже, разбил нас в пух и прах.

Мэгги молча просматривала краткую сводку в конце ходатайства. Я продолжал:

— На него работают дознаватели и эксперты отсюда до Сан-Франциско. Материал составлен профессионально, не подкопаешься. И знаешь что еще? Он, похоже, даже не ездил в Порт-Таунсенд — зачем? Какая разница, что она говорит, если ее памяти нельзя доверять.

— На каждого его эксперта найдется наш, — спокойно ответила Мэгги. — Такого хода следовало ожидать, и я уже начала готовиться. В самом худшем случае заболтаем, ты же сам знаешь, как это делается.

— Дело не только в экспертах…

— Не волнуйся, справимся. Ты погляди, что тут за «свидетели»: бывшие мужья, бойфренды… Разумеется, он предпочел не упоминать об их собственных арестах и отсидках. Все как один — торчки, к тому же мы выставим их сутенерами и педофилами, обозленными на Сару за то, что она порвала с их средой. В первый раз она вышла замуж в восемнадцать, за тридцатилетнего. Мне доставит громадное удовольствие предъявить его присяжным в нынешнем виде. Так что не делай из мухи слона, Холлер. Пускай Ройс ведет своих свидетелей, я из них котлет понаделаю… Ты прав только в одном: это его последняя атака — только на удачу пусть не рассчитывает.

Я уныло покачал головой. С тем, что написано на бумаге, мы бы как-нибудь справились, но…

— А о самой Саре ты подумала? Думаешь, Ройс не понимает, что судья не станет убирать нашего главного свидетеля? Тут другое: он дает понять, через что ей придется пройти на глазах присяжных и публики. Он вывернет наружу всю ее жизнь — все наркотики, все постыдные тайны, все грязные подробности. Приведет кучу докторов, которые станут трясти цветными картинками мозга, сожженного метамфетамином. Тебе ее не жалко? Как она выдержит все это?.. Я уж думаю, может, стоит пойти к Ройсу… предложить освобождение с учетом отбытого срока плюс какие-то деньги от муниципалитета — не слишком большие, конечно.