Последний танцор, стр. 75

Десять сияющих матовым черным блеском панелей высились в центре Храма, будучи обращены инкрустированной поверхностью внутрь образованного ими круга. Поверхность каждой окаймляла золотая лента, а в середине находилось изображение одного из десяти Великих Богов. Дван привычно обошел алтарь по внутреннему периметру, начав с панели с ликом Ро Харисти. Портрет главного божества, по преданию, принадлежал кисти одного из Зарадинов и изображал обнаженного ящера с бурыми жабрами в области шеи и такими же, но поменьше и голубого цвета, наживете. Длинный тонкий хвост, состоящий из множества сегментов, изящно обвивал мощные суставчатые задние конечности. Минуя каждую из панелей, Дван благоговейно прикасался к ней, шепча слова приветствия тому божеству, чей образ ее украшал. Казалось, боги радуются его приходу, на миг оживая в момент контакта с его ладонью. На трех следующих панелях были запечатлены образы инопланетных богов. Великий Бог Элдон Ра был инсектоидом, деликатным полупрозрачным существом с легкими пурпурными крылышками, такими хрупкими, что возникало большое сомнение, в состоянии ли они поднять в воздух даже почти невесомое тельце их обладателя. Далее шел Лезу Ородан, более всего напоминающий оживший пригорок с неким подобием головы у подножия. Его окраска варьировалась от темно-серой до голубой, и Дван даже предположить не мог, каковы его истинные размеры. И, наконец, Шива Эльхеррод, шестилапый, мохнатый, с огромными фасеточными глазами, чьим внешним видом искренне восхищались многие из Народа Пламени.

Пятый имел уже вполне человеческий облик. То был Кайеллно, Бог Лжи и Обмана, также именуемый Рассказчиком. Джи'Тбад'Эовад'Дван опустился на одно колено и почтительно склонил голову. На панели в полный рост был изображен смуглокожий мужчина с темно-каштановой шевелюрой и такого же цвета бородой. Глаза, как два изумруда, — сплошная густая зелень без малейших признаков белков и зрачков. И ехидная издевательская усмешка на устах, с которой он привык взирать на Неразрывное Время; усмешка не злая и не добрая, но довольно располагающая и как будто приглашающая присоединиться к забаве любого, на кого она обращена. Только голова и лицо Кайелл'но были видны на панели. Все остальное скрывал длинный, до пят, белый балахон, из-под которого выглядывали только носки сапог и руки в перчатках. Несколько необычное для Народа Пламени одеяние, хотя накинутый на плечи плащ покроем напоминал Плащ Защитника, только был белым, как у владык Анеда. Наряду с балахоном плащ надежно скрывал контуры тела божества и большую часть узорчатого орнамента на груди. В его позе ощущалось какое-то напряжение, ассоциирующееся с готовящимся к схватке воином; узкий цилиндрик в правой руке, который Дван всегда считал каким-то оружием, был развернут одним концом в сторону воображаемого противника.

Не желая никого обижать, Защитник вознес молитву в честь и этого бога, хотя ложь, обман и всякие сказки имели мало общего с его нуждами и непосредственными обязанностями.

Он обошел уже половину круга. Следующим по очереди был Зарадин Ран Рикхолл, облаченный в белые одежды, столь рабски скопированные Старейшинами Анеда. Панель с его ликом располагалась прямо напротив Ро Харисти, отчего складывалось впечатление, будто эти два верховных божества мысленно разговаривают друг с другом.

Эриша Сум безмолвно созерцал Элдона Ра; Зарадин Бри Эратрин вел молчаливый диалог с Лезу Ороданом, а гуманоид Ник Шибукаи, именуемый Анархистом, словно бросал вызов косматому шестилапому Шиве Эльхерроду. Образ Шибукаи неизменно вызывал восхищение Двана совершенством мастерства создавшего его художника, сумевшего скомпоновать в единое целое тщедушное тельце с алой кожей, разворачивающиеся огромные перепончатые крылья и острейшие черные клыки, оскаленные в бесшабашной насмешке над Неразрывным Временем.

Дван задержался перед последним образом, противостоящим Кайелл'но. Фигура десятого бога, Бога Игроков, была, безусловно, человеческой и являла собой практически зеркальное отражение именуемого Рассказчиком, только с поправкой на негатив. Затянутые в черные перчатки кисти имели по пять пальцев, да и общее строение тела выдавало несомненное сходство с человеком. Хорошо развитая мускулатура и отсутствие грудей указывали на принадлежность к мужскому полу, хотя ростом Бог Игроков не вышел и во времена Двана едва ли сумел бы достичь статуса Защитника.

На заднем плане за спиной божества клубится бледный туман. Лица не разглядеть — на его месте наслаивающиеся одна на другую тени. В раскрытой ладони левой руки пляшет золотое пламя, а по правую руку вздымается столб черного пламени, словно губка поглощающий свет. На груди узорчатый орнамент, почти такой же, как у Кайелл'но, за тем лишь исключением, что он не скрыт в складках плаща и белого балахона, а отчетливо виден и представляет собой девять концентрических кругов со звездной россыпью в центре. Справа и слева, начинаясь от границы третьего круга, располагаются две густо закрашенные сферы — одна голубая, другая белая. На левом плече надпись на неизвестном языке, которую якобы не смогли прочесть сами Зарадины.

За сорок девять тысяч лет до Рождества Христова Джи'Тбад'Эовад'Дван скрестил руки на груди, взялся за плечи и повалился на колени. Взметнувшийся плащ укрыл его фигуру, создавая иллюзию защищенности от окружающего мира. За мгновение до того как склонить голову и прочесть молитву, Дван скользнул взглядом по надписи на левом плече божества. Надписи на языке, который в отдаленном будущем назовут Всеобщим Терранским: «Разведслужба Объединенной Земли».

3

Дэнис целых трое суток не приходила в сознание.

В течение всего этого времени Роберт не допускал к ней ни Чандлера, ни Двана, и даже Джимми Рамиресу разрешил нанести ей только короткий визит, который безжалостно прервал в самом начале, поскольку молодой человек проявил слишком уж бурную реакцию.

Помимо введения физиологического раствора и глюкозы для поддержания уровня сахара в крови, он не позволил медботам Чандлера никакого другого вмешательства, справедливо полагая, что ему лучше знать, как обращаться с этой больной, чем каким-то железякам, пусть даже суперсовременным и обошедшимся владельцу в весьма и весьма кругленькую сумму.

Утром в четверг она очнулась.

— Роберт? — позвала Дэнис слабым, едва слышным голосом. Дремавший в кресле рядом с ее кроватью японец мгновенно пробудился и открыл глаза:

— Дэнис! Девочка моя!

— Ужасно хочу есть.

— Сейчас. Сейчас я тебя накормлю.

Он распорядился принести завтрак на двоих, присел на кровать и помог пациентке принять сидячее положение. Сам отобрал поднос у подкатившего робота-официанта и водрузил его на одеяло. Меню было продумано заранее и включало тосты из пшеничного хлеба, черничный джем, свежую клубнику, морковь и апельсиновый сок с мякотью. Сначала ей ничего в рот не лезло, и Роберт заставил выпить хотя бы сок. Минуту спустя он оказался на подносе и одеяле. Японец терпеливо вытер полотенцем все это безобразие, дал Дэнис стакан воды и заказал еще один сок, на этот раз яблочный. Яблочный пошел лучше. Прошло пять минут. За это время тосты успели остыть, а Роберт — расправиться со своей порцией. Не наблюдая больше позывов к рвоте, он рискнул скормить пациентке блюдечко клубники — по одной ягодке и с интервалом. Глаза Дэнис начали слипаться, а голова клониться набок. Роберт поддерживал ее одной рукой, а другой ловко засовывал в рот ломтики морковки. Дэнис послушно жевала, но все же так и не смогла завершить трапезу. Веки ее окончательно отяжелели, и она откинулась на спинку кровати. Убрав поднос с недоеденным завтраком, старый учитель бережно уложил девушку и накрыл одеялом.

Он долго сидел рядом, наблюдая за спящей Дэнис. Дыхание и пульс ее выравнивались, на щеках появился легкий румянец. Собственно говоря, процесс восстановления начался еще тогда, когда она была без сознания. С каждым днем она все меньше стонала и металась, все реже разговаривала в беспамятстве. Не знай он истинной подоплеки, Роберт принял бы нынешнее состояние Дэнис за нормальный, здоровый сон. Спустя некоторое время он осторожно высвободил запястье из ее стиснутых пальчиков и переместился в кресло, продолжая свое неусыпное бдение.