Королевская страсть, стр. 39

Барбара нервно оглянулась на дверь. Вся эта история могла иметь ужасные последствия, и ей стало немного не по себе. Как прореагирует Карл, узнав о ее соучастии?

— Конечно, наше тайное венчание тоже не будет иметь законной силы. Особы королевской фамилии должны венчаться с согласия короля! — мрачно произнесла Анна. — Когда великая королева Елизавета была еще принцессой, Том Сеймур хотел жениться на ней без согласия парламента. За это его обезглавили…

Барбара моментально поняла, что тревожит Анну.

— Послушай, дорогая! Ваши дела, конечно, сложны, но зачем же думать о самом худшем варианте? Неужели ты думаешь, что Карл может приказать обезглавить кого-то, а уж тем более своего брата? Он был сам не свой, когда ему пришлось рассматривать дела протестантов, виновных в смерти его отца. И в результате он так и не смог… он отменил казни.

Анна робко улыбнулась.

— Да, верно, он очень добр, — согласилась она. — Но он будет прав, отправив нас обоих в Тауэр.

— Твой ребенок не будет рожден в Тауэре, — решительно возразила Барбара. — Если Карл любит меня, а так оно и есть… — она покраснела в смущении, — я уверена, что смогу повлиять на него и помочь вам.

Некрасивое лицо Анны осветилось благодарностью.

— Вдруг и мне когда-нибудь представится возможность отплатить тебе за доброту.

Тайное венчание состоялось в полночь 3 сентября 1660 года, и Анна Гайд стала женой наследного принца Англии Якова Стюарта.

Барбара встретила Анну днем позже на Королевской бирже, и они остановились, чтобы посекретничать. Там трудно было отыскать тихое местечко, всюду толпился народ. Анна склонилась к Барбаре и прошептала ей на ухо:

— Все произошло прошлой ночью. Яков отправился на встречу с королем, видимо, сейчас он уже говорит с ним.

Королевское время было расписано по минутам, и Якову трудно было добиться этого дневного свидания. Найдя Карла в его кабинете, Яков упал на колени и ошеломил его своим признанием.

Карл сказал раздраженно:

— Яков, не усугубляй ситуацию, ты и так уже наделал достаточно глупостей. Поднимайся и расскажи мне все толком.

Яков сел на ближайший стул и насколько мог связно изложил последовательность событий. Карл то и дело прерывал его, стараясь до конца уяснить обстоятельства дела.

— Что сделано, то сделано, — вздохнув, сказал Карл. — Теперь нам надо придумать, как лучше всего уладить твою проблему. Я понял, как все случилось. Поскольку девушка ждет ребенка, то у тебя просто не было выбора, братец.

Про себя он подумал, что Якову досталась жена значительно умнее его. Он любил Якова, но всегда знал, что тот глуповат.

— Мы можем отправиться за границу, если так будет лучше.

— Чудак! Ты наследник английского престола! Неужели ты уже забыл тяжкие годы нашего изгнания, наше стремление в Англию? Как можно так легко отказаться от всего? — И Карл задумчиво добавил: — А ребенок Анны тоже вправе претендовать на престол. Необходимо как можно скорее устроить публичную церемонию.

Яков в порыве признательности обнял брата.

— Карл, конечно, я не заслуживаю такого отношения и такого брата.

Король язвительно сказал: — Может, это я не заслуживаю такого брата, как ты. — Его мрачное лицо просветлело, и он по-дружески обнял Якова за плечи. — Но я твой брат, а Анна твоя жена, и теперь мы должны оповестить наших подданных о предстоящем событии. — Он прищурился. — Что, канцлер знает о вашей женитьбе?

Яков с виноватым видом отрицательно покачал головой.

— И я даже боюсь представить себе размеры его гнева.

— Гнева?! Его гнев должен испариться, — усмехнулся Карл. — Не может же он не признать своего внука, который будет одним из претендентов на трон Англии!

Карл вызвал двух ближайших друзей Гайда, маркиза Ормонда и графа Саутгемптона, и приказал им привезти канцлера в Уайтхолл.

Осанистый и довольно тучный Гайд, слегка запыхавшись, вошел в кабинет; его часто мучила подагра, а сейчас от спешки она разыгралась с новой силой. Услышав новость, он недоверчиво уставился на короля, а потом вдруг разразился страшными угрозами. Долгие годы он считал себя ментором Карла, стоял на страже его нравственности. Гайд гордился своим строгим моральным обликом, безупречной честностью и неподкупностью. И вот сейчас его собственная плоть и кровь изменила ему! Какое предательство!

— Продажная тварь! — взревел он.

— Едва ли продажная тварь, — сказал Карл, лениво усмехаясь, — сумела бы уговорить Якова жениться на ней.

— Все равно она нарушила закон, — заявил Гайд. — Ее надо поместить в Тауэр. Парламент утвердит указ, и ее обезглавят. Да-да, пусть она моя плоть и кровь, но именно я поставлю этот вопрос перед парламентом.

Карла встревожил гнев старика, он подошелк нему и обнял его за плечи.

— Надо сначала разобраться! Все не так уж страшно. Дело сделано, и мы должны постараться уладить все в лучшем виде.

Он подвел Гайда к креслу, и тот тяжело опустился в него.

— Какой позор! — простонал Гайд.

Карл старался как мог, но ему не удалось смягчить гнев старика. Не оставалось ни малейшего сомнения, что его не порадует и перспектива стать дедушкой наследника трона. Это известие могло сейчас только ухудшить ситуацию. В конце концов Карл отослал канцлера домой, сказав, что они обсудят все позже, когда тот успокоится.

Канцлер отправился прямо домой, в Вустер-Хаус, и запер дочь на замок в ее комнате.

Мать Анны, узнав обо всем, тайно позволяла Якову приходить по ночам к дочери.

Любовь Барбары к Карлу вспыхнула с новой силой. Ей даже не пришлось использовать свое влияние, она видела, с какой чуткостью и пониманием он отнесся к положению Якова и Анны. Как он мудр и уравновешен! — думала Барбара. Ей нравились его доброта и благожелательное отношение к людям. Весь двор возмущался и злорадствовал по поводу скандального романа, кроме Карла, который, кажется, был единственным, кто не держал на этих двоих злобы.

— Все словно с цепи сорвались, — говорил он Барбаре как-то вечером. — Как глупо! Разве может любовь быть преступлением? Никогда. — Он склонился над обнаженной Барбарой, которая лежала рядом с ним, и добавил: — Я нахожу, что любовь достойна всяческого покровительства и восхищения.

Глава 10

Из Голландии прибыла принцесса Оранская, темноволосая сестра Карла, и положение Анны стало еще тяжелее. Принцессу бесило, что ее бывшая фрейлина осмелилась претендовать на роль свояченицы, и она всеми силами старалась воспрепятствовать признанию этого брака.

Но ситуация осложнялась еще и тем, что она известила их мать, королеву Генриетту-Марию, и та заявила, что собирается покинуть Францию, где провела долгие годы изгнания, и приехать в Лондон. Ей хотелось навестить сына и уладить свои денежные дела.

Яков нервничал в ожидании приезда королевы-матери. Карл снисходительно усмехался, видя, как брат заранее изводит себя. Они сидели в лаборатории, которую Карл приспособил для своих бесконечных опытов по химии и алхимии.

— Ну, пожалуйста, оставь свои эксперименты и скажи, как мы будем разбираться с матушкой? — Яков до смерти боялся острого, язвительного язычка королевы Генриетты. Карл хотел было ответить, но тут раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказал он, и из-за двери показалась взлохмаченная голова их младшего брата Генри, герцога Глостера. Лицо Карла просветлело, он искренне любил этого юношу с чистым открытым лицом и живым веселым нравом.

— Заходи, Генри. Мы обсуждаем, как нам быть с матушкой, когда она прибудет в Англию.

Улыбка сошла с лица Генри.

— Тут я вам не помощник! Ведь она все еще не простила меня.

Братья помолчали. Их мать поссорилась с Генри несколько лет назад из-за того, что он отказался перейти в католическую веру. Став женой Карла I, Генриетта-Мария тем не менее осталась преданной католичкой, что усилило недовольство народа во времена гражданской войны. Она согласилась с политической необходимостью того, что ее сыновья Карл и Яков не могут исповедовать католицизм: это вызвало бы недовольство англичан. Но не видела причин, по каким ее младшему сыну Генри нельзя было принять ее веру. Когда Генри отказался выполнить ее желание, королева поклялась, что не будет разговаривать с ним, пока он не изменит своего решения.