Струна и люстра (сборник), стр. 40
Тонкая струна, лопнув, свивалась в пространстве спиралями, разбрасывала искры, таяла.
Росик огорченно топтался рядом. Лыш сел верхом, грудью и щекой лег на спинку.
Он понимал, что в чем-то очень виноват. Наверно, в том, что нарушил закон Времени. Может быть, в прошлое соваться запрещено (так же, как спускаться со Стены на Чужое поле), а он сунулся — и вот… Или просто у него не было опыта…
— Поехали домой, Росик… — горько сказал он.
Однако ехать не пришлось. Через секунду Лыш понял, что он в хижине рядом с посапывающим Толей (солнце пробивалось сквозь ветки). А Поля не спала, она сидела, и глаза у нее были круглые.
— Ой, Лы-ыш! Откуда у тебя на подбородке такая ссадина?
— Не знаю… — пробормотал он. — Может, вчера зацепился за ветку.
— Но она свежая…
— Не знаю… — опять сказал он и засопел, потому что не любил врать.
— Я сейчас помажу йодом. У нас тут аптечка…
Глава 3
Валерию в эту ночь тоже снились Пески. Но не так, как Лышу, а спутанно, урывками. Видимо, это и вправду был только сон, а не присутствие. А причина спутанности в том, что день перед этим полон был неожиданных впечатлений и встреч. Кроме того, и половина ночи оказалась бессонной. Валерий провел ее за разговорами с Юноной…
Вернувшись с берега, он совсем уже решил улечься в постель, но вдруг захотелось еще подышать летним воздухом. За открытым окном громоздились заросли тропической герани — сейчас они казались почти черными. Валерий перебрался через подоконник в огород. Под окном тянулась низкая, уютная такая завалинка (будто в старой деревне). Валерий сел, прислонился затылком к подоконной доске. Вдохнул цветочный запах. Посмотрел, как дрожит в светлом небе зеленая звезда. Опустил глаза. Увидел над грядами девичью фигурку в сарафане. Даже в сумерках сарафанчик был светлым.
— Добрый вечер, — сказал Валерий.
Юна от неожиданности ойкнула. И засмеялась:
— Не вечер, ночь уже. Ты чего не спишь?
— Перевариваю события…
— Много было?
— Хватило на первый раз… А ты чего бродишь тут?
— Лейку искала. Днем оставила, а сейчас спохватилась. Баба Клава проснется, разворчится: куда девала? Это ее любимая…
— А плитку-то она выключила?
— Ох, выключила… То и дело забывает. Да это, может, и хорошо. От ее плитки во всем Инске комары пропадают. Смотри, ни одного…
Валерий вспомнил, что и правда за весь вечер не слышал комариного звона.
— А лейку ты нашла?
— Нашла. Вот…
— Ну, тогда садись рядом. Поговорим… Авось Васильевна… Не обижайся, это шутка.
Она опять засмеялась тихонько:
— Я не обижаюсь. Мальчишки всегда любят прозвища приклеивать… — И тоже села на завалинку. Поправила сарафанчик, откинула, как Валерий, голову.
«Мальчишки…» — усмехнулся про себя Валерий. И почувствовал себя Валеркой одиннадцати лет, который сидит с соседской девочкой Люсей. Днем вдвоем гоняли на велосипедах и купались в пруду у плотины, а теперь, перед сном, болтают о всяких пустяках. Давние друзья-приятели…
И сейчас они с Юной стали болтать о том, о сем. Валерий рассказал, как забыл адрес и дорогу — хорошо, что встретился Виктор… Юна сообщила, что у них на заводе «сверхурочная запарка».
— Управление-то не Инское, а Ново-Заторское, перед начальством ходят на лапках. Да и заказ выгодный. Разрисовать полтыщи фаянсовых блюд портретами Регента и маленького императора… До того однообразная работа! Ну, Андрюшу-то хоть приятно рисовать, славный мальчонка, а эту рожу…
— А для чего столько?
— Какая-то опять предвыборная кампания…
— Ну, с Регентом ясно. А мальчик-то им зачем? Раз уж… нет его…
— Я тоже не понимаю… Мало того, что не уберегли такую кроху, так и после этого не дают покоя…
Валерий вдруг с легкой тревогой вспомнил про Лыша (совсем не похожего на кудрявого малыша, в четыре года возведенного на императорский трон и почти сразу погибшего от загадочной болезни).
— Юна, нет ли у вас где-нибудь в кладовке старых и ненужных гнутых стульев?
Она не удивилась.
— С Лышем успел познакомиться?
— Ага. У него сегодня опять стул сбежал…
— Беда с этим изобретателем… Завтра поищу на чердаке…
Разговаривали еще долго. И так попросту, будто и вправду двое соседских ребятишек после шумного летнего дня. Ну… нельзя сказать, чтобы Валерий совсем не ощущал ничего такого. Хотелось порой придвинуть ее поближе, взять за тоненькое голое плечо. Но, по правде говоря, такое бывало и с Люськой. И он, случалось, делал это, и она не удивлялась, улыбалась, как сестренка. А теперь не решился…
Утром Юна постучала и вдвинула в дверь обшарпанный тонконогий стул с круглым сиденьем и со спинкой из выгнутых дугой палок.
— Вот. Пусть приходит и забирает.
Валерий обрадовался: теперь был веский повод, чтобы, не мешкая, позвонить Лышу и встретиться. Но он не успел. Мобильник сам встряхнулся от рассыпчатого сигнала. Значит, «изобретатель» опередил!
Но это был не Лыш!
Официальный, хотя и с жизнерадостной ноткой голос вопросил:
— Не могу ли я побеседовать с господином Валерием Зубрицким?
— Можете, — с беспокойством откликнулся Валерий.
— Это вы?
— Это я…
Голос еще заметнее повеселел:
— В таком случае доброго вам утра! Возможно, я не вовремя, но решил рискнуть. Прошу прощения…
— Охотно прощаю. Но кто вы и откуда знаете мой телефон?
— Телефон — от Виктора. То есть подпоручика Петряева, вам уже известного. А я — Александр Сумочкин, в просторечии Саныч. Староста учебной группы номер четыре, к каковой со вчерашнего дня приписаны и вы. На данном основании позвольте вопрос…
— Позволяю… — вздохнул Валерий, догадываясь, что вольной жизни приходит конец.
— Вы очень заняты сегодня?
Валерий посмотрел на стул и вздохнул опять:
— Ну… допустим, не очень…
— В таком случае не могли бы вы осчастливить нас знакомством, не особенно откладывая это событие? Мы находимся в так называемой Крепости. Вкалываем помаленьку, готовим помещение для лаборатории рассеянных излучений типа «Тэ». День, конечно, воскресный, но времени в обрез, рабочих рук мало, и…
— Понятно. Я должен «осчастливить» вас прямо сейчас?
— Если это не ломает ваши планы. В противном случае…
— Понятно, — повторил Валерий и снова посмотрел на стул. Ладно, не убежит, еще не дрессированный. И Лыш никуда не денется. А начинать знакомство с будущими коллегами отказом было бы глупостью. И свинством.
— Сейчас пожую что-нибудь и двинусь…
— Спаситель наш! — радостно взвыл в трубке староста группы номер четыре. — Ваше имя золотыми буквами врежут в стену цитадели! А жевать не надо, у нас тут кое-что есть! Главное, жми скорее!.. Сам понимаешь, парадная одежда не нужна, придется малость поворочать пыльные балки…
— Да уж понимаю…
Староста Саныч оказался курчавым носатым субъектом в драном свитере и парусиновых коротких штанах, из которых торчали густо-волосатые ноги. Другие члены группы были столь же колоритны. Упитанный Вова Кротов с пиратской косынкой на голой груди, очкастый (похожий на голодного ботаника) Игорь Симочкин в напоминающем старую пижаму костюме, маленький, как восьмиклассник, Юрочка Блик, накрытый сверху драной соломенной шляпой, и громадный, как штангист, Матвей Карайский (ласково именуемый Мотей) в растянутой могучими плечами камуфляжной футболке. Присутствовали и две представительницы прекрасного пола. Крепкая рыжая девица в комбинезоне по имени Раиса и ее щуплая кудрявая подружка Аллочка в шортах и легкомысленной безрукавке с попугаями…
Валерий «врос в коллектив» сразу. Будто грыз науку с этими парнями целый год. Не испытал никаких комплексов. О нем, видать, кое-что слышали и не расспрашивали. Дали два великанских бутерброда с бужениной, налили из термоса кофе. Валерий сглотал завтрак и деловито спросил:
— Ну, а чего ворочать-то?