Алые перья стрел (сборник), стр. 108
Рука была мамина…
И пришла откуда-то песня — негромкий мальчишечий голос.
Снова мелькнули «звездные» кадры — как воспоминание о недавней печали. А песня продолжалась:
Но мама была. И держа ее за руку, с улыбкой — уже уверенной и счастливой — Васька шел по улице, понимая, что у его сказки счастливый конец.
Под деревом, у старого якоря, затвердело выпрямившись, лежала неподвижная глиняная кукла в такой же, как у Васьки, одежде. Но это теперь не имело никакого значения — для него, для Васьки.
А для директора магазина имело.
Высунувшись из кустов, Директор довольно улыбался: наконец-то казенное имущество вернется на законное место!
А песня продолжалась…
В этой песне было немало грусти, но она говорила о прошлом. А о настоящем говорила Васькина улыбка. Лишь на две-три секунды улыбка исчезала, когда Васька увидел, как директор магазина несет под мышкой сложенный пополам манекен. Но и это не могло погасить Васькину радость.
— Не бойся! — решительно сказал он маме. — Это неправда! — Он махнул рукой и щелкнул пальцами. Манекен исчез.
Директор обалдело уставился на возникшую под рукой пустоту. Но самообладание покинуло его лишь на миг. В следующую секунду он понял, что следует предпринять. Деловито вынул и натянул на рукав повязку дружинника. Выхватил милицейский свисток и начал дуть в него.
— Хулиганы! Всех посажу! — кричал он в перерывах между переливчатыми руладами и грозил кулаком.
Из кустов появились два первоклассника-разведчика, они опять были заняты игрой в партизан. И было при них деревянное оружие с излучателем-дуршлагом. Стрелок играючи направил на непонятного взрослого крикуна ствол:
— Ды-ды-ды-ды…
Мелькнула в воздухе черная клякса. И не стало директора. Теперь только шляпа лежала на пыльном асфальте.
…Она, эта шляпа, никому не нужная, так и лежала там летом, осенью и тогда, когда начал падать на нее снег новой зимы.
В сумерках, при свете фонарей и окон, друзья играли в саду у школы в снежки. Играли весело, самозабвенно (под ту же озорную и бестолковую музыку, что и в начале фильма). То и дело в разных углах сквера возникали забавные сценки. И на фоне этой игры пошли заключительные титры фильма: кто исполнял роли, кто снимал, кто обеспечивал съемки. Но титры титрами, а за самой игрой тоже интересно было следить. Тем более что она продолжалась, когда последняя надпись исчезла с экрана. Снежки густо реяли в воздухе, и наконец один крепко вляпал разгоряченному Ваське по носу. Васька прижал к носу варежку.
— Ребята, смотрите, у Васьки опять кровь! — раздался чей-то тревожный крик.
Подскочили мальчишки, подбежала Машка, отвела от Васькиного лица варежку:
— Ну-ка покажи…
Васька ничуть не был огорчен. Сказал слегка горделиво:
— Это потому, что я настоящий.
И вдруг лицо его сделалось внимательным, даже строгим. Он требовательно глянул с экрана на зрителей:
— А вы — настоящие?
Смотрел так секунду-две. Потом вытер варежкой под носом, улыбнулся. Видимо, понял, что те, кто смотрит на него, — настоящие…
В НОЧЬ
БОЛЬШОГО ПРИЛИВА
Взрослые:
Сергей, 27–30 лет, спортсмен-фехтовальщик
Звездный Мастер, старик-ученый
Канцлер, правитель Города
Офицер, командир гвардейцев
Первый гвардеец
Второй гвардеец
Гвардейцы (в массовых сценах)
Дети:
Сережа (Сергей в детстве), 12 лет
Валерка, 12–13 лет Братик (Василек), 9—10 лет
Володька, 10–11 лет
Командир факельщиков, 13–14 лет
Шесть барабанщиков в прологе, 10–12 лет
Барабанщики и факельщики, мальчики и девочки в массовых сценах.
Перед занавесом шеренга из шести барабанщиков. Они играют короткий и печальный сигнал. Окончив барабанить, опустили палочки, несколько секунд стоят молча.
Первый барабанщик. Нас было шестеро… Мы были первой шеренгой среди барабанщиков в армии герцога по прозвищу Большой Зверь…
Второй. Мы играли марши, когда наше войско шло в бой. Но оружия у нас не было…
Третий. Мы считали, что наши отцы дерутся за справедливое дело…
Четвертый. Наверно, так и было…
Пятый. Но мы ничего не знаем точно…
Шестой. Потому что нас больше нет…
Гремит отдаленный залп.
Первый барабанщик. В нас стреляли из-за старой каменной стены…
Снимает барабан, оставляет его на сцене и уходит.
Второй. В нас стреляли скрыто, предательски.
Тоже уходит, оставив барабан.
Третий. Мы так и не знаем, кто наши убийцы…
Четвертый. И теперь не узнаем никогда…
Пятый. Потому что нас больше нет…
Шестой. И что было потом, мы тоже не знаем. Не знаем совсем…
Каждый из барабанщиков после своих слов оставляет барабан и покидает сцену.
Поднимается занавес.
Декорация старинного и немного «неземного» Города. Башни с флюгерами, большие часы на тумбе, посреди площади — могучее старое дерево. Слева — каменная стена с глубокой нишей. На стене горят шесть фонариков со свечами. Справа — приземистая башня с балконом. На балкон и верхнюю площадку башни ведет широкая лестница. Над площадкой видны большие колеса с зубьями и цепи. На площади шумная толпа ребят: барабанщики в разноцветных широких рубашках (похожих на мушкетерские накидки) со знаками на груди — угловатая спираль, перерубленная прямой чертой; факельщики в алых рубашках с вышитыми языками пламени; просто ребята — в обычной одежде. Среди них Валерка и Братик. Валерка в узких черных брюках и кожаном жилете, в широком поясе, на котором висит тяжелый нож. Братик в штанишках с пояском и майке-безрукавке. Среди шума прорезаются отдельные голоса.
Первый барабанщик (Барабанщики — не те, что в прологе). Предатели! Они думают, мы испугаемся!
Второй барабанщик. Из-за стены стреляют! Пусть попробуют встретиться с нами со всеми!
Третий барабанщик (факельщикам). Это ваших оружейников дело! Они стреляли!
Первый факельщик. Неправда! Они поклялись, что не делали этого!
Четвертый барабанщик. «Поклялись»! А кто стрелял? Кто еще воюет со сторонниками Большого Зверя?!
Второй факельщик. Наши честно воюют! Маленьких никогда не трогают!
Первый барабанщик. А кто тогда?!
Командир факельщиков. Ребята! Ребята! Но это же правда! Никогда у нас в городе не трогали маленьких!