Синий краб (сборник), стр. 172
1972 г.
Остров Сокровищ
Да здравствует остров сокровищ —
За то, что к нему дорога
Лежит сквозь пенное море,
Сквозь радости и преграды!
Да здравствуют дикие джунгли,
И радуга в брызгах прибоя,
И крик попугая в чаще!
Но нам не нужны пиастры…
Пиастры, пиастры, пиастры!
А что с ними делать в море?
Не купишь на них ни ветер,
Ни чистые горизонты,
Ни белых стремительных чаек,
Тебя провожающих в поиск,
Ни звонкое золото солнца,
Что блещет в струе за кормою.
Пиастры, пиастры, пиастры!
А что с ними делать в детстве?
Не купишь на них ни сказку,
Ни смех товарища звонкий,
Ни ясную радость утра,
Когда по траве росистой
Сквозь солнечный пух тополиный
Бежишь ты навстречу другу.
Да здравствует остров зеленый,
Лежащий за черной бурей,
За синей глубокой тайной,
За искрами южных созвездий!
Да здравствует смех и дорога,
Да здравствует дружба и море!
Да здравствует все, что не купишь
На черное золото Флинта!
1972 г.
Песня была написана специально для отрядного кинофильма «Остров сокровищ». Но в то время фильм озвучен не был. Песня соединилась с фильмом только при озвучивании в 1990 г.
Алешка
Там, где вытканы солнцем дорожки,
Там, где лагерь у горной речонки,
Полюбил октябренок Алешка
Из второго отряда девчонку.
С той девчонкою встреч не искал он,
И, увидев ее, хмурил брови,
А потом забирался на скалы,
Обдирая коленки до крови.
С ярко-алым шиповником горным
Возвращался обратно Алешка,
Чтобы после вечернего горна
Бросить ветку с цветком ей в окошко.
А потом пришло время проститься,
Их автобус довез до вокзала,
И уехал веснушчатый рыцарь
В синей майке со звездочкой алой.
И она никогда не узнала,
Что была для него всех дороже,
И еще две недели вздыхала
Об отрядном вожатом Сереже.
1973 г.
* * *
Когда мы спрячем за пазухи
Ветрами избитые флаги
И молча сожжем у берега
Последние корабли,
Наш маленький барабанщик
Уйдет за вечерним солнцем
И тонкой скользящей льдинкой
Растает в желтой дали.
От горького пепелища,
От темных пустых переулков,
Где бьют дожди монотонно
По крышам, как по гробам,
От эха, что волком рыщет
В развалинах злых и гулких,
Наш маленький барабанщик
Уйдет, не сдав барабан.
Уйдет в синий край рассвета —
Там звонкая память детства,
Как смуглый от солнца мальчишка,
Смеясь, бежит по траве.
Там людям не целят в спину.
Там правда — для всех едина.
Там, если враг — то открытый,
А если друг — то навек.
Но есть утешенье, как будто
Последний патрон в обойме,
Последняя горькая радость,
Что был до конца он прав.
И вот потому над планетой
Шагает наш барабанщик,
Идет он, прямой и тонкий,
Касаясь верхушек трав…
1972 г.
Без третьего куплета песня была включена в фонограмму фильма «Жили-были барабанщики», 1980 г., кроме того, несколько измененный вариант использован автором в романе-трилогии «Голубятня на желтой поляне», 1983 г. В отряде «Каравелла» песню всегда поют полностью — все четыре куплета.
Кузнечик Вовка
Там, где у цветов головки
Лепестками ветру машут,
Маленький кузнечик Вовка
Жил да был среди ромашек…
Не был Вовка музыкантом,
Хоть трещал, не умолкая.
Вовка был работник-плотник —
Строил дачи и сараи.
Он пилой работал ловко,
Молотком стучал о доски:
Строил он мосты и лодки,
И газетные киоски…
…Но однажды на поляне
Приземлился злой обжора,
Очень страшный и нахальный
Воробей по кличке Жора.
Черные жуки-монахи
Проявили вмиг сноровку,
И позеленели в страхе
Даже божии коровки.
Только зеленеть и плакать —
В этом очень мало толку,
И кузнечик Вовка в лапу
Взял сосновую иголку…
Очень-очень громко стонет
Бедный одноглазый Жора.
Больше воробьиха Соня
Не дождется ухажера…
Если ты врагом замечен,
Не беги назад ни шага.
Даже если ты — кузнечик,
У тебя должна быть
шпага.
1973 г.
Из романа «Мальчик со шпагой». Вошло в книгу не полностью. Строчки про воробьиху Соню редактор изъял из «педагогических соображений».
Быть может…
Тяжелый толчок и вспышка у глаз,
И злая капля со лба…
Он вдруг покачнулся и медленно лег
Средь огненной темноты.
Вперед укатился и на бок упал
Красный его барабан.
Его
Потом, средь весенних трав,
Ни разу не видел ты?
А может, мальчишка не был убит,
А просто на миг прилег?
А дальше — поднялся, догнал друзей
И снова пошел — туда,
Где в низкой ночи среди звезд рябых
Горела, как уголек,
Над черными травами — впереди —
Его большая звезда…
Пока еще в мире живы враги —
Атакам не кончен счет…
Друзья удивились: «Ты не погиб?» —
Сказал он: «Ну вот еще!»
И все-таки в травах или хлебах,
В клевере или ржи
Лежит у заросшей межи барабан —
Тебя дожидаясь, лежит…