Печать Сумрака, стр. 69

Шеф снова покачал головой.

– Но ведь это был наш выбор, – тихо сказал Алексей. – Мы знали, на что шли. Я знал, что могу умереть, помогая Юрию. Вы – что дозорные погибнут, пытаясь остановить Сумрак. Остальные, может, и не знали, но расскажи им, они бы не отступили. Поэтому вы и приняли ответственность за их жизни! Потому что знали – их сознательное решение будет точно таким же! А Юрий Юрьевич… Он же сражался и за себя, и за всех нас. Вы же видели, в каком он был состоянии. Он едва на ногах стоял. Если бы он проиграл, то погиб бы первым! Неужели вы считаете, что он рисковал жизнью лишь для того, чтобы вернуть себе пост главы Дозора?

– Да пойми ты, они все были бы мертвы! – с неожиданной яростью сказал шеф. – Костя, Денис, Эдик, Наташка! Все, с кем ты ходишь в патруль. Все, кому рассказываешь анекдоты за обедом. И все лишь потому, что один Темный маг решил повысить ставки! Я понимаю твое восхищением генералом, лично ведущим свое войско в атаку, но и ты пойми главное – он ведет его в атаку на нас! Ты думаешь, среди немцев, выморивших голодом Ленинград, не было бесстрашных воинов, готовых ради победы поставить на кон свою жизнь? Ты думаешь, их не было среди французов, вступивших в сожженную Москву?

Алексей вздохнул.

– Наверное, были. Только я не думаю, что три дня назад мы находились по разные стороны фронта. И я знаю, что если бы я не вмешался, Юрий Юрьевич бы погиб. А следом погибли бы мои друзья в оцеплении. Просто потому, что я продуманно и оправданно сбежал с поля боя, лишь бы не помогать спасающему город Темному. Какие бы мотивы у него ни были.

Шеф хотел что-то добавить, но вместо этого резким движением смахнул кристалл с записью со стола.

– Свободен.

Алексей поднялся и, не глядя на главу Ночного Дозора, вышел из кабинета. Он не лгал и не оправдывался. Он и в самом деле поступил так, как считал правильным. Хотя даже сейчас у него не было уверенности в своей правоте.

– Ты чего такой прогруженный? – Суровый хлопок по спине, заставил закашляться. Несмотря на скрипучий паркет коридора, Костя подкрался совершенно бесшумно.

Алексей кисло улыбнулся.

– Общался с шефом.

– И как, орден дадут?

– Ага, догонят и еще раз дадут.

Костя фыркнул.

– Жрать пошли, шутник. Уже полпервого. Нет, серьезно, чё рожа такая мрачная?

– Знаешь, я все думаю о словах Анны. – Алексей счел за благо сменить тему.

– Она больше не появлялась?

– Нет.

Костя неопределенно хмыкнул.

– И что за слова?

– Про меня, про Сумеречных Иных. О том, что однажды я не смогу выйти Сумрака.

– Слушай, тебе не кажется, что она чеканутая?

– Если бы все было так просто…

– А на самом деле все так сложно! – Костя скорчил гримасу. – Слушай, я правда считаю, что по твоей подружке психушка плачет. Верить ее рассказам – чистой воды паранойя. Но! – Костя накинул куртку, сграбастал Алексея в дружеский захват и вытащил на улицу. – Неужели ты думаешь, что если бы что-то подобное случилось, мы бы оставили тебя одного? Бросили на съедение Сумраку? Балбес! Да никогда бы не бросили! Весь мир бы объездили, а нашли способ вернуть. Каждый день всей конторой ходили бы в гости, бутерброды носили. И кофе. Это только Темные поодиночке ходят, а мы кучей, потому что что? Правильно – потому что сам погибай, а товарища выручай. Так что марш за руль, а то товарищи умрут от голода. – Костя указал на выбежавших следом Эдика и Наташку, и Алексей счел за благо подчиниться…

Cергей Лукьяненко

Алекс де Клемешье

Участковый (фрагмент)

…Из палатки расходились уже почти на закате. Угорь был крайне разочарован результатами штабного совещания – ничего по существу не решили! Усилить охрану лагеря, защитные заклинания держать активированными, атакующие – взведенными. По возможности – отследить, откуда является и куда потом исчезает волна. Все эти распоряжения походили на хорошую мину при плохой игре – Сибиряк и Аесарон действительно деморализованы, растеряны, они понятия не имеют, с чем столкнулись и что им предпринять. Но положение требует, чтобы подчиненные оставались уверенными в том, что ситуация под контролем. Вот и придумывают гроссмейстеры занятия для своих пешек, покуда не придет время вступить в игру. А начнется очередная партия – что станет с пешками в ураганном шахматном дебюте? Вот ведь разворошили муравейник на свою голову! Только не муравьи оттуда повылазили, а злой и голодный медведь. Разбегайся, честной народ! А кто не спрятался – вперед, врукопашную!

Впрочем, в одном из распоряжений было рациональное зерно. Загарино окружено магическим щитом и бессумеречной полосой. Если волна является оттуда, то как-то же она преодолевает прозрачную стену и пустошь? Возможно, в стене открывается проем – тогда есть шанс прорваться внутрь. Опять же, на полосе шириной в сто шагов отсутствует Сумрак – не означает ли это, что тот, кто является в образе волны или тени, пересекает это пространство пешком, в своем человеческом обличье? Можно улучить момент, попытаться скрутить злодея, пока он относительно беспомощен в этой реальности.

– Однажды я создал голема из закрученного вихря Силы, – раздумчиво и, как показалось Евгению, невпопад обронил Сибиряк. Он робко шевельнул пальцами, будто притрагивался к чему-то прямо перед собой, вспоминал какие-то ощущения, а потом закончил фразу: – Полупрозрачного такого голема… нематериального… эдакий сгусток Сумрака…

– На Востоке, – язвительно пояснил Аесарон, – такие големы называются дэвами или джиннами. Если ты намекаешь, что…

– Да ни на что я не намекаю! – оскорбился Сибиряк, задетый тоном коллеги. – Я пытаюсь анализировать. То, что атаковало лагерь, настолько родственно Сумраку по структуре…

– Не волнуйтися! – вдруг подал голос Химригон, промолчавший практически весь «совет в Филях». – Я намёт себе сделал, как йиво выдергнуть.

– Как же?

– А увидитя, – уклонился от ответа шаман. – Обешчать ничего не могу, но попытку давать буду.

День казался бесконечным. Вернее, для Евгения из-за бессонной ночи два дня слились в один. Утомленный, он отошел в сторонку, привалился плечом к могучему дереву, задрал голову. В Сумраке нет звезд. Пусть шаманы и называют небом даже первый слой, но небо на том «небе» – неправильное, без звезд и без луны. Или шаманы видят и чувствуют в Сумраке по-другому. Здесь же – еще не стемнело, а наверху уже зажглись волшебные, таинственные, манящие огоньки, зажглись для всех, а не только для тех, кто иначе воспринимает реальности.

– Зверь ушел, – обиженно пожаловались совсем рядом.

Угорь покрутил головой, заглянул за дерево. Опершись спиной на тот же ствол, с противоположной стороны прямо на холодной влажной земле сидел ведьмак Харламов.

– Какой зверь? – на всякий случай решил уточнить оперативник.

– А весь! – Харламов не обернулся, не пошевелился даже, продолжал с тоской смотреть в чащу. – Лоси, волки, кабаны, зайцы – все сбегли.

– Ну, шумно тут стало…

– Не-а! – мотнулась из стороны в сторону борода. – Шумно здесь и раньше было – село недалече, трасса машинная, поля колхозные. И зверь, и птица – давно привыкли. Оне по другой причине сбегли. Страх – он и на них наводится. Пущай не специально, а рикошетом, но им и этого довольно.

Угорь пожал плечами. Ну вот еще о местных животных думать не хватало, когда в опасности и люди, и Иные!

Кстати… Дозорный постеснялся спросить, а, наверное, надо было бы. Интересно, Сибиряк тоже чувствовал страх? На него заклятие тоже подействовало, хоть бы и рикошетом, как выразился ведьмак? Почему-то в свою вторую встречу с неваляшкой – привязалась кличка, зараза такая! – Угорь совсем не ощутил ужаса. На трассе – да, паника была жестокой и безотчетной. То ли он ей сумел не поддаться, то ли направлен удар был не на него, а на – как их? – на Симкина и Валова. Возможно, его вместе с вампиром всего лишь задело рикошетом, осколками, кильватерной струей. Тогда трудно представить себе, что ощутили те ребята, поймавшие заклятие напрямую, в лоб… Но почему же он ничего не почувствовал в лагере? Ведь удар наверняка был мощнее, раз неваляшке удалось распугать уже не двоих, а два десятка Иных!