Мы в пятом классе, стр. 41

— Возьму, — очень твёрдо говорю я. — С удовольствием возьму и Пашу, и Звёздочку.

— Вот и бери! — вдруг раздражается она. — А мне голову своими беседами не морочь! Она у меня и так заморочена!

Человек на полу просыпается, поднимает голову, на щеке у него отпечаток капустного кочана.

— Чего ты, Нюра, разоряешься? Нервы береги, пригодятся.

И опять засыпает, устроив капусту под щёку.

Я отвечаю ещё спокойнее:

— Возьму. — Когда тебе грубят, надо отвечать спокойно. Только твёрдым вежливым тоном можно остановить скандал. — Им у меня будет хорошо. Значит, договорились?

Она растеряна. А мне становится вдруг легко. Как хорошо принять решение. Если бы я сейчас начала мямлить, сомневаться, самой бы противно было. А так — всё, победила я вас, Анна Петровна. Хотя и голос у вас громче, и характер очень твёрдый.

А что, в самом деле? Пусть живут у меня кошки. Никакой трагедии. И кошки славные, и Серёжа будет часто приходить. Конечно, Серёжу жалко. Кошки с любым человеком уживутся, лишь бы вкусно кормили, да спать было мягко, да в доме чисто. А Серёже, конечно, будет грустно отдавать их в чужой дом. Но чем помочь ему? Я старалась честно, больше ничего сделать не смогла. Серёжа любит своих Звёздочку и Пашу, а значит, хочет, чтобы им было хорошо. На чердаке больше нельзя их оставлять, просто опасно. Какие-нибудь хулиганы пристукнут, ещё и Серёжа может им под руку подвернуться. Подумать страшно.

— Сейчас прямо и заберу. До свидания, Анна Петровна.

Я иду к выходу. Вдруг она обгоняет меня в дверях, выскакивает из магазина, голубая высокая шапка быстро скрывается за углом. Я пускаюсь вслед. Она держит путь к гаражам, мне надо её догнать, потому что Серёжа сейчас как раз на чердаке.

Я спешу по улице за Анной Петровной. Ещё раз впереди мелькает голубая шапка. Не хватало мне в жизни заботы — гоняться по улицам за сердитой Анной Петровной, приносить в свой тихий рабочий кабинет сразу двух кошек, мне и одна-то ни к чему. Потом ещё добывать в магазинах рыбу для Звёздочки и пломбир для непутёвого Паши. Слышали вы когда-нибудь, чтобы кот ел пломбир? А Паша ест, только давай. Теперь они будут со мной. Какая радость. Вот так всегда случается, когда особенно нужны тебе покой и сосредоточенность. Не для лени нужны, а для большой работы. Но что делать? Жизнь сильнее наших планов, и она предлагает свои повороты…

Наконец я догнала её. Она стоит около скрипучей лестницы, трясёт Серёжу за плечи и говорит:

— А я сказала — неси этих паразитов домой! Ещё новое дело — таскаться с кошками по чердакам! Уличным хочешь стать? Уроки бы лучше делал!

Заговорила каменная мама. Трясёт Серёжу так, что голова у него мотается. А Серёжа? Может быть, ему обидно, что она его трясёт? Нет — рот до ушей.

— Нам не задали! Я пойду! Я исправлю, мам!

— Давно бы так. — Она отпускает его плечи, меня она не видит и продолжает: — Чужих бы людей постыдился. Ещё и перед писателями срамишься. А если она возьмёт и напишет, как ты двойки хватаешь и по чердакам лазишь? Понравится тебе? Совсем ты олух.

Тут она замечает меня и начинает говорить громче, чтобы я слышала каждое слово:

— Со своими детьми и со своими кошками сами разберёмся. А вы, если вам кошки нужны, достаньте сами таких вот ухоженных, тем более сиамских.

Серёжа пускается вприпрыжку, под каждым локтем — по кошке. Пашка немного подрос за эти две недели. Серёжа мчится через двор к своему дому, смотреть на это очень приятно и весело.

Анна Петровна важно кивнула мне своей высокой голубой шапкой и удалилась к себе в магазин «Овощи — фрукты».

А мне надо спешить домой, к своему письменному столу.

Пришло наконец время дописать главу, где рассказывается о Серёже, его маме Анне Петровне, кошке Звёздочке и её сыне Пашке. Мне приятно писать эту главу. Думаю, что читатель, каким бы он ни был, обрадуется, когда узнает, что Звёздочка опять живёт у Серёжи. Сидит сейчас, наверное, на своей серой подстилке, моет лапкой ухо, складывая его пополам. Потом дёргает усом, наслаждается теплом и уютом.

А Паша?

Пашка вырос, и теперь живёт в другом доме. Не всю жизнь ему около матери сидеть, об её бок греться.

Паша уже большой

Я сижу у самого учёного психолога.

Сегодня я рассказываю ей про Звёздочку и Пашу — всю историю. Она говорит:

— Бедный Серёжка. Такие серьёзные нагрузки на нервную систему — разлуки, потери, тревоги. Но он молодец. Такие, как он, берут на себя ответственность за тех, кого считают слабыми. И от этого сами становятся сильнее.

А мне приятно, что она так хорошо говорит о Серёже.

— Да, он человек надёжный и верный, — добавляю я. Мне тоже хочется сказать о Серёже что-нибудь хорошее.

Кипел чайник. Медведи смотрели на нас со стены. Очень симпатичные игрушечные медведи. С тех пор как я не была здесь, ещё два прибавилось. Один в вельветовых красных брюках и в красной жилетке. Другой очень пушистый, мягенький, с высунутым языком. Очень славные мишки. Игрушечные, конечно.

И тут самый учёный психолог как будто услышала мои мысли.

— Знаете, я бы взяла котёнка. Пусть живёт в доме живое ласковое существо.

— Да что вы! У вас столько забот и совсем нет времени.

— Времени нет. Но мы с вами говорили, помните? Одиннадцатилетним детям надо о ком-то заботиться. А взрослым тоже надо, чтобы был кто-то, о ком надо думать, беспокоиться. А как же? Конечно, надо.

Я соглашаюсь с ней. Нет времени или есть время, а нельзя человеку жить одному и чтобы никого у него не было. Плохо тогда человеку.

Друзья, коллеги, ученики — все очень даже необходимы. Но они не могут заменить того, кому ты несёшь утром пакет молока, или того, кто подойдёт и усядется у твоих ног.

Я думаю, что надо поговорить с Серёжей. Может быть, он согласится отдать Пашу? Паше здесь будет хорошо. А держать в одной квартире двух кошек — это всё-таки слишком. И у Анны Петровны терпения может не хватить.

Самая учёная женщина тоже думает об этом. Она спрашивает:

— Как вы считаете, согласится Серёжа?

Серёжа долго думал. Потом он сказал:

— Жалко с Пашкой расставаться. Но он уже большой, Паша. Не до старости же ему возле матери сидеть.

Всё было правильно. Хотя расставаться всегда грустно.

…Теперь Паша живёт у самого учёного психолога.

У всех в этой повести свои переживания, а у Пашки нет. Или он до переживаний ещё не дорос, или просто такой легкомысленный.

Учёная женщина очень привязана к нему. Она приносит ему пломбир, а он встречает её у двери, хвост у него трубой, он изгибает бок, громко мурлычет.

Серёжа часто забегает сюда повидаться с Пашей. Паша ему рад, особенно если Серёжа приносит мороженое. Но учёного-психолога Паша любит больше — это сразу видно. Садится рядом в кресло. Позволяет брать себя на руки.

Ему часто приносят что-нибудь вкусное разные люди, которых в этом доме бывает много. И те, кто знаком уже с Пашей, несут ему печёнку, рыбу. А те, кто знает его совсем хорошо, угощают Пашу всё-таки мороженым.

А Серёжа?

Последний диктант он написал на четвёрку. Нина Алексеевна сказала то, что учителя обычно говорят в таких случаях:

— Видишь? Можешь, когда хочешь.

Ну что ж, она права. Серёжа — человек способный, и когда он старается и работает сосредоточенно, у него получается всё хорошо.

Разбитый плафон школьный завхоз заменил новым.

Так что можно считать, что эта история кончилась благополучно, и Серёжа должен быть весёлым и довольным. А он? Время от времени без всякой заметной причины Серёжа вдруг становится грустным и задумывается. О чём? Этого не знает даже его верный друг Вовка.

Вовка не раз замечал, что Серёжа переменился. Вовка спрашивал:

— Ты какой-то чудной стал. Задумываешься чего-то. Про что ты задумываешься?

А Серёжа отвечал: