Мы в пятом классе, стр. 11

Вот Таня несёт два портфеля — в одной руке портфель, и в другой руке портфель. А рядом идут девочки, болтают, топчут тонкие оранжевые листья, никто не обращается к Тане. Поглядывать поглядывают. Оксана с интересом. Лариса с жалостью. Людка с ехидством. Выслуживаешься? Ну давай, давай. Никогда не станут они уважать Таню. Да и за что её уважать? Нет у неё силы воли и принципиальности нет. Таня вздыхает и старается казаться весёлой. Мальчишки проскакали мимо, хохочут. Максим смеётся на всю улицу. Может, и не над Таней. А может, и над ней. Даже, скорее всего, именно над ней. Наёмная сила Таня. Носильщик, который с кислым видом тащит багаж его прекрасной Ольги. До чего же может быть нехорошо человеку, у которого внешне всё в порядке. Идёт Таня вместе с одноклассницами, щебет, болтовня. Улыбается Таня. А на самом-то деле? Улыбка вымученная. На душе скверно. И не вместе она с ними — сама по себе, со своими невесёлыми мыслями.

Оля властно говорит:

«Таня! Вон мой дом. Проводи меня до парадного. Девочки, пока. Оксана, зайдёшь за мной перед музыкой».

Всеми распорядилась и всем отвела положенное им место. Королева. В той школе была королева Света. Таня думала, что навек избавилась от её власти. Но здесь своя королева. А может быть, в каждой школе, в каждом классе есть своя королева? Таня незаметно разглядывает Олю. Нос курносый, а на нём бледно-жёлтенькие веснушки. Брови светлые, почти не видны. Капризно оттопырена нижняя губа. А светлый глаз зорко следит — где там мальчишки? Как посмотрел на неё тот, кто ей ни капельки не нужен?

А он поглядывает на Олю, хотя и корчит презрительные рожи. Вот он кинул в Олину сторону охапку листьев. Он кричит Вовке, хотя Вовка рядом:

«Эй, Вовка! Пошли со мной на станцию юннатов! Гиену покажу! Знаешь, какая гиеночка? Во!»

Можно кричать про гиену. Можно отворачиваться от Оли. Можно толкаться и кувыркаться. Но нельзя не смотреть на Олю. Глаза сами притягиваются к её лицу. Вот за это Максим сейчас и треснет Олю портфелем по спине, да так, что она пошатнётся и отлетит в сторону. Он проносится мимо, наверное, у него на душе стало легче.

А Таня в это время идёт чуть в стороне и тащит оба портфеля. Её не толкает Максим. Он никогда не стукнет её по спине, не толкнёт в коридоре, не кинет на пол её тетрадку. Никогда, никогда. Какое грустное, какое безнадёжное слово — никогда.

Когда Оля скрылась в своём подъезде, Таня побрела в сторону парка. Не хотелось идти домой. На душе было муторно и пусто. И очень хотелось поскорее забыть о том, что происходило полчаса назад. Подумаешь, великое событие. Вычеркнуть, выбросить из головы всю эту историю с портфелями, и опять будет всё, как было. Таня даже головой потрясла, чтобы вытряхнулись неприятные мысли.

Светило нетёплое солнце, прыгали под деревом озабоченные вороны, а между ними шныряли легкомысленные воробьи. На пруду, на тёмной воде, лежали яркие лимонно-жёлтые листья. Ветер гнал их, и они плыли, как маленькие золотые корабли.

Таня села на берегу и стала смотреть на маленькие солнечные паруса. А они неслись по воде, не оставляя следа. Ветер срывал с берёз новые листья, они ложились на воду и тоже плыли вперёд, обгоняя друг друга. Таня подумала, что это невидимые гномы устроили свои соревнования на крошечных яхтах. И летят, состязаясь, вперёд, обгоняют других гномов, отстают, расстраиваются и снова стараются поймать ветер в свой парус. А впереди всех красный парус чемпиона, осиновый листок. Самый быстрый и самый ловкий гном идёт под этим заметным парусом, самый лёгкий, самый сильный. Он никого на свете не боится — ни врагов, ни гиен, ни властных злых королев. Самый прекрасный солнечный гном под красным парусом, просвеченным осенним светом.

Таня совсем недавно прочитала книгу про алые паруса. Поэтичная сказочная девочка Ассоль ждала на берегу своего принца. Она знала, что он должен прийти. А он спешил ей навстречу и не боялся ничего на свете. Летел на алых парусах, как и должен лететь прекрасный отважный юноша, которого ждут.

Таня вдруг подумала, что Оля, наверное, не читала книгу про Ассоль и ничего не знает об алых парусах. И Оксана не читала, и Лариса тоже. А уж Людка и не слышала никогда, что это такое, алые паруса.

Может быть, Тане от этих размышлений стало легче? Всё-таки приятно сознавать хоть в чём-то своё превосходство. У Оли характер сильнее, а зато Таня вон какие книги хорошие читает. Таня больше знает, больше думает. Но нет, Тане не стало от этого легче. Какой толк читать много разных умных книг, если и поговорить об этих книгах не с кем? Если только с книгами ты и дружишь? А люди, обыкновенные, не очень начитанные, не такие уж умные, отталкивают тебя или с удовольствием ставят в дурацкое положение. Ты очень умная, а они не очень. Но в глупом положении оказываешься ты, а они над тобой посмеиваются. Трудно после этого считать себя очень уж умной. И жить тебе одиноко. А тогда при чём здесь твоя начитанность. Говорят, книги помогают человеку жить. Но Тане кажется, что ничуть они не помогают. Человеку нужны люди. Пусть у людей есть недостатки, пусть даже большие недостатки. Всё равно люди нужны друг другу.

Вспоминаются лица девчонок. Красивое, уверенное — Олино. Бело-розовое — Оксанино, и рыжие кудряшки надо лбом, и брови рыжие, и ресницы рыжие. А у Ларисы лицо длинное, узкое. Лариса похожа на рыбу. У Людки ехидный узкий ротик, светленькие голубенькие глазки. А сама она маленькая, аккуратненькая, ловкая и хитренькая. А ну их всех, этих девчонок. Они умеют шушукаться, ехидно улыбаться, понимать друг друга с полунамёка, командовать. Они умеют унижать хорошего человека. Умеют не любить девочку, которая хотела бы с ними подружиться. Зато ни одна из них не умеет верить в свои паруса.

А паруса бегут, бегут по тёмной воде. Таня протягивает руку к своему красному листочку, а он, будто живой, отплывает от её руки. Она потянулась за ним, и тут за её спиной вдруг голос резко крикнул:

«Ав!»

Таня быстро обернулась. Мимо шёл Максим с виолончелью под мышкой. Он смотрел в другую сторону, на вывеску галантереи. А Таня загляделась на Максима. Всё-таки это он тявкнул у неё над ухом. Он, конечно, больше некому. А может, вон та собака, которая бежит по другому берегу пруда?

Максим был уже далеко, а Таня всё смотрела и смотрела ему вслед. Она совершенно неожиданно потеряла равновесие, и нога ступила в ледяную воду. Сразу налился полный ботинок. Вода обожгла, а потом ноге стало так холодно, что заломило кости.

«Топиться собралась?» — издали заорал Максим.

Он хохотал, он не смотрел, но почему-то всё видел.

Плывут по морю корабли

Зазвенел звонок, и все схватились за портфели. Можно было бежать домой. Но Нина Алексеевна сказала:

— Минутку!

Она постучала ключами по столу, от этого стука все притихли. Пятый класс привык к своей Нине Алексеевне, и на стук её ключей реагировал быстро и точно: все собирались и начинали внимательно слушать.

— Во всех пятых классах, — начала Нина Алексеевна, подчёркивая голосом слова «во всех», — во всех решительно пятых классах вышли стенгазеты. Уже висят. И все читают. А у нас? — Учительница указала на пустую стену. — Кто у нас выбран редактором? Ты, Максим?

— Максим, Максим, — сказала Оля Савёлова и улыбнулась снисходительно. Ну какой Максим редактор? Несерьёзный человек, ему только бегать и шуметь и ко всем цепляться.

— Я редактор! — Максим запрыгал на месте. — А что я, один газету буду делать? Они заметки не сдают! Сдавайте заметки! Сколько раз говорить! Будут заметки, я всё нарисую и заголовок напишу!

— Ты, Максим, очень активный, я смотрю, — покачала головой Нина Алексеевна. — Когда не надо. А когда надо, тебя нет. Ребята! — Ключи снова застучали по столу. — Надо написать заметки и сдать их Максиму через два дня. Самое позднее. Хватит тянуть. Вы меня поняли?