Сказки для маленьких. Часть 2 - от "О" до "Я", стр. 314
И верно. Время для птиц, пусть даже и ненастоящих, тянулось куда медленнее, чем для людей. Совы появились в квартире поздней осенью, со времени их переезда сюда прошёл остаток осени, и зима, и вся весна – холодная, не пускавшая на порог лето. Окна в течение всего этого времени оставались закрытыми. И вот…
Мудрость обвела комнату медленным взглядом. Людей не было.
Она переступила с лапы на лапу и протяжно вздохнула.
- Сандерс, - не отрывая глаз от Неба, сказала она, - мне всегда нравилось, как ты играешь. Тебя ждёт замечательное будущее. Ядвига, спасибо за Ваше приятное общество… (Разумеется, оно было приятным не всегда, но стоило ли ради таких мелочей портить момент?) …Упуха, желаю Вам счастья, коллега.
Мудрость оглянулась напоследок и тихо сказала:
- Пора…
- Постойте! – Вскрикнул совёнок, но она уже никого и ничего не слышала. Глаза Мудрости, впервые с того времени, как она попала сюда, светились счастьем.
Она подскочила к краю полки и с силой взмахнула крыльями. Ветер подхватил, увлёк к потолку, закружил её – маленькую лёгонькую нэцку – под старой пыльной люстрой, рванул к открытому окну и… с силой бросил о каменный пол балкона. Мудрость сопротивлялась, пыталась увернуться, взмыть ввысь, но её крылышки оказались слишком слабыми и не привыкшими к полёту. Небо мелькнуло перед ней в последний раз и исчезло, сменившись стремительно приближающимся серым камнем.
Мудрость была обречена. Понимая это, она безропотно сложила крылья и приняла свою кончину с достоинством маленького, но мужественного философа. Мгновение – и глиняная фигурка разлетелась вдребезги.
Сандерс – с саксофоном за спиной – опоздал на долю секунды. Его мощные крылья вздыбили с камней пыль и глиняное крошево. Мудрость исчезла.
А в дверях комнаты уже показался Человек. Выбора не было. Не было также ни времени, ни даже чувства грусти по поводу безвременной кончины старой совы. Человек заметил на балконе совёнка, и его глаза округлились от изумления.
- Не может быть! – воскликнул он. – Дорогая, взгляни, он живой!
Человек протянул к Сандерсу руку, и совёнок в панике вновь поднялся в воздух. Им овладел ужас – глиняный совёнок нарушил Первую Заповедь Сказки – он попался людям на глаза!
Краем глаза Сандерс уловил метнувшуюся к нему большую тень – Человек не собирался упускать ценную добычу.
Ах! Сандерс ловко увернулся от протянутых к нему рук и вылетел за окно как раз в тот момент, когда Человек дёргал за крючок, пытаясь закрыть его. Синее Небо и озорник-ветер благосклонно приняли глиняную птицу в свои объятия.
- А теперь, - шепнуло Небо, - лети в Лес, маленькая птичка! Твоё место – там!..
И вот тут у нас наступил бы почти счастливый Конец, если бы не:
***
На разных концах полки одиноко ютились две совы. Хмурая, мрачнее тучи, Упуха и неподвижная Ядвига. Окно было затянуто сеткой, и за ней проглядывало серое, в сизых облаках, небо. Под потолком комнаты торчала одинокая видеокамера. Лапы у Ядвиги сводило, но теперь она не могла даже пошевелиться, не то что летать… Упуха, как всегда, молчала.
Мораль отсюда такова: В мечтах о возвышенном не забывай о земном!..
А вот теперь – Конец.
Забава Путятишна
Сказка о двух розах
В предместье многолюдного города жил садовник, у которого был великолепный цветник, где росли всевозможные розы. Садовник был знатоком своего дела и с особенным искусством разводил именно розы. И как же он ухаживал за своими цветами! Впрочем, он это делал не столько из любви к ним, сколько ради заработка — цветы большей частью продавались городским жителям.
Дела у садовника шли превосходно. Ежедневно к нему приходили покупатели из города, накупали у него роз и пересаживали их в свои сады или украшали ими свои комнаты. Разумеется, все это были люди богатые: садовник брал за свои цветы большие деньги — бедняку они были не по карману.
Каждая из роз росла на кустике, а эти кустики находились на одной грядке и так близко один от другого, что когда розы наклоняли свои головки, они почти касались друг друга. Благодаря такому близкому соседству, две розы очень скоро подружились и перешли на «ты», хотя и были разного происхождения — у одной были нежные желтоватые лепестки с розоватой чашечкой, другая сверкала снежной белизной, но тем не менее они считали себя сестрами и поверяли друг дружке все свои секреты. И когда они перешептывались между собой, от них исходило такое чудное благоухание, что весь сад, казалось, был напоен им, а шепот их был так очарователен, что маленькие жучки, суетливо бегавшие по земле, останавливались, толкали друг друга в бок и говорили: «Смотрите, вон опять наши розы о чем-то шепчутся! О чем это они все рассказывают друг дружке?»
А розы обыкновенно беседовали о своем будущем. О прошлом-то им вспоминать еще нечего было, ведь обе так недавно появились на свет Божий. О будущем же можно было мечтать сколько угодно.
Что они были прекраснее всех в саду — это они отлично знали; об этом говорил им ежедневно сияющий от удовольствия взгляд садовника, это они слышали из уст останавливающихся перед ними посетителей, это чувствовалось ими каждое утро, когда утренний ветерок бесшумно прилетал в сад, разгонял тьму и слегка похлопывал окружающие розы по головкам, так что они невольно должны были склонять их перед обеими подружками. При таких условиях неудивительно, что обе розы, хотя по природе добрые и приветливые, возымели о себе очень высокое мнение и будущее рисовали себе не иначе, как в самом заманчивом виде.
Только короли, или князь, или, по меньшей мере, чрезвычайно богатый человек мог когда-нибудь приобрести их и увезти к себе. На этот счет у них не возникало даже сомнений. Единственно, что их заботило, так это то, что их могут разлучить и увезти в разные стороны. Так как они очень сдружились, то такая возможность их очень огорчала, и при мысли о разлуке обе розы невольно проливали слезы — каждая по большой прозрачной слезе, которая на рассвете сверкала в чашечке, словно бриллиант, что выходило необыкновенно красиво.
Да, зрелище это было до того красивое, что даже утренний ветерок, бывавший во всевозможных странах и знавший толк в красоте цветов, и тот останавливался в изумлении перед нашими розами, кланялся и говорил: «Истинной красоте идет все, даже горе!» А те в ответ ласково кивали ему головками и говорили: «Ах, как вы любезны, господин Утренний Ветер. Вы с самого утра уже начинаете говорить комплименты!» После чего утренний ветер, очень польщенный этими словами, поднимал фалды своего красного фрака и улетал дальше.
Так проходил день за днем, и хотя в сад являлось много посетителей и покупателей, но на обе розы все еще не нашлось охотника — точно все чувствовали, что предназначены они именно для чего-то особенного. Но в один чудесный день, когда солнце склонялось уже к закату, к саду подкатила великолепная открытая коляска. Через широкую садовую дорожку обе розы могли видеть все, что происходит за решетчатыми воротами сада. Когда они заметили остановившийся у входа экипаж, сердца у обеих сжались от предчувствия чего-то особенного. Они прижались друг к дружке и стали шептаться.
На козлах экипажа сидел кучер, а подле него лакей. У обоих платья и шляпы были украшены широким золотым галуном, и так как розы были еще совсем неопытны в житейских делах, то разодетых слуг они приняли за господ. К счастью, в это время мимо пролетал майский жук, побывавший в господских домах и однажды даже сидевший на руке у настоящей принцессы. Услышав, о чем шептались розы, он остановился на минуту и заметил: «Напрасно вы так думаете: те, что впереди, только слуги. Смотрите на тех, кто сидит внутри».
Тут розы широко раскрыли глаза, но сидевшие внутри экипажа им совсем не понравились: там была дама, уже далеко не молодая и прекрасная, и господин с большой черной бородой, но очень невзрачной наружности.
Но когда розы высказались по этому поводу, майский жук снова заметил им наставительно: